Иранский меджлис одобрил принятие правительством предложения Советского и английского правительств об условиях ликвидации конфликта между СССР и Великобританией, с одной стороны, и Ираном — с другой. Условия включали закрытие германской, итальянской, венгерской и румынской миссий в Иране и передачу в распоряжение Советского и английского правительств членов немецкой колонии, а также отказ в разрешении впредь въезда на территорию Ирана германским подданным.

Начались ожесточенные бои советских войск против наступающего противника на участке от Ропши до Колпино. Противник создал в районе западнее Красногвардейска сильную группировку из восьми дивизий и поставил перед собой задачу разгромить войска в Красногвардейском укрепленном районе, и штурмом захватить Ленинград.

Советские войска, растянутые на широком фронте в районе г. Кременчуга, не смогли отразить удар трех армейских корпусов противника, наступавших при поддержке крупных сил авиации, и противнику удалось завладеть крупным плацдармом у Кременчуга.

Военный совет обороны г. Ленинграда принял решение организовать в 19 км от Шлиссельбурга, в небольшой бухте Осиновец на западном берегу Ладожского озера (Карельский перешеек), порт по приемке грузов и вывозке некоторых видов уникального оборудования из города.

Немецкие войска оккупировали на Украине г. Глухов, Чернигов.

Хроника блокадного Ленинграда

Опасность, нависшая над городом, сегодня возросла еще больше. Перегруппировав свои силы, враг перешел в решительное наступление. Основной удар он нанес из района западней Гатчины в направлении на Красное Село. Отбив первые атаки, наши части не смогли полностью отразить последующие удары. Используя численный перевес, особенно в танках, враг упрямо рвался вперед. Артиллеристы 3-й гвардейской дивизии народного ополчения подбили и зажгли 27 фашистских танков, и все же гитлеровцам удалось вклиниться в оборону ополченцев...

Бои шли также южнее Колпина и на ораниенбаумском направлении. Вражеские войска, обошедшие Ленинград с востока, предприняли попытку форсировать Неву. Эта операция имела далеко идущие цели — выйти на соединение с финскими войсками, действующими на Карельском перешейке. Но замысел гитлеровцев был сорван. Неоценимую помощь в этом нашим наземным войскам оказали стоявшие на Неве корабли Краснознаменного Балтийского флота.

Восемь попыток бомбить Ленинград, предпринятые сегодня врагом, не удались ему. На девятый раз немецкие самолеты все же прорвались к городу и сбросили десятки фугасных и около 1800 зажигательных бомб. Возникло 48 пожаров.

На борьбу с последствиями налета было брошено более 24 тысяч бойцов участковых и объектовых команд МПВО, групп самозащиты, аварийно-восстановительных подразделений, дружин Красного Креста. Работало 103 пожарных и 70 санитарных машин. Боевое крещение получил незадолго до этого сформированный комсомольский противопожарный полк.

Сегодняшние налеты на Ленинград обошлись вражеской авиации в 31 самолет. Но наши летчики-истребители, штурмовавшие вражеские аэродромы и участвовавшие в отражении воздушных налетов, буквально выбивались из сил. Тяжело пришлось и зенитчикам. Некоторые из них вели огонь не только по самолетам. Под Русско-Высоцким батарея 115-го зенитного артиллерийского полка, которой командовал младший лейтенант А.А. Смирнов, отражала танковую атаку. Привыкшие к высокому темпу стрельбы, зенитчики в первые же минуты боя подбили 8 фашистских танков.

Танковую атаку удалось сорвать, зато батарея подверглась сильному артиллерийскому и минометному обстрелу. Зенитчики укрылись, но, едва танки пошли вперед, снова заняли свои места. Вражеский снаряд разорвался возле орудия сержанта Михалева. Трое из расчета были убиты. Раненый командир встал к орудию и навел его на цель. Заряжающий Мухамедшин, выполняя свои обязанности, работал также за подносчика снарядов и установщика взрывателя. Два зенитчика подбили 3 вражеских танка. Всего же перед позициями батареи младшего лейтенанта Смирнова противник потерял 9 сентября 16 танков.

Заседавшая в лесу близ станции Новинка оредежская партийная тройка подвела итоги партизанской борьбы в районе и наметила планы дальнейших операций. На этом же первом своем заседании тройка приняла решение объединить разрозненные партизанские группы в три отряда. Решено также послать связных в Ленинградский обком партии.

Воспоминания Давида Иосифовича Ортенберга,
ответственного редактора газеты "Красная звезда"

После двадцатишестидневных боев освобождена Ельня. Сегодня опубликовано официальное сообщение Информбюро о взятии этого города.

Ельнинской операции предшествовала резкая полемика между Сталиным и Жуковым. Она произошла 29 июля и повлекла за собой освобождение Жукова от обязанностей начальника Генерального штаба. В то время я узнал об этом лишь в самых общих чертах. Мне рассказали, что произошло в кабинете Сталина:

Показал Жуков свои зубы...

Подробнее же я узнал об этом уже после войны. В середине 60-х годов мне было поручено подготовить сборник очерков «Маршалы Советского Союза». О Жукове я попросил написать Константина Симонова и вскоре получил от него такой ответ:

«Милый Давид. Со статьей о Г.К.— все сделаю. Уже был у него, говорил с ним. Он слал тебе привет, выразил желание: повидаться бы...»

Некоторое время спустя Симонов представил мне запись беседы с Жуковым. Есть там такая страничка:

«В конце июля 1941 года, еще находясь на должности начальника Генерального штаба, анализируя обстановку, я пришел к выводу, что немцы в ближайшее время не будут продолжать наступать на Москву до тех пор, пока не ликвидируют угрозу своей нацеленной на Москву группировке со стороны правого фланга нашего Юго-Западного фронта.

В связи с этим я письменно изложил свои соображения о необходимости оставить Киев, занять прочную оборону по восточному берегу Днепра, усилить правый фланг Юго-Западного фронта и сосредоточить за ним две резервные армии для парирования удара немцев. По моим предположениям, они могли нанести этот удар по правому флангу Юго-Западного фронта с выходом на его тылы.

Прочитав написанный мною документ, Сталин вызвал меня к себе. У него находился Мехлис. Сталин в его присутствии обрушился на меня, говоря, что я пишу всякую ерунду, горожу чепуху и так далее. Все это в очень грубой форме.

Я ответил:

— Товарищ Сталин, прошу вас выбирать выражения. Я — начальник Генерального штаба. Если вы, как Верховный Главнокомандующий, считаете, что ваш начальник Генерального штаба городит чепуху, то его следует отрешить от должности, о чем я и прошу вас.

В ответ на это он сказал:

Я снова был вызван к нему через сорок минут, и Сталин уже более спокойным тоном объявил мне:

— Мы посоветовались и решили освободить вас от обязанностей начальника Генерального штаба...»

Позже Георгий Константинович рассказал об этом обстоятельнее в своей книге «Воспоминания и размышления».

Он был смел во всем. И в разработке фронтовых операций, и в осуществлении их, и под огнем противника, и в своих отношениях с начальством, в том числе со Сталиным. В тех же записях беседы с Симоновым имеется еще один эпизод, любопытный с этой точки зрения:

«...по своему характеру я в некоторых случаях не лез за словом в карман. Случалось даже, что резко отвечал на грубости Сталина... Шел на это сознательно, потому, что иногда надо было спорить, иначе я бы не мог выполнить своего долга.

Однажды полушутя-полусерьезно, обратившись к двум присутствовавшим при нашем разговоре людям, Сталин сказал:

— Что с вами говорить? Вам что ни скажешь, вы все: «Да, товарищ Сталин», «Конечно, товарищ Сталин», «Совершенно правильно, товарищ Сталин», «Вы приняли мудрое решение, товарищ Сталин»... Только вот один Жуков спорит со мной...»

Уход Жукова из Генштаба глубоко опечалил меня. Наши добрые отношения, начавшиеся на Халхин-Голе, были очень полезны «Красной звезде». Жуков не только ориентировал нас в обстановке на фронтах, но и частенько подсказывал животрепещущие темы для выступлении в газете, давал рекомендации, куда следовало бы заблаговременно послать корреспондентов «Красной звезды». Словом, был нашим добрым советчиком.

Узнав, что он назначен командующим войсками Резервного фронта, я съездил к нему под Гжатск. Резервный фронт представлялся мне тихой заводью, и я, по правде сказать, не рассчитывал увидеть там Жукова таким, каким привык его видеть. Но он выглядел, как всегда, бодрым, деятельным, оживленным; никаких внешних признаков недовольства переменой в судьбе!

— Есть здесь твои корреспонденты? — спросил он меня.

Я невзначай допустил бестактность:

— Георгий Константинович! Нам для действующих фронтов не хватает корреспондентов, а здесь резервный...

Спохватившись, попытался исправить оплошность:

— А что, может быть, настало время и сюда подбросить наших людей?

— Не мешает,— ответил Жуков.

В тот раз я впервые услышал о готовящейся ельнинской операции и понял ее значение. Немцам удалось захватить Ельню 19 июля. Так называемый ельнинский выступ был важным исходным плацдармом для наступления на Москву, и противник держался за него цепко. Жуков предложил разгромить ельнинскую группировку, срезать этот выступ. Сталин и к этому его предложению отнесся скептически, но все же дал согласие на проведение такой операции.

Осуществлялась она главным образом силами 24-й армии генерала К.И. Ракутина. Имела успех. 6 сентября Жуков доложил Сталину: «Ваш приказ о разгроме ельнинской группировки и взятии города Ельни выполнен. Ельня сегодня занята нашими войсками. Идут ожесточенные бои...».

К началу операции «Красная звезда» сосредоточила на Резервном фронте большую группу корреспондентов: Иван Хитров, Петр Корзинкин, Василий Гроссман, Василий Ильенков, Михаил Бернштейн. Кроме того, непосредственно в район Ельни были переброшены с Западного фронта Михаил Зотов и Давид Минскер. Поработали они все хорошо. Каждый день поступал материал из района боев. Но от публикации его мы некоторое время воздерживались. Уже набранные и даже сверстанные корреспонденции лежали на талере, а ставить их в полосу нельзя. Дело было в том, что замышлялось окружение и полное уничтожение ельнинской группировки противника. До завершения операции решено было ничего о ней не печатать. Однако сомкнуть кольцо не удалось — сказалась нехватка танков и авиации. Враг, неся большие потери в людях и технике, пробился все же через узкую горловину на запад. Когда это стало очевидным, то есть 9 сентября, появилось сообщение о взятии Ельни. Одновременно пошли в печать материалы и наших корреспондентов. А до этого публиковались только фотографии Миши Бернштейна с подписями, по которым трудно было определить, где же производились съемки: «N-я часть», «деревня А.», «город Е.» — поди угадай!

Зато после сообщения Совинформбюро Ельня склонялась нами во всех падежах. Наряду с корреспондентскими материалами широко были представлены авторы из войск. Появилась, в частности, статья командующего 24-й армией генерала К.И. Ракутина.

Вспоминается одна драматическая история. На столе у меня лежит сверстанная на две колонки статья комиссара артиллерийского полка М. Орлова. Вычитал я ее и отправил в секретариат. Занялся следующей, только что полученной корреспонденцией. И вдруг не в глаза, а в самое сердце ударили слова: «В боях за Ельню пал смертью храбрых комиссар артполка Орлов». Вот она, судьба людей на войне! Статью Орлова мы напечатали с врезкой: «В бою под Ельней пал смертью храбрых комиссар артиллерийского полка Михаил Васильевич Орлов. Доблестные артиллеристы вписали немало славных страниц в историю победоносного ельнинского сражения. Накануне боя герой-комиссар написал для «Красной звезды» статью. В ней он рассказывает о мужестве партийных и непартийных большевиков полка. Ниже печатаем посмертную статью комиссара М. Орлова».

Немало таких трагедий ожидало нас впереди. Эти статьи подавались нами и воспринимались читателями как завещание павших, обращенное к живым и борющимся. Не помню точно, как озаглавил свою статью сам Орлов, в последний момент мы сменили заголовок, дали другой — призывной: «Коммунисты и комсомольцы, ваше место впереди».

У каждого из наших корреспондентов, писавших о Ельнинской операции, была своя тема, свое видение боя, и людей в бою. Острый глаз Василия Гроссмана подметил многие детали, характеризующие моральный облик гитлеровцев:

«У офицерского блиндажа валяются груды консервных банок, конфетные коробки, пустые бутылки — вся эта жратва была свезена из оккупированных стран. Французские вина и коньяки, греческие маслины, желтые небрежно выжатые лимоны из «союзной», рабски покорной Италии. Банка варенья с польской наклейкой, большая коробка рыбных консервов — дань Норвегии, ведерко с медом — доставлено из Чехословакии... Жадные коричневые пауки опутали Европу, они сосут ее соки...

У солдатских блиндажей иная картина — тут уже не увидишь конфетных коробок и недоеденных сардин. Зато попадаются банки прессованного гороха да ломти тяжелого, словно чугун, хлеба. Красноармейцы, взвешивая на руке эти хлебные брикеты, не уступающие асфальту ни цветом, ни удельным весом, ухмыляются и говорят: «Да, брат ты мой, вот это хлеб!».

Иван Хитров напечатал большую, очень интересную и полезную статью со схемой «Система немецкой обороны под Ельней».

Нашел свою тему и наш художник Борис Ефимов.

ТАСС передало сообщение такого содержания: «Мировая печать отметила разгром германских фашистов под Ельней и их беспорядочное бегство из этого старинного русского города. Однако фашистская болгарская газета «Дневник» решила угодить гитлеровцам... Читатели этой газеты, привыкшие уже ко всяким ее антисоветским басням, были изумлены, когда прочли вчера, что «немцы после 26-дневных боев заняли Ельню».

Борис Ефимов дал такую карикатуру: комната, на стене висит портрет, но видны только сапоги — ясно, что это сапоги фюрера; на стол взобрался Геббельс и с умилением смотрит на редактора «Дневника», который, перевернувшись с ног на голову, пишет то самое сообщение о Ельне. Под эту карикатуру мы заверстали стихотворную подпись Михаила Голодного:

Доволен Геббельс: это — труд!
Вот это — вдохновенье!
Вниз головою подают
И факт, и сообщенья.

Подобное, как сон, впервой
Встает перед глазами:
Сидит холуй вниз головой
И брешет вверх ногами.

Ельнинские бои дали обильный материал для постоянной нашей рубрики «Герои Отечественной войны». Василий Ильенков написал очерк о командире полка полковнике Иване Некрасове. В прошлом лесоруб и строитель кораблей, потом унтер-офицер старой русской армии, он вернулся с первой мировой войны «полным георгиевским кавалером» — с четырьмя крестами — и с медалью за храбрость. В Красной Армии — со дня ее создания.

Воевал в гражданскую. И вот вновь воюет, не зная страха и сомнений, подавая личный пример подчиненным. В полку его сложена и поется частушка:

Страшны некрасовцы врагу —
Крепки в плечах,
В бою суровы —
Не знают слова «не могу»...

Ильенков пишет:

«Полковника контузило взрывной волной. Три дня он ничего не слышал, звенело в ушах. Но едва был получен приказ о наступлении, полковник поднялся. Глубоко запавшие глаза строго смотрели из-под густых черных бровей туда, где на высоте прочно окопался враг. Подступы к высоте были открыты для немецких пулеметов и пушек. Полковник знал, что огонь будет губительным. Значит, нужно действовать хитростью.

Общее наступление началось в 21 час. Немцы открыли сильный огонь. Не доходя полкилометра до вражеских окопов, полковник приказал лечь и окопаться, соблюдая полную тишину. Немцы, считая, что своим огнем они отбили атаку, успокоились. Четыре фашистских офицера, решив, что на сегодня все кончено, ушли из окопов в блиндаж.

А в это время первый батальон некрасовцев готовился к тихой атаке. Бесшумно ползли они по клеверу и нескошенной ржи, за которой начинались окопы.

По ржаным нивам шли чуть согнувшись. Все ближе окопы, но некрасовцы идут молча, не издавая ни малейшего звука.

И страшна же была эта немая атака!..».

В тот же день, когда мы получили очерк о Некрасове, пришел Указ о присвоении ему звания Героя Советского Союза.

Да, радостно было сознавать, что наконец-то наши войска наступают. А все же при освещении Ельнинской операции мы не теряли чувства меры: тон всех материалов был строгий, трезвый. Понимали, что, хотя эта операция и важна для судьбы Москвы, не она является решающей. Общее положение на фронтах оставалось крайне тревожным: были сданы Кременчуг и Чернигов, приближалась киевская катастрофа. Я помнил звонок Сталина по поводу наших неумеренных восторгов успехами «частей командира Конева»...

Утреннее сообщение 9 сентября

На подступах к Одессе противник несёт тяжёлые потери. За десять последних дней румыны потеряли более 20.000 солдат и офицеров. Поле боя сплошь усеяно трупами румынских солдат. Особенно сильно пострадали в этих боях румынская гвардейская дивизия, 11, 21 и 1 пограничная дивизии румынской армии.

Героически сражается с врагом первый полк морской пехоты Черноморского флота. Краснофлотцы по нескольку раз в день ходят в атаку и наносят противнику огромный урон. Только за три дня бойцы первого полка морской пехоты уничтожили до двух полков румынской пехоты, 4 танка, много автомашин, орудий и пулемётов.

Среди трофеев, захваченных у румын, — 6 танков, 18 пушек, несколько сот винтовок, много патронов, 8 миномётов, 20 автоматов, 17 пулемётов, несколько тысяч снарядов и много ручных гранат. Краснофлотцы захватили в плен более 200 румынских пехотинцев и эскадрон королевской кавалерии во главе с командиром.

Красноармеец тов. Филин обнаружил замаскированное германское орудие. Бесстрашный боец незаметно подполз к вражескому орудию и несколькими гранатами уничтожил его вместе с расчётом. На взрывы прибежала группа фашистов. Они окружили смельчака-красноармейца и хотели захватить его живым в плен. Когда немцы вплотную подбежали к тов. Филину, он бросил последнюю гранату. Раздался взрыв, несколько фашистских солдат были поражены насмерть. Герой-красноармеец погиб смертью храбрых.

Пулемётная рота под командованием младшего политрука Куренкова несколько часов отражала натиск численно превосходящего противника. Отважные пулемётчики подпускали фашистов вплотную к окопам и хладнокровно расстреливали их пулемётным огнём. Когда вражеская часть прекратила атаки и отошла, на поле боя осталось около 200 трупов фашистских солдат.

Отвагу и находчивость проявляют бойцы, командиры и политработники Красной Армии в боях с немецко-фашистскими войсками. Два отделения красноармейцев во главе с младшим лейтенантом тов. Груниным были отрезаны от своей части и окружены двумя ротами немцев. Бойцы быстро окопались и, заняв круговую оборону, открыли из винтовок и пулемётов огонь по фашистам. Четырежды раненный, боец тов. Попов не выпускал винтовку, продолжая поражать врага. Красноармеец Макеев получил три ранения, но продолжал сражаться. Поле покрылось убитыми и ранеными немцами. Уничтожив более 100 немецких солдат и офицеров, красноармейцы прорвались к своей части.

Небольшая группа бойцов и командиров отразила три вражеские атаки на командный пункт части майора Михайлова. В этих боях отличился командир отделения, бакинский рабочий тов. Гребенников. Он выдвинул вперёд свой пулемёт и в упор расстреливал фашистов. Противник отступил, оставив на поле боя 25 убитых и оружие.

Техник-интендант 2 ранга тов. Рябов направлялся из штаба в свою часть. По дороге он узнал от крестьян, что неподалеку наше небольшое подразделение ведёт бой с многочисленной группой фашистов. Рябов скрытно пробрался в тыл к врагу и, замаскировавшись, начал обстреливать немцев. С первых же выстрелов он уложил миномётчика и пулемётный расчёт. Фашисты попытались захватить в плен отважного командира. Отстреливаясь от наседавших фашистов, тов. Рябов уничтожил ещё 10 немецких солдат. В это время наше подразделение перешло в атаку и выбило немцев с их позиции.

Хозяевами положения во многих районах, захваченных немецко-фашистскими войсками, фактически являются партизаны. Они изматывают немцев, создают невыносимые для них условия. Отряд под командованием тракториста орденоносца тов. М. уничтожил в городе Порхов крупные немецкие базы боеприпасов и горючего. Ночью небольшая группа партизан подожгла за городом склады с сеном и открыла стрельбу. В городе поднялась тревога. Немецкие солдаты бросились к месту пожара, откуда доносилась стрельба. Но у стогов уже никого не оказалось. Тем временем главные силы отряда вступили в Порхов с другого конца и направились к складам, огороженным колючей проволокой. С разных сторон в часовых полетели гранаты. Покончив с часовыми, партизаны подожгли горючее и взорвали склады с боеприпасами.

В Струго-Красненском районе партизанский отряд под командованием депутата районного Совета депутатов трудящихся тов. В. уничтожил группу немецких велосипедистов и захватил радиостанцию. Отряд атаковал взвод фашистских солдат, направлявшийся в районный центр. Фашисты потеряли свыше 30 человек убитыми и ранеными. Партизаны захватили в этом бою автомашину, 3 пулемёта и 24 винтовки. В Середкинском районе партизаны поймали 15 фашистских мародёров, увозивших в тыл на трёх автомашинах награбленное у крестьян добро. В короткой схватке мародёры были перебиты.

Самоотвержение работают советские горняки, укрепляя оборонную мощь страны. Навалоотбойщик шахты «За индустриализацию», Шахтинского района, т. Бондаренко выполнил свою десятимесячную программу. Крепильщик этой шахты т. Маричев закончил выполнение одиннадцатимесячной нормы. Изо дня в день бригада навалоотбойщика т. Горбункова выдаёт по 120-130 тонн угля в смену при норме 80. Навалоотбойщики т.т. Ткачёв, Иглов, Андриасов, Торонов и Бондаренко выдают 33-35 тонн угля вместо 19 по норме. Горловский шахтёр тов. Паршук вырабатывает ежедневно две — две с половиной дневные нормы. Крепильщики т.т. Сафронов, Тискович, Киреев и Маляр за 5 дней выполнили месячное задание. Забойщик одной из шахт Орджоникидзевского района, Сталинской области, т. Беликов за семь с половиной месяцев в полтора раза перевыполнил годовую норму.

Вечернее сообщение 9 сентября

Наша авиация наносила удары по войскам противника на поле боя и уничтожала авиацию на его аэродромах.

За 7 сентября в воздушных боях, огнём зенитной артиллерии и на аэродромах противника уничтожен 71 немецкий самолёт. Наши потери — 24 самолёта.

Наши части под командованием тов. Чижова стремительным ударом опрокинули и отбросили группу германских войск на Западном направлении фронта. Особенно ожесточённые бои развернулись на окраинах деревни Чаусы. При поддержке танковой роты старшего лейтенанта Гремина красноармейцы ворвались в деревню и ударили во фланг немцам. Выбитый из деревни враг отступил, неся большие потери. За три дня боёв соединение полковника Чижова уничтожило 2.500 солдат и офицеров и захватило в плен 312 немецких солдат. Наши трофеи — 11 орудий, 17 миномётов, 41 пулемёт, 19 автоматов, 97 автомашин, 16 мотоциклов, 109 велосипедов.

В ожесточённом бою командир танка тов. Журук метким огнём уничтожил три фашистских танка. После боя, когда тов. Журук вёл свой танк на сборный пункт, на него пикировал фашистский бомбардировщик. Пулемётным огнём тов. Журук подбил немецкий самолёт. Вражеский бомбардировщик загорелся и упал в болото.

На Северном фронте наши части, преследуя противника у Пиньгосальма, захватили 2 танка, 6 орудий, 6 противотанковых пушек, большое количество боеприпасов и разного другого вооружения. На другом участке этого фронта у противника отбито 51 станковых и ручных пулемёта. 8 орудий разных калибров и много винтовок.

На Западном направлении фронта одна наша танковая часть уничтожила до двух рот противника, 17 противотанковых орудий и 10 миномётов. В бою за местечко Жаберо наша часть разгромила роту самокатчиков 451 немецкого пехотного полка.

Бомбардировщики авиачасти тов. Юкалова, действующей на Северо-Западном направлении фронта, совершили успешный ночной налёт на один из тыловых немецких аэродромов. Самолёты первого эшелона под командованием капитана Шабанова вышли на цель в точно установленный срок. Одной из бомб был подожжён и взорван склад боеприпасов. Зажигательные бомбы, сброшенные самолётами этого эшелона, вызвали большой пожар в северной части аэродрома. Остальные эшелоны бомбили ярко освещённые вражеские самолёты, расположенные у опушки леса. Уничтожив 15 машин противника, наши самолёты вернулись без потерь на свою базу.

Сотни немецких танков уничтожены нашей авиацией, артиллерией и пехотой в боях на подступах в Киеву. Каждый день истребители танков поджигают и взрывают фашистские машины. Младший лейтенант Шишкин, сержант Ниязов, красноармейцы Долгушев и Рубенцов метко брошенными бутылками с горючим в одном бою уничтожили четыре вражеских танка. После того как экипаж одного из фашистских танков был уничтожен, красноармейцам удалось потушить огонь на этом танке. Танк был доставлен в нашу часть.

Отважные партизаны ведут беспощадную борьбу с гитлеровскими бандитами, захватившими советские города, срывают все мероприятия фашистских властей и истребляют живую силу германской армии. В городе Барановичи в течение августа и за первые дни сентября убито 37 фашистских офицеров, 12 германских чиновников из органов городского управления и более 80 солдат. В гор. Вилейка советские патриоты за то же время уничтожили более 70 фашистских офицеров и солдат. Такие же сведения поступают из Витебска, Мозыря, Бреста и многих других оккупированных городов Белоруссии. Белорусские патриоты умело пользуются в борьбе с гитлеровским зверьём таким простым и могучим оружием, как огонь. В Белостоке партизаны подожгли и уничтожили три германских армейских склада, в Вилейке взорвали два склада с боеприпасами, в Бресте подожгли большой продовольственный склад.

Беспримерный героизм проявляют на фронтах Отечественной войны советские медицинские сестры. На днях восьми германским истребителям удалось подбить советский самолёт. Тяжело раненный лётчик Никишин приземлился на аэродроме. Медицинская сестра Людмила Пономарёва, увидев, что лётчик не выходит из кабины самолёта, под пулемётным огнём вражеских истребителей подползла к повреждённой машине и вынесла раненого лётчика в укрытие.

Через несколько дней полевой госпиталь, в котором работала Людмила Пономарёва, обстреляли два германских самолёта. В загоревшемся доме находились шесть раненых бойцов. Рискуя жизнью, тов. Пономарёва вынесла из горящего дома всех раненых красноармейцев.

В своё время немецкое радио сообщило о том, что советская авиация была полностью уничтожена. Как известно, после этого советская авиация продолжала и продолжает успешные бои против немецко-фашистских войск. Теперь вконец изолгавшиеся гитлеровские агенты выкинули новый трюк. Берлинское радио на утеху своему изрядно потрёпанному морскому флоту распространяет глупейшее измышление о том, что будто бы «весь морской флот СССР уничтожен». Это безудержное бахвальство немецких лгунов настолько смехотворно, что даже в самой Германии мало найдётся легковерных людей, которые приняли бы всерьёз это очередное враньё немецкого радио. Если весь советский морской флот уничтожен, спрашивается: кто же топит немецкие и финские транспорты и подводные лодки?

Хроника Великой Отечественной войны/Сентябрь 1941 года - Википедия
9 сентября 1941 года. 80-й день войны.

Перечень карт
Список литературы
ru.wikipedia.org/.../Сентябрь_1941_годакопияна сайте
10 сентября 1941 года. 81-й день войны
Синявинские операции (1941). Началась Синявинская наступательная операция 54-й армии и Невской оперативной группы Ленинградского фронта (10-26 сентября) с целью прорыва блокады Ленинграда. 54-я армия перешла в наступление из района Сиголово в направлении на Мгу. Со стороны Ленинграда перешла в наступление Невская оперативная группа.
11 сентября 1941 года. 82-й день войны
Ленинградская оборонительная операция. Немецкий 41-й мотокорпус занял Дудергоф. В ходе массированного воздушного налета на Ленинград были подожжены Бадаевские продовольственные склады. Вечером 11 сентября директивой Ставки ВГК К. Е. Ворошилов освобождался от обязанностей командующего Ленинградским фронтом, а на его место назначался Г. К. Жуков.
Ленинградская оборонительная операция. Немецкий 41-й мотокорпус занял Красное Село и двигался к Пушкину, выходя на тылы 55-й армии.
13 сентября 1941 года. 84-й день войны
Ленинградская оборонительная операция. 13 сентября немецкие войска заняли Красногвардейск.
Киевская операция (1941). К 13 сентября 3-я танковая дивизия Моделя из 2-й танковой группы подошла к Лохвице с севера. Расстояние до 1-й танковой группы, между Лохвицей и Лубнами, составляло 30-40 километров.
Главнокомандующим Юго-Западного направления назначен С. К. Тимошенко.
Ленинградская оборонительная операция. Г. К. Жуков вступил в должность командующего Ленинградским фронтом.
Киевская операция (1941). 14 сентября начальник штаба Юго-Западного фронта В. И. Тупиков информировал начальника Генерального штаба Б. М. Шапошникова о катастрофическом положении войск фронта. Начальник Генерального штаба назвал доклад В. И. Тупикова паническим, потребовал от командования направления и фронта сохранять хладнокровие.
15 сентября. В Одессе введены карточки на отпуск воды для нужд населения.
16 сентября 1941 года. 87-й день войны
Ленинградская оборонительная операция. 38-й армейский корпус вышел к Финскому заливу на фронте шириной 4-5 км и отрезал 8-ю армию от основных сил Ленинградского фронта в районе Ораниенбаума. Образовался так называемый Ораниенбаумский плацдарм.
Ленинградская оборонительная операция. Немецкие войска захватили Пушкин. 1-я танковая дивизия противника вышла к конечной остановке ленинградского трамвая в 12 км от центра города. 17 сентября соединения 4-й танковой группы снимаются с фронта и отправляются в тыл. Фронт покидают 41-й моторизованный корпус вместе со штабом 4-й танковой группы.
Киевская операция (1941). В 5 часов утра 17 сентября М. П. Кирпонос обратился в Москву за подтверждением решения главкома, так как связи со штабом С. К. Тимошенко он не имел. В 23 часов 40 минут вечера Б. М. Шапошников по поручению Ставки ответил, что Верховное Главнокомандование разрешает оставить Киев, но о выводе войск на реку Псел ничего не было сказано. Глубокой ночью М. П. Кирпонос отдал всем армиям фронта приказ с боем выходить из окружения.
17 сентября 2-й кавалерийский корпус перешел в наступление на Ромны для оказания помощи войскам Юго-Западного фронта в выходе из окружения.
17 сентября. ГКО принял постановление «О всеобщем обязательном обучении военному делу граждан СССР», которое вводилось с 1 октября 1941 для граждан мужского пола в возрасте от 16 до 50 лет.
Гальдер: Потери немецкой армии с 22 июня по 16 сентября 1941 года составили 447 552 человек. Среднесуточные - 5144.
18 сентября 1941 года 89-й день войны
Совинформбюро. Ожесточённые бои под Киевом
В течение последних дней под Киевом идут ожесточенные бои. Фашистско-немецкие войска, не считаясь с огромными потерями людьми и вооружением, бросают в бой всё новые и новые части. На одном из участков Киевской обороны противнику удалось прорвать наши укрепления и выйти к окраине города. Ожесточённые бои продолжаются.
19 сентября 1941 года. 90-й день войны
Один из постов Вермахта в Киеве, захваченном накануне. На заднем плане горит разрушенный мост через Днепр
Киевская операция (1941). 19 сентября 37-я армия оставила Киев и начала пробиваться из окружения. Военный совет и штаб Юго-Западного фронта под прикрытием отдельных частей 289-й стрелковой дивизии продолжали двигаться на восток в направлении Сенчи.
20 сентября 1941 года. 91-й день войны
Синявинские операции (1941). В ночь с 19 на 20 сентября началась операция по деблокаде Ленинграда со стороны Ленинградского фронта. Переправившиеся через Неву части 115-й стрелковой дивизии захватили плацдарм в районе Дубровки, прозванный вскоре «невский пятачок»).
Совинформбюро. В течение 21 сентября наши войска вели бои с противником на всём фронте. После многодневных, ожесточённых боёв наши войска оставили Киев.
Совинформбюро. В течение ночи на 22 сентября наши войска вели бои с противникам на всём фронте.
23 сентября 1941 года. 94-й день войны
Оборона Заполярья. 14-я армия Карельского фронта и части морской пехоты при поддержке кораблей и авиации Северного флота нанесли контрудар против соединений армии «Норвегия» на мурманском направлении.
24 сентября 1941 года. 95-й день войны
24 сентября. На международной конференции в Лондоне СССР присоединился к «Атлантической хартии».
25 сентября 1941 года. 96-й день войны
26 сентября. В боевом приказе от 26 сентября войскам группы армий «Центр» ставились конкретные задачи по проведению операции по захвату Москвы под кодовым названием «Тайфун».
27 сентября 1941 года. 98-й день войны
27 сентября. Советское правительство признало генерала Ш. де Голля «как руководителя всех свободных французов, где бы они ни находились», выразило готовность оказывать помощь антифашистскому движению «Свободная Франция».
27 сентября. В Москве представителями советского Верховного Главнокомандования и чехословацкого Верховного командования подписано Соглашение, регламентировавшее формирование и деятельность чехословацких воинских частей на территории СССР.
27 сентября. В директивах от 27 сентября Ставка Верховного Главнокомандования приказала фронтам перейти к упорной обороне, мобилизовать все саперные силы фронтов, армий и дивизий на укрепление оборонительных рубежей, отрыть на всем фронте окопы полного профиля в несколько линий с ходами сообщения, прикрыть их проволочными заграждениями и противотанковыми препятствиями. Одновременно приказывалось готовить новые оборонительные рубежи в тылу фронтов. Командующие фронтами получили также указания постепенно накапливать фронтовые и армейские резервы, выводя в ближайший тыл наиболее ослабленные дивизии для пополнения и усиления.
Бабий Яр. 27 сентября произошёл первый расстрел в урочище Бабий Яр в северно-западной части Киева.
27 сентября. 27 сентября 1941 года у дер. Верховье Кадуйского района Вологодской области при налете немецкой авиации был разбомблен 14-ый воинский эшелон, следующий на Ленинград. Погибло 340 советских солдат. Похоронили бойцов местные жители в двух братских могилах у железнодорожного полотна, личности не устанавливали, документы не изымали (воспоминания очевидцев, взятые из Кадуйского краеведческого музея). Имена многих погибших до сегодняшнего дня неизвестны.
28 сентября 1941 года. 99-й день войны
Тирасполь-Мелитопольская оборонительная операция. Завершилась Тирасполь-Мелитопольская оборонительная операция (27 июля - 28 сентября) Южного фронта. Численность войск - 280510 чел. Безвозвратные потери - 75424 (26,9 %). Санитарные - 46226. Всего - 121650. Среднесуточные - 1901.
Группа армий «Юг» 13-я танковая дивизия В. Дюверта 1-й танковой группы форсировала реку Орель и соединилась с немецкими войсками на Днепропетровском плацдарме. В результате этого у Днепропетровска была окружена 273-я стрелковая дивизия.
28 сентября. В Крыму советские войска отошли на Ишуньские позиции.Совинформбюро. В течение 28 сентября наши войска вели бои с противником на всём фронте.
29 сентября 1941 года. 100-й день войны
Донбасская операция (1941). Началась Донбасская оборонительная операция (29 сентября - 4 ноября) войск Южного фронта при содействии войск левого крыла Юго-Западного фронта (см. карту - Донбасская оборонительная операция (29 сентября - 4 ноября 1941 г.)).
29 сентября 1-я танковая группа перешла в наступление из района Днепропетровска в юго-восточном направлении и прорвала оборону на правом фланге 12-й армии И. В. Галанина.
Совинформбюро. В течение 29 сентября наши войска вели упорные бои с противником на всём фронте.
30 сентября 1941 года. 101-й день войны
Ленинградская оборонительная операция. К 30 сентября линия фронта под Ленинградом стабилизировалась и оставалась практически неизменной до прорыва блокады в январе 1943 года. Завершилась Ленинградская стратегическая оборонительная операция (10 июля - 30 сентября 1941 г.). Продолжительность операции - 83 суток. Ширина фронта боевых действий - 450 км. Глубина отхода советских войск - 270-300 км. Численность войск - 517000 чел. Безвозвратные потери - 214078 (41,4 %). Санитарные - 130848. Всего - 344926. Среднесуточные - 4155.
Битва за Москву. Началась Московская стратегическая оборонительная операция (30 сентября - 5 декабря 1941 г.). Проводилась войсками Западного, Резервного, Брянского и Калининского фронтов. В рамках данной операции проведены: Орловско-Брянская операция, Вяземская операция, Можайско-Малоярославецкая операция, Калининская оборонительная операция, Тульская оборонительная операция, Клинско-Солнечногорская оборонительная операция и Наро-Фоминская операция.
30 сентября началась немецкая операция «Тайфун». Неожиданно для советских войск 2-я танковая группа Гудериана группы армий «Центр» перешла в наступление и к исходу дня прорвала оборону 50-й и 13-й армий Брянский фронта А. И. Ерёменко. Главный удар через Глухов на Орел наносил 24-й мотокорпус Гейера. Правее него должен был наступать через Путивль 48-й корпус Кемпфа, а левее из района Шостка - 47-й. Фланги танковых клиньев обеспечивали пехотные соединения 34-го й 35-го армейских корпусов. Началась Орловско-Брянская операция.
Харьковская операция (1941). Началась Сумско-Харьковская оборонительная операция (30 сентября - 30 ноября) Юго-Западного фронта против войск группы армий «Юг».
Одесская оборона (1941). Ставка Верховного Главнокомандования 30 сентября приказала Военному совету Черноморского флота эвакуировать Одесский оборонительный район и его войсками усилить оборону Крымского полуострова.
Гальдер: Потери немецкой армии с 22 июня по 26 сентября 1941 года составили 534 970 человек. Среднесуточные - 5515.
Совинформбюро. В течение 30 сентября наши войска вели бои с противником на всём фронте. После упорных боёв наши войска оставили г. Полтаву.
Перечень карт
Общий ход военных действий в первом периоде войны. Июнь 1941 г. - ноябрь 1942 г.
Киевская оборонительная операция 7 августа - 26 сентября 1941 г.
Ленинградская оборонительная операция. 10 августа - 30 сентября 1941 г.
Смоленская оборонительная операция. 10 августа - 10 сентября 1941 г.
Ельнинская операция. 30 августа - 9 сентября 1941 г.
Донбасская оборонительная операция (29 сентября - 4 ноября 1941 г.)).
Московская стратегическая оборонительная операция (30 сентября - 5 декабря 1941 г.)
Список литературы
Бешанов В. В. Танковый погром 1941 года. (Куда изчезли 23 тысячи советских танков?). - Мн.: Харвест, 2004.
Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск 1939-1942 гг.- М.: Воениздат, 1968-1971
История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945. Том второй. Воениздат. МО СССР М.-1961
Исаев А. В. Котлы 41-го. История ВОВ, которую мы не знали. - М.: Яуза, Эксмо, 2005.
Исаев А. В. От Дубно до Ростова. - М.: АСТ; Транзиткнига, 2004.
Ссылки
; Сводки, сообщения Совинформбюро и Приказы Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами СССР. 1941-1945 гг.
; 1 2 3 Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск 1939-1942 гг.- М.: Воениздат, 1968-1971
; 1 2 3 4 Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил: Статистическое исследование. / Под общ. ред. Г. Ф. Кривошеева. М.: Олма-Пресс, 2001.

Великая Отечественная война 1941-1945 гг.. День за днем. Материалы, публиковавшиеся к 60-летию Победы в журнале «Морской сборник» в 1991 - 1995 годы.
Категории: Сентябрь 1941 года
Хроника Великой Отечественной войны
1941 год в СССР
Текст доступен по лицензии Creative Commons Attribution-ShareAlike; в отдельных случаях могут действовать дополнительные условия. Подробнее см. Условия использования.
Wikipedia® - зарегистрированный товарный знак некоммерческой организации Wikimedia Foundation, Inc.

6 сентября Гитлер подписал директиву № 35. В ней командованию группы армий «Север» предлагалось совместно с войсками Юго-Восточной армии финнов полностью завершить окружение Ленинграда и, ограничившись блокадой города, не позднее 15 сентября передать подвижные соединения группе армий «Центр». Этой же директивой предписывалось 8-му авиакорпусу фон Рихтгофена передислоцироваться из Эстонии на юг для усиления группы армий фельдмаршала фон Бока. В распоряжении Лееба оставалось менее 300 самолетов, считая транспортные и самолеты связи (пока же имелось 468 боевых машин против 420 у ленинградцев). Гитлер объявил, что на северо-западе «цель достигнута», и теперь торопился взять Москву - главную стратегическую цель. Ленинград превращался «во второстепенный театр операций».

Учитывая это, фон Лееб 9 сентября, после мощной артиллерийской и авиационной подготовки, начал прямой штурм города. Главный удар с юга по центру советских оборонительных рубежей наносил корпус Рейнгардта силами 1-й и 6-й танковых и 36-й моторизованной дивизий. По шоссе из Луги наступали на Красногвардейск полицейская дивизия СС и 269-я пехотная. На левом фланге, от Ропши до Керново, разворачивались 1, 58 и 291-я пехотные дивизии 18-й армии; на правом, южнее Колпино, - ударные силы 16-й армии: 121, 96 и 122-я пехотные дивизии. В районе Шлиссельбурга вдоль южной оконечности Ладожского озера оперировала 20-я моторизованная дивизия генерал-майора Цорна и полк 126-й пехотной дивизии. Таким образом, непосредственно в наступлении на Ленинград приняли участие 11 дивизий противника. Им противостояли силы 42-й и 55-й армий, левого фланга 8-й армии. В тылу противника дивизии Южной группы Астанина общей численностью 25 тысяч человек при шести последних танках, измотанные многосуточным пешим переходом по лесам и болотам, непрерывными боями и бомбежками, почти не имея горючего, боеприпасов и продовольствия, все еще пытались пробиться через Вырицу и Мины на соединение с главными силами фронта. Оставленные под Лугой в качестве сил прикрытия, 235-я стрелковая дивизия и полк ополченцев к этому времени уже перестали существовать. Из переговоров между Москвой и Ленинградом создается впечатление, что «прорывались» астанинцы несколько странно - штурмуя населенные пункты. На севере им противостояли части 8-й танковой дивизии, с юга подпирала 285-я охранная.

Немцам, действующим мобильными штурмовыми группами, пришлось шаг за шагом буквально прогрызать оборону.

«Обе танковых дивизии, - пишет А. Кларк, - вскоре застряли в сети противотанковых рвов и разбросанных полевых укреплений, сооруженных строительными батальонами и ополчением. Эти оборонительные сооружения часто были плохо расположены и неважно выполнены, но их было много… Именно в такого рода действиях - в ближнем бою - типичные русские качества, такие, как храбрость, упорство, смекалка в использовании маскировки и засад, более чем компенсировали те недостатки в руководстве и материальной части, которые приводили к огромным потерям на открытой местности на границе и на Луге. Немецкие танки, наоборот, страдали, подобно всем бронетанковым войскам, натыкавшимся на ближние средства обороны. Танкисты несли тяжелые потери, пока их командиры пытались приспособиться к незнакомому окружению. В первый же день наступления четыре командира 6-й танковой дивизии были убиты».

То же самое отметил в своем дневнике фельдмаршал Лееб:

«В ходе сегодняшнего наступления 4-й танковой группы и 38-го корпуса возникли тяжелые бои. По всему видно, что противник имеет четкое намерение удерживать всеми силами внешний пояс обороны, который местами удалось прорвать частям 36-й моторизованной и 1-й пехотной дивизий».

К вечеру 10 сентября на участке 3-й гвардейской дивизии народного ополчения противнику удалось продвинуться по направлению к Красному Селу на 3 км. Командование Ленинградского фронта, считавшее наступление 41-го моторизованного и 38-го армейского корпусов отвлекающим маневром, усилило 42-ю армию 1-й танковой дивизией, 500-м стрелковым полком, 1-й бригадой морской пехоты и двумя танковыми батальонами. Генерал Иванов получил приказ лично прибыть на передовую, в течение ночи организовать контрнаступление и «концентрическими ударами» уничтожить прорвавшуюся группу противника. Тыловую укрепленную позицию на Пулковских высотах должна была занять вновь сформированная 5-я дивизия народного ополчения.

В этот же день всеми силами перешла в наступление 8-я советская армия, нанося главный удар на Гостилицы. Однако успеха она не имела, а ее 118-я стрелковая дивизия, сумевшая продвинуться вперед на 3–5 км, была отрезана немцами южнее Михайловского.

«Концентрические удары» так и не состоялись. Утром 11 сентября генерал Рейнгардт прорвал позиции на правом фланге 2-й гвардейской ДНО и к исходу дня овладел Дудергофом. 12 сентября 58-я пехотная дивизия генерала Хойнерта ворвалась в Красное Село, части 1-й танковой дивизии захватили поселок Большое Виттолово и вышли на подступы к Пулково. Одновременно 6-я танковая обошла Красногвардейск, который пал на следующий день. Вместе с ним погибли два полка 2-й гвардейской ДНО полковника В.А. Трубачева. Батальоны 96-й и 121-й пехотных дивизий ворвались в Слуцк. Под трибунал зашагали командиры и комиссары 90-й и 237-й стрелковых дивизий.

Линия фронта вплотную приблизилась к Ленинграду. На город один за одним обрушивались мощные артиллерийские и авиационные удары. Германская удавка постепенно и, казалось, неотвратимо сжималась.

Однако в штабе ОКХ все яснее видели, что на театре военных действий, откуда они рассчитывали взять подкрепления, разворачиваются кровопролитные бои. Генерал Гальдер сообщил Леебу, что город «не должен быть взят, а только окружен. Наступление не должно заходить за рубеж шоссе Петергоф - Пушкин». Гитлер 12 сентября издал новую директиву, в которой давалось указание не снимать воздушные и бронетанковые силы вплоть до осуществления полного окружения Ленинграда. Поэтому дата, указанная в директиве № 35 для передислокации, «может быть передвинута на несколько дней». Фактически же у Лееба оказалось лишь три дополнительных дня, и он спешил ими воспользоваться.

В отчаянии командующий группой армий «Север», считавший взятие Ленинграда достойным венцом своей полководческой карьеры, писал в дневнике:

«Общее развитие наступления можно оценить как исключительно благоприятное… 36-я моторизованная, 1-я танковая и 58-я пехотная дивизии очень хорошо продвинулись. Указание Главного командования сухопутных войск: начать отвод танков с 15 сентября!.. 1-я танковая и 36-я моторизованная дивизии продвинулись на большую глубину, выйдя к шоссе Детское Село - Петергоф. Но этот успех не может быть использован, так как дивизии придется отдать. Они не будут участвовать в дальнейшем продвижении на Ленинград». Через голову начальства фельдмаршал обратился к адъютанту фюрера полковнику Шмундту с просьбой оставить в его распоряжении бронированный кулак, ибо отвод в такой момент подвижных соединений «равносилен проигранному сражению».

Тем временем Политбюро ЦК ВКП(б) решило уважить просьбу «первого красного маршала» и назначить командующим войсками Ленинградского фронта генерала армии Т.К. Жукова, который прилетел из Москвы утром 13 сентября, в самый разгар немецкого штурма. Вместе с ним прибыли генералы М.С. Хозин (новый начальник штаба), И.И. Федюнинский, П.И. Кокорев. Не вникнув в обстановку, Георгий Константинович первым делом объявил, что противника бить «не только должно, но и можно без особых усилий», надо только «действовать напористее». Но уже в три часа ночи, получив известие о потере Красногвардейца, Жуков докладывал, что обстановка в Ленинграде «значительно сложнее, чем казалось Генеральному штабу».

Какже так? - удивлялся из Москвы маршал Б.М. Шапошников. - Получается так, что как будто Красногвардейского УР и не было.

Очень просто, - объяснял Жуков, - на Красногвардейском УР уровские части и гвардейские части серьезно не дрались, так как противник, прорвавшись перелесками, обошел части с фланга и с тыла, и под воздействием обхода противника 3-я дивизия полностью разбежалась. 2-я дивизия разбежалась частично. И вот в эту зияющую дыру устремился противник. Части 42-й армии дерутся исключительно плохо, и, видимо, настоящей борьбы и расправы с трусами и паникерами в этой армии не было. Думаю, в ближайшие дни наведем порядок и заставим драться как полагается.

На следующий день Военный совет фронта с участием командующего Балтийским флотом обсудил создавшееся положение и, чтобы укрепить оборону города, определил дополнительные меры, которые принимались в срочном порядке. В распоряжении командования имелись 8, 42, 55 и 23-я армии, в которых насчитывалось 30 стрелковых дивизий (вместе с дивизиями народного ополчения, ставшими официально стрелковыми с 23 сентября), 6 отдельных бригад морской пехоты, все промышленные и людские ресурсы огромного города. Полевое управление 48-й армии расформировывалось, ее войска передавались Кулику. В течение недели планировалось сформировать еще две стрелковые дивизии и пять стрелковых бригад, создав четыре оборонительных линии. Противотанковая оборона на самых опасных участках усиливалась зенитными орудиями, огонь всей корабельной артиллерии сосредоточивался в полосе 42-й армии от Урицка до Пулковских высот, в район Урицка перебрасывалась часть сил 23-й армии с Карельского перешейка, формировались новые соединения из моряков, слушателей ленинградских военно-учебных заведений.

15 сентября Жуков сместил командующего 42-й армией генерала Иванова, «как неспособного руководить армией», назначив вместо него генерал-майора И.И. Федюнинского. Новый командарм первым делом убедился, что армии у него фактически нет, а также - штаба, разведки, связи и службы снабжения; есть вооруженная неуправляемая масса: «Прежде всего следовало восстановить управление войсками, точно определить положение частей и соединений, степень их боеспособности, их возможность к сопротивлению, выяснить, какие направления являются наиболее угрожаемыми и требуют немедленного усиления. Далее требовалось учесть все резервы, предусмотреть возможность и варианты их использования, позаботиться об обеспечении войск достаточным количеством боеприпасов и инженерного имущества, крайне необходимого в обороне».

Фронт усиливался 21-й стрелковой дивизией НКВД, 5, 6 и 7-й дивизиями народного ополчения, 10-й Краснознаменной и 11-й стрелковыми дивизиями и двумя стрелковыми бригадами, укомплектованными моряками и личным составом частей ПВО. Эти соединения образовали второй эшелон обороны, впрочем, скоро ставший первым.

Бои на ближних подступах принимали все более ожесточенный характер.

Попытки немцев прорваться через Неву, а также продвинуться вдоль шоссе Москва - Ленинград и овладеть Колпино были отбиты. В связи с намерениями противника наладить переправу через Неву на участке Невская Дубровка - Московская Дубровка Жуков в своих мемуарах поведал трогательную историю о том, как «впереди немецких частей были выставлены советские женщины, дети и старики, согнанные из ближайших населенных пунктов. Чтобы не пострадали наши люди, надо было особенно четко вести минометный и артиллерийский огонь по противнику, находившемуся в глубине его боевых порядков».

Все это правда, кроме запоздавшего жуковского сострадания. Не мучился Георгий Константинович интеллигентскими комплексами, а строго придерживался в этом вопросе указаний товарища Сталина:

«Говорят, что немецкие мерзавцы, идя на Ленинград, посылают впереди своих войск делегатов от занятых ими районов - стариков, старух, женщин и детей - с просьбой к большевикам сдать Ленинград и установить мир.

Говорят, что среди ленинградских большевиков нашлись люди, которые не считают возможным применить оружие к такого рода делегатам. Я считаю, что если такие люди имеются среди большевиков, то их надо уничтожать в первую очередь, ибо они опаснее немецких фашистов.

Мой ответ: не сентиментальничать, а бить врага и его пособников, вольных или невольных, по зубам. Война неумолима, и она приносит поражение в первую очередь тем, кто проявил слабость и допустил колебания. Если кто-либо в наших рядах допустит колебания, тот будет основным виновником падения Ленинграда.

Бейте вовсю по немцам и по их делегатам, кто бы они ни были, костите врагов, все равно являются ли они вольными или невольными врагами. Никакой пощады ни немецким мерзавцам, ни их делегатам, кто бы они ни были».

По большому счету, плевать хотели кремлевские и смольненские вожди на всех этих «стариков и старух», пользы от них все равно никакой, только лишние рты. Поэтому трудно представить Жукова проявляющим гуманизм и рискующим быть зачисленным в «пособники врага». На самом деле Жуков, Жданов, Кузнецов и Меркулов не только без промедления довели приказ до сведения всего личного состава, но и дополнили его требованием «немедленно открывать огонь по всем лицам, приближающимся к линии фронта, и препятствовать их приближению к нашим позициям», не глядя, кто там «приближается», женщины или дети, оказавшиеся для большевиков «опаснее немецких фашистов».

Новый командующий Ленинградским фронтом изложил свою стратегию обороны города следующим образом: «Надо было при малейшей возможности днем и ночью контратаковать врага, изматывать и наносить ему потери в живой силе и технике, срывать его наступательные мероприятия… Контрудары и контратаки вынуждали противника наступать в замедленном темпе». Уже 14 сентября Жуков докладывал маршалу Б.М. Шапошникову, что «организует удар» на фронте 8-й армии и планирует «переход в наступление» 55-й и 42-й армий. Ежедневно советские дивизии «наносили контрудары», «ликвидировали», «восстанавливали положение», атаковали, атаковали, атаковали, наступая по собственным трупам, укрываясь собственными трупами и заваливая своими трупами противника. Несколько позднее, под Вязьмой и Ржевом, солдаты дали этому способу ведения военных действий свое определение - «жуковская трехрядка».

Преодолеть 800-метровую гладь Невы под прицелом орудий советских боевых кораблей и установленных на правом берегу 180-мм и 120-мм стационарных батарей у немцев не было шансов.

На Тосненском рубеже 4-я дивизия народного ополчения полковника П.И. Радыгина непрерывно отдельными полками безуспешно пыталась форсировать реку и отбить у противника населенные пункты Усть-Тосно, Ивановское, Покровское на правом берегу. Артиллерии в дивизии практически не было. Более-менее серьезную огневую поддержку оказывали железнодорожные батареи и эсминец, занявший позицию в устье Невы, но стреляли они по площадям, и огонь их не корректировался. 4 сентября 3-й стрелковый полк получил приказ форсировать Тосну и взять поселок Покровское. В начале операции полк понес значительные потери и под огнем противника залег перед рекой. Офицеры под ураганным огнем сумели поднять полк в атаку, форсировать реку и взять с боем Покровское. Развить успех оказалось нечем. Ожесточенные бои за поселок длились четыре дня. Не получивший поддержки советский полк был отрезан противником от берега и полностью уничтожен во главе с комполка Чугуновым. 11 сентября полковник Радыгин, отказавшийся выполнять приказание приехавшего с инспекцией члена Военного совета фронта Н.В. Соловьева, которому вздумалось в своем личном присутствии организовать маленькое победоносное наступление, был отстранен от командования дивизией и разжалован в рядовые. Существовала и другая «дисциплинарная практика»: в случае неудачи командира полка привлекали к ответственности «за тяжелое состояние полка и большие потери в боях».

В итоге 4-я дивизия народного ополчения, не выполнив ни одной задачи, была отброшена за линию противотанкового рва, протянувшегося от Невы до Московского шоссе. Ров, имевший ширину 8 м и глубину 3 м, как водится, нашими частями не оборонялся, и в нем прочно обосновались батальоны 122-й пехотной дивизии. Немцы, имевшие похвальную привычку закрепляться на каждом занятом рубеже, немедленно начали развивать сеть ходов сообщений, пулеметных дотов и минных полей.

Практически утратившие боеспособность ополченцы залегли в болоте в 100 метрах от рва. Генерал-майор в отставке Л.В. Яковлев описал состояние «обороны» при своем вступлении в командование одним из полков 4-й ДНО: «Передний край обороны проходил в сыром торфяном болоте. Бойцы лежали на поверхности болота, и единственным их укрытием были мох и кустарник ниже человеческого роста. Полк вынужден был обороняться в этих тяжелых условиях, так как сзади его подпирали стены Ленинграда. В таких условиях трудно было сохранить боеспособность части. Справа в таких же условиях оборонялся 330-й стрелковый полк; слева, на более сухой местности, держал оборону 284-й СП. Прием и сдача полка прошли в считанные минуты. Старый командир полка, находившийся в подавленном состоянии, с трудом доложил обстановку на обороняемом участке. После проведенных боев полк понес большие потери в личном составе и вооружении, а занимаемая им оборона не имела каких-либо инженерных укрытий. Состояние полка было тяжелым, люди были обессилены и находились в полной апатии и депрессии. Мы с капитаном Смородкиным обошли участок обороны полка и всюду натыкались на группы солдат, лежавших на мокром торфе и никак не реагирующих на обращение к ним… Люди не мылись с начала войны».

Армия Федюнинского с переменным успехом вела бои за Урицк и Володарский, по несколько раз переходившие из рук в руки. 8-я армия генерала Щербакова имела задачу «наносить противнику удары во фланг и тыл» и наносила их, не считаясь с потерями.

Южной группе, по совету маршала Шапошникова, 14 сентября было приказано прекратить «изнуряющий бой за захват Вырицы», а обогнуть ее с востока и вдоль железной дороги Сусанино - Пушкино выходить в расположение 55-й армии. Плохо представляя себе состояние войск Астанина и предполагая использовать их в запланированном на 17 сентября контрнаступлении, командование фронта требовало: «Всю артиллерию на конной тяге, минометы, пулеметы и конные обозы выводить. Все, что не может быть выведено, - закопать и тщательно замаскировать». К этому времени группа уже была противником расчленена и распадалась на отдельные неуправляемые части. Конные обозы существовали лишь в воображении Жукова. Имелось 36 орудий без снарядов, которые артиллеристы вытаскивали на себе.

На следующий день Южная группа как единое целое перестала существовать. Рвавшаяся к ней навстречу в течение двух недель 90-я стрелковая дивизия была немцами выбита и окружена в районе Семрино, Кабралово. Вечером по распоряжению генерала Астанина, доложившего штабу фронта по радио о безнадежности положения, началось уничтожение техники и военного имущества. Спустя несколько часов было получено разрешение выбираться из окружения небольшими группами. Во второй половине сентября глухими лесными тропами на север удалось просочиться лишь отдельным сводным подразделениям под командованием полковников М.И. Чеснокова, И.С. Павлова и генерала А.Н. Астанина - всего около двух тысяч человек. Еще триста бойцов вывели из вражеского тыла партизаны. Полмесяца, обходя крупные населенные пункты, блуждали по тылам противника остатки 111-й стрелковой дивизии под командованием полковника С.В. Рогинского, не имевшего связи с командованием и повернувшего на восток. К началу октября они вышли к реке Волхов в районе Ямно, на левый берег переправилось лишь три сотни бойцов и командиров. В районе Погостья в расположение 54-й армии вышла группа артиллеристов Г.Ф. Одинцова.

По немецким данным, в ходе ликвидации Лужского «котла» были захвачены 21 тысяча пленных, 316 танков и 600 орудий. Только 24-я танковая дивизия полковника М.И. Чеснокова, впервые вступившая в бой 2 августа, потеряла 162 танка и 40 бронемашин - всю боевую технику.

Однако потери росли и у немцев, а успехи были все менее значительны. Значительно поколебалась уверенность и у фон Лееба. Посетив штаб 4-й танковой группы, фельдмаршал понял, что перспективы штурма туманны, а вот передавать группе «Центр» точно будет нечего:

«Узнал, что в отличие от предыдущих оценок о том, что между 41-м корпусом и Ленинградом противника почти нет, на самом деле Пулковские высоты представляют собой укрепленный район обороны, плотно занятый войсками противника. Дальнейшее наступление 41-го корпуса через Пулково до ближнего рубежа окружения, как было приказано вчера, должно было бы привести к сильным потерям. Чтобы избежать этого и оставить 41-й корпус по возможности боеспособным, каким он сейчас и является, ему пока приказано оставаться у дальнего рубежа окружения».

14 сентября ОКВ отдало приказ о немедленном отводе 41-го моторизованного и 8-го воздушного корпусов.

«…когда войска уже вовсю предвкушали торжество заслуженной победы, - вспоминал генерал Рейнгардт, - точно холодный душ, из штаба танковой группы пришла новость, что вместо штурма Ленинграда будет его блокада… Мы просто ничего не могли понять. В самую последнюю минуту солдат, которые делали все для победы, лишили венца победителей».

Утром 17 сентября, оставив артиллерию, покинула линию фронта 6-я танковая дивизия. В ночь на 18 сентября 1-я танковая дивизия начала грузить свои уцелевшие машины на железнодорожные платформы южнее Красногвардейска, а 36-я моторизованная дивизия направилась своим ходом на Псков. Только понесшая большие потери 6-я танковая дивизия генерал-майора Ландграфа была задержана на несколько дней, чтобы выйти из боя и привести себя в порядок. С фронта под Ленинградом уходили 32 тысячи немецких солдат и 260 танков, 18-я армия лишилась своего ударного кулака.

18 сентября вечером Гальдер отметил: «Кольцо вокруг Ленинграда пока не замкнуто так плотно, как этого хотелось бы. Сомнительно, что наши войска сумеют далеко продвинуться, если мы отведем с этого участка 1-ю танковую и 36-ю моторизованную дивизии. Учитывая потребность в войсках на ленинградском участке фронта, где у противника сосредоточены крупные людские и материальные силы и средства, положение здесь будет напряженным, пока не даст себя знать наш союзник - голод».

С уходом 41-го мотокорпуса плотность немецких боевых порядков снизилась, что позволило 90-й стрелковой дивизии, потерявшей половину состава и орудий, прорваться через Пушкин на север.

Почти сразу после выхода немцев к Ладожскому озеру советское командование предприняло попытку восстановить сухопутную связь города со страной ударами с запада войсками Ленинградского фронта и с востока силами 54-й армии. Армия была необычная: в ней имелось восемь дивизий, 16-я и 122-я танковые бригады, 119-й отдельный танковый батальон, значительное количество артиллерии; подчинялась она непосредственно Ставке, а в командармах ходили Маршал Советского Союза и заместитель министра обороны. Тылы армии были под завязку забиты военным имуществом и техникой, эшелонами с маршевым пополнением, предназначенным как для войск Кулика, так и для всего Ленинградского фронта.

Григорий Иванович начал наступление 10 сентября, и первые его доклады дышали оптимизмом: враг успешно «уничтожался» и «истреблялся», хотя и «перешел к исключительно стойкому сопротивлению», брались богатые трофеи. Однако вскоре Кулик, наносивший удары веером, во все стороны одновременно: на Кириши, Погостье, Мгу, вдоль берега Ладожского озера - на Шлиссельбург, обнаружил, что у него самого катастрофически быстро заканчиваются люди и техника, а наступление выдохлось. Немцы удерживали фронт мобильными группами 20-й мотодивизии, непрерывно долбили в левый фланг силами 12-й танковой, маневрировали резервами, одновременно интенсивно укрепляя район Синявино, Рабочие поселки № 5 и № 1. Продвижение 54-й армии на запад за трое суток операции составило в среднем 6–9 км, а противник за это время захватил Вороново.

13 сентября Ворошилов и Жуков потребовали от Кулика, не обращая внимания на положение дел на левом фланге армии, организовать мощный удар на Шлиссельбург, а затем в направлении Мги. Через три дня Сталин и Шапошников приказали маршалу не тратить время на овладение Шлиссельбургом, а сконцентрировать все усилия на освобождении станции Мга, «дабы открыть сообщение с Жуковым».

С Жуковым у Кулика не получилось ни взаимодействия, ни взаимопонимания. Командующий Ленфронтом, считая главным вопросом «ликвидацию красносельской группировки» противника, выделил для прорыва блокады лишь одну 115-ю стрелковую дивизию и неукомплектованную морскую бригаду, сам же после войны заявив, что поставленная перед ними задача форсирования Невы и прорыва немецкой обороны «была чрезвычайно тяжелая, можно сказать, непосильная». Действительно, приказ, полученный комдивом В.Ф. Коньковым, требовал ни больше ни меньше, как без переправочных средств, без поддержки артиллерии, танков, авиации форсировать Неву на фронте от Ивановского до Московской Дубровки, захватить плацдарм и вести наступление на Мгу. На подготовку операции отводились одни сутки.

При этом генерал армии не стеснялся обвинять маршала СССР в безразличии к судьбе Ленинграда. В ночь на 15 сентября между двумя военачальниками произошел характерный телефонный разговор:

«Жуков. Приветствую тебя, Григорий Иванович!.. Я бы хотел, чтобы у нас с тобой побыстрее закипела работа по очистке территории, на которой мы могли бы пожать друг другу руки и организовать тыл Ленинградского фронта. Прошу коротко доложить об обстановке. В свою очередь хочу проинформировать, что делается под Ленинградом».

Для человека, служившего в армии хотя бы месяц, невооруженным глазом видно, что Георгий Константинович откровенно хамит впавшему в опалу, но все же старшему по званию и по должности офицеру. Затем Жуков «настойчиво попросил» Кулика немедленно перейти в наступление на станцию Мга и «скорее двигать конницу в тыл противника». На что маршал, конечно, не такой гениальный полководец, чтобы за одну ночь организовать операцию на новом направлении, вполне резонно ответил, что ему требуется день-два, чтобы подтянуть артиллерию, вывести части на исходный рубеж и отработать на месте их взаимодействие. Тем более что наступать 54-й армии приходилось по тяжелой лесисто-болотистой местности, а противостоял ей мобильный и серьезный противник - танковые и моторизованные дивизии 39-го мотокорпуса. Дальнейшие события показали, что поставленная Кулику задача в тех условиях и вовсе была невыполнима. Но Жукова такая самостоятельность маршала и его приверженность к соблюдению правил военного искусства не устраивала, и он не скрывал своего раздражения:

«Ясно, что вы прежде всего заботитесь о благополучии 54-й армии и, видимо, вас недостаточно беспокоит создавшаяся обстановка под Ленинградом… Понял, что рассчитывать на активный маневр с вашей стороны не могу. Буду решать задачу сам».

Об этом разговоре командующий Ленинградским фронтом немедленно проинформировал Верховного Главнокомандующего, и тот принял жуковскую правду, ведь у нас всегда прав тот, кто доложил первым. К тому же вождь для хорошего дела всегда готов был «пожертвовать несколькими дивизиями». Сталин нажимал на Кулика и весьма своеобразно его стимулировал к активным действиям: «…имейте в виду, что если вы завтра ударите как следует на Мгу, с тем чтобы прорвать или обойти оборону Мги, то получите от нас две хорошие кадровые дивизии и, может быть, новую танковую бригаду. Но если отложите завтрашний удар, даю вам слово, что вы не получите ни двух дивизий, ни танковой бригады».

Дополнительных «хороших дивизий» Кулик не получил, хотя вполне вероятно, что они бы могли сказать «веское слово» в решающий момент. Войска 54-й армии захватить Мгу так и не смогли, в первый раз умывшись кровью у Синявинских высот. Впрочем, и Жуков красносельскую группировку не ликвидировал. Толку от того, что он бросал в бой необученных и плохо вооруженных рабочих, моряков и валаамских юнг и заставлял их «драться как полагается», не обеспечив взаимодействие с артиллерией и авиацией, было немного. Полки и батальоны гибли целиком, нанося врагу лишь незначительный урон.

17 сентября, в день, когда немцы вывели из сражения за Ленинград основные силы 3-й и 4-й танковых групп и 8-й авиационный корпус, генерал армии Жуков издал боевой приказ № 0064:

«Учитывая особо важное значение в обороне южной части Ленинграда рубежа: Лигово, Кискино, Верх. Койрово, Пулковских высот, района Московская Славянка, Шушары, Колпино, Военный совет Ленинградского фронта приказывает объявить всему командному, политическому и рядовому составу, обороняющему указанный рубеж, что за оставление без письменного приказа Военного совета фронта и армии указанного рубежа все командиры, политработники и бойцы подлежат немедленному расстрелу».

И сегодня определенная часть российских историков считает это решение правильным, забавно разъясняя, что Жуков стремился таким образом «вернуть войскам уверенность в своих силах и возможностях», а сам приказ «положил начало моральному перелому». Надо думать, с целью окончательного морального преображения и творческого развития идей, заложенных в печально известном приказе № 270, командующий фронтом в конце месяца подписал шифрограмму за № 4976, в которой сказано: «Разъяснить всему личному составу, что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны и по возвращении из плена они также будут все расстреляны». А для большей «уверенности» генерал гнал свои армии в атаку, стреляя им в спины из пулеметов.

«Бугор немец непрерывно обстреливал, - вспоминает бывший командир роты 42-го стрелкового полка 268-й дивизии А.Ф. Сафронов, - много народу здесь полегло. Мы бугор взяли, но немцы открыли такой огонь, что оставшимся в живых пришлось скатиться обратно в овраг, к шоссе. А за шоссе - наш заградотряд с пулеметами «максим». Стреляют и немцы, и наши. Ребята прижались перед бугром - деться некуда».

Конечно, проблема ухудшения морального состояния войск, вследствие непрерывных поражений, огромных потерь, наглядной бездарности руководства, скотского отношения к солдатам, имела место, иначе и быть не могло. Росло дезертирство; только 17–19 сентября комендатура Ленинграда задержала 4425 военнослужащих. Были пораженческие настроения, самострелы, случаи перехода на сторону врага и братания с немцами. Но ведь и привычные большевистские лекарства, используемые для поднятия морального духа и укрепления дисциплины, были не лучше самой «болезни».

«Карательные органы работали у нас прекрасно, - вспоминает рядовой пехоты H.H. Никулин. - От Малюты Скуратова до Берии в их рядах всегда были профессионалы, и всегда находилось много желающих посвятить себя этому благородному и необходимому во всяком государстве делу. В мирное время эта профессия легче и интересней, чем хлебопашество и труд у станка. И барыш больше, и власть над другими полная. А в войну - не надо подставлять свою голову под пули, лишь следи, чтобы другие делали это исправно.

Войска шли в атаку, движимые ужасом. Ужасна была встреча с немцами, с их пулеметами и танками, огненной мясорубкой бомбежки и артиллерийского обстрела. Не меньший ужас вызывала неумолимая угроза расстрела. Чтобы держать в повиновении аморфную массу плохо обученных солдат, расстрелы проводились перед боем. Хватали каких-нибудь хилых доходяг или тех, кто что-нибудь сболтнул, либо случайных дезертиров, которых всегда было в достатке. Выстраивали дивизию буквой «П» и без разговоров приканчивали несчастных. Эта профилактическая работа имела следствием страх перед НКВД и комиссарами больший, чем перед немцами. А в наступлении, если повернешь назад, получишь пулю от заградотряда. Страх заставлял идти на смерть. На это и рассчитывала наша мудрая партия, руководитель и организатор наших побед. Расстреливали, конечно, и после неудачного боя. А бывало и так, что заградотряды косили из пулеметов отступавшие без приказа полки. Отсюда и боеспособность наших доблестных войск. Многие сдавались в плен, но, как известно, у немцев не кормили сладкими пирогами…»

Ни Сталин, ни Жуков не могли знать о директивах Гитлера и по-прежнему полагали, что главной целью группы армий «Север» остается захват города. Командующий фронтом сосредоточил основные силы для отражения немецкого наступления в районе Пулковских высот.

Лееб до конца месяца продолжал наступление, и довольно успешное, на ближних подступах к Ленинграду теперь уже только с целью отвлечь побольше сил Ленинградского фронта с любанского направления, где с целью прорыва блокады города наступала 54-я армия. Жуков же продолжал наращивать силы на Пулковском рубеже, снимая их с Ораниенбаума и Карельского перешейка.

День 17 сентября стал самым кризисным для Ленинграда. 1-я пехотная дивизия генерала Клеффеля вышла на побережье Финского залива у Стрельны, овладев частью Петергофа, 58-я дивизия генерала Хойнерта - заняла Урицк. Правее солдаты фон Лейзера захватили Пушкин.

8-я советская армия оказалась отрезанной от остальных войск Ленинградского фронта. С армией даже не было связи: немец перерезал провода, а пользоваться радиостанциями наши войска даже на уровне армейских штабов еще не научились.

Чтобы предотвратить прорыв противника в Ленинград через Урицк, Жуков приказал 42-й армии немедленно организовать контратаку. В бой ушла, отбила поселок, была двинута дальше вперед, отрезана немцами и погибла 21-я мотострелковая дивизия НКВД полковника М.Д. Папченко. «Можно понять гнев Жукова, - сочувствует писатель В. Карпов, - который потребовал от командующего 42-й армией во что бы то ни стало вернуть Урицк». В новую атаку были брошены 5-я и 3-я гвардейские ДНО и 51-й отдельный танковый батальон.

Армия Щербакова получила приказ организовать контрудар силами не менее пяти дивизий в направлении на Красное Село и восстановить разорванный фронт. Тридцать лет спустя, вспоминая и размышляя, маршал высоко оценил достигнутый результат:

«Чрезвычайно важную роль в срыве планов противника - прорыва в Ленинград через Урицк - сыграл контрудар 8-й армии. Ее ударная группировка в составе четырех стрелковых дивизий утром 19 сентября перешла в наступление в общем направлении на Красное Село. Хотя это наступление и не привело к восстановлению здесь обороны, но оно вынудило немцев перегруппировать часть сил с самого опасного для нас направления Урицк - Ленинград на петергофское, что было нами заранее предусмотрено».

Писатель В. Карпов в книге «Маршал Жуков», описывая этот контрудар, просто впадает в эйфорию от восхищения:

«Но Жуков - это Жуков!.. В короткое время - за сутки - Жуков создал ударную группировку. Легко сказать, создал - из чего? Где взял силы? На участке 8-й армии ведь были все те же оборонявшиеся дивизии. Он только уплотнил их боевые порядки, отдал на их усиление все, что мог отдать, и 19 сентября ударил во фланг наступающему клину Лееба. Это было совершенно неожиданно для противника. Представьте себе состояние фон Лееба, уже торжествовавшего в душе и видевшего, наверное, перед собой улицы взятого Ленинграда. И вдруг этот удар по флангу, удар буквально поддых! Лееб ведь собрал все, чем располагал, бросаясь в последнее и решительное наступление на пулковском направлении. Отражать удар Жукова на фланге этой группировки было нечем, надо снимать силы оттуда, где наметились удача и победа. Лееб понимал - пока подойдут резервы, части Жукова вырвутся на тылы и перемелют все так, что придется вообще отходить от Ленинграда.

И Лееб дает приказ снять механизированный корпус, уже нацеленный для удара там, где виделся наибольший успех, и бросает этот корпус для спасения фланга. Но именно в этом и состояла цель Жукова. Напор на Пулковский рубеж ослаб. 8-я армия хоть и не вонзилась глубоко в расположение противника, но задачу свою выполнила».

В этой оде жуковской гениальности есть как минимум три фальшивых ноты.

Во-первых, какой такой моторизованный корпус «снял» фон Лееб, если у него нет ни одного?

Во-вторых, история имела довольно грустное продолжение: 20 сентября немцы ударили в левый фланг наступающих советских войск, нанесли им поражение и заставили оставить даже те населенные пункты, которые они занимали до эпического контрудара, в частности Стрельну.

Тогда, в 1941 году, Жуков вовсе не считал, что все прошло, как было «заранее предусмотрено», и дал командованию 8-й армии совсем другую оценку - предатели.

В телеграмме от 22 сентября командующий фронтом велит Военному совету армии организовать новое наступление под Петергофом, а командарму и его штабу приказывает лично вести войска в атаку, не забывая, как обычно, «вселить уверенность»:

«Если 8-я армия допустит захват немцами Петергофа, немцы нам разгромят Кронштадт.

8-я армия своими действиями не только подводит Ленинградский фронт, но играет предательскую роль. В то время как 23, 42, 55 А блестяще отражают все атаки немцев, нанося им громаднейшие потери, 8-я армия, имея против себя 3–4 тысячи немцев с 10–20 танками, позорно разбегается при первом выстреле. Военный совет бездействует, настроенный больше на эвакуацию, а не на упорный бой. Такой Военный совет вполне заслужил суровой кары, вплоть до расстрела.

Я требую: Щербакову, Чухнову, Кокореву выехать в 2 дно, 11 сд, 10 сд и лично вести их в бой. Шевалдину и Кокореву предупредить командиров всех степеней, что они за самовольное оставление Петергофа и оборонительных позиций южнее Петергофа будут расстреляны, как трусы и изменники. Всем объявить - НИ ОДНОГО ШАГУ НАЗАД».

Еще сутки спустя, после того как немцам был сдан Пе-тродворец, приказом командующего фронтом были сняты со своих должностей командарм-8 генерал Щербаков и член Бренного совета дивизионный комиссар И.В. Чух-нов, арестован ряд командиров соединений. Армию принял генерал-лейтенант Т.И. Шевалдин.

В-третьих, и наши полководцы, и восторженные летописцы их деяний вполне сознательно пренебрегают арифметикой. Ответить на вопрос «Где Жуков взял силы?» совсем несложно. В полном распоряжении генерала армии было полмиллиона бойцов и командиров. Фельдмаршал Лееб, после ухода в середине сентября 41-го моторизованного корпуса на московское направление и 96-й дивизии к Вороново, на восточный участок Синявинского выступа, «штурмовал» Ленинград, имея в активе семь пехотных дивизий-291, 58, 1,269, 121,122-ю и полицейскую дивизию СС. Это их «яростные атаки» героически сдерживали «активной обороной» не менее 27 дивизий генерала Жукова. Так что невелика была наука «уплотнять боевые порядки»: только на Ораниенбаумском плацдарме, который немцы называли «Ораниенбаумским котлом», оказались «все те же» 12 расчетных дивизий - 10, 281, 48, 191, 125, 268, 118, 261, 11-я стрелковые, 1-я гвардейская и 2-я народного ополчения, 5-я и 2-я отдельные бригады морской пехоты, а также 1 - й танковый полк 1-й танковой дивизии. Правда, многие из этих соединений, благодаря передовой тактике непрерывных атак без огневой поддержки и закрепления рубежей, можно было назвать дивизиями лишь условно: например, в 48-й дивизии подполковника П.С. Романцева осталось 1700 человек, 3 станковых пулемета, 8 минометов и 2 орудия. Но как утверждает ставший членом Военного совета 8-й армии генерал Окороков: «Пополнение боевых рядов армии шло полным ходом». (Одновременно проводилась «работа по чистке частей от чужаков и скрытых врагов», изъятие из боевых подразделений признанных неблагонадежными «западников», то есть тех, кто до войны проживал на территории Западной Украины, Западной Белоруссии и в Прибалтике. Так куда-то исчез упоминаемый ветеранами плацдарма 74-й Латышский полк.)

Так ведь и у немцев Петергоф брала одна только 1-я пехотная дивизия. Жуков в приказе № 0043 писал: «Перед фронтом 8-й армии действуют части одной-двух пехотных дивизий».

Советские части на плацдарме, имевшем 50 км в длину и 35 км в глубину, поддерживали мощным артиллерийским огнем двенадцатидюймовки линкоров «Марат» и «Октябрьская революция», фортов Красная Горка и Серая Лошадь, орудия крейсеров и эсминцев, 11-я (356-мм) и 18-я (305-мм) железнодорожные батареи, бронепоезда № 7 «Балтиец» и № 8 «За Родину». И войск, и техники здесь хватало с избытком. 16–18 сентября флот провел операцию по переброске из Ораниенбаума в Ленинград 125-й и 268-й стрелковых дивизий и 47-го полка корпусной артиллерии, которые были выведены в резерв фронта; во второй половине октября было снято еще шесть дивизий. Блокадой плацдарма и отражением чуть ли не ежедневных советских атак и контрударов в 1941 году занимались две пехотные дивизии немцев. И в 1942-м, и в 1943-м…

От Урицка до южной окраины Пулково оперировали три немецкие дивизии. Им противостояли пять дивизий (44-я (бывшая 3-я гвардейская ДНО), 21-я, 56-я (7-я ДНО), 189-я (6-я ДНО) и 13-я (5-я ДНО), 6-я и 7-я стрелковые и 123-я и 124-я танковые бригады 42-й армии, построенные в два эшелона. Боевые действия войск Федюнинского активно поддерживала артиллерия Ленинградской морской обороны, усиленная 12-й и 19-й железнодорожными батареями.

По свидетельству маршала Жукова, только на 17-километровом участке Лигово - Пулково и только на прямую наводку было выведено 529 орудий. В районе Колпино действовало 441 орудие, из них 300 стволов были выставлены на прямую наводку. Кстати, а для чего пушки выводить на прямую наводку? А для того, чтобы хоть иногда попадать в цель. Для стрельбы с закрытых позиций необходимо иметь надежные средства связи, отработанные расчеты, обученных корректировщиков, грамотного управляющего огнем. Всего это не было, поэтому на 100 выпущенных снарядов приходилось два-три попадания, отсюда и вечный «снарядный голод». Поэтому орудия (иногда даже особой мощности) нередко целыми дивизионами, а то и артиллерийскими полками выкатывали на открытые передовые позиции, каждый расчет видел свою цель и работал самостоятельно, стреляя по врагу практически с «дуэльной» дистанции. При этом были неизбежны значительные потери в людях и материальной части, зато точность вырастала до 8,5 процента. Артиллеристы расшифровывали стрельбу прямой наводкой: «Прощай, Родина!», было еще другое обозначение - совсем уж ненормативное. А вот «вражеское командование», в отличие от родного, по наблюдению маршала Г.Ф. Одинцова, «берегло свою артиллерию, батареи противника чаще всего вели огонь с закрытых позиций, на прямую наводку не выдвигались».

«Несмотря на то что сил у нас было мало, - гордится генерал И.И. Федюнинский, - мы то и дело наносили противнику чувствительные удары, не позволяя ему снять с фронта и перебросить под Москву, где фашисты развивали наступление, ни одной дивизии… До самой середины октября шли бои в районе Урицка, у Петергофского шоссе, за совхоз «Пролетарский труд». И они явились для нас хорошей школой… В армии тогда было много командиров, призванных из запаса, не имевших прочной военной подготовки и опыта руководства боем. Наши командиры отличались отвагой, были преданы Родине, но отсутствие боевого опыта давало о себе знать… В наступлении иногда отставали тылы, хотя продвижение вперед было незначительным».

Интересно, что финским командирам, столь лихо вернувшим себе линию Маннергейма, о которую в кровавых соплях Красная Армия билась три месяца, боевого опыта вполне хватает. Герой Халхин-Гола все еще учится, добирает опыта.

На Тосненском рубеже продолжала «учиться» 4-я дивизия народного ополчения. И здесь приказы о наступлении следовали один за другим - с одними и теми же задачами, с теми же ограниченными силами:

21 сентября: «4-й ДНО овладеть Ивановское, Покровское, выбить противника из противотанкового рва южнее Кол-пино»;

23 сентября: «4-й ДНО овладеть противотанковым рвом в районе Колпинская колония, переправами в Усть-Тосно»;

25 сентября: «86-й дивизии (бывшей 4-й ДНО) с броне-площадками овладеть противотанковым рвом, форсировать реку Тосну, овладеть Ивановское».

Ров этот начинался от поселка Ям-Ижора на Московском шоссе, пересекал Октябрьскую и Кировскую железные дороги и за заводом «Ленспиртстрой» выходил к Неве. Только 2,5 км северного участка рва до грунтовой дороги на Ивановское находились в руках советских войск, остальные 8,5 км, до самого шоссе, оказались у немцев.

В конце месяца к штурму противотанкового рва присоединили свои усилия снятые с Ораниенбаумского плацдарма 268-я и 125-я стрелковые дивизии. Всем им противостояла 122-я пехотная дивизия генерала Махольца.

Правее, от Колпино до Пулково, таким же макаром сражались со 121-й пехотной дивизией противника 168, 90 и 70-я стрелковые дивизии, 84-й и 86-й танковые батальоны 55-й армии. Потери армии только на участке от Колпино до Невы в сентябре 1941 года составили более 17 тысяч человек. Дивизия полковника Бондарева в боях за Слуцк потеряла 7477 бойцов - почти весь свой состав. Жуков в мемуарах дивизию похвалил, как «особенно отличившуюся». Непрерывно атакующим дивизиям неизменно придавали «уверенности в силах» развернутые во втором эшелоне армии семь пулеметно-артиллерийских батальонов и четыре заградительных отряда.

Все это полководческое убожество нам 60 лет подают как великую победу великого стратегического гения. Была ли победа? Была, несомненно. Но есть ли чем гордиться полководцу? К слову, большие потери и одновременно недостаточная «пробивная сила» советских дивизий в наступлении была заложена в Боевом Уставе. Писавшие его генералы, фантазируя на темы будущей Большой войны, видимо, представляли наполеоновские «большие батальоны» и венцом атаки считали штыковой удар пехотных масс. («На то у винтовок и ложи, чтобы бить фашиста по роже!» «Штыком фашистов коли, гони их с родной земли!») Стрелковая дивизия, получая для наступления полосу в один километр, выстраивала свои полки в два эшелона, стрелковый полк ставил три батальона один в затылок другому. Лишь провоевав год с лишним, разобрались: «Таким образом, советская стрелковая дивизия, «построенная для наступления, имела в первом эшелоне атаки 8 стрелковых рот из 27. Остальные 19 рот, располагаясь за первым эшелоном на глубину до 2 км, покрывают поле боя сплошными боевыми порядками и полностью лишаются возможности использовать свои огневые средства. В результате этого мы имеем, во-первых, исключительно большие, ничем не оправдываемые потери в личном составе и огневых средствах от огня артиллерии, минометов и авиации противника, которые несут прежде всего подразделения вторых и третьих эшелонов еще до вступления их в бой, ввиду чего наступление часто захлебывается у нас на первом же этапе, и во-вторых, вынужденное бездействие свыше трети всех пехотных огневых средств дивизии… При этом подразделения вторых и третьих эшелонов, принимая на себя основной огонь минометов, артиллерии и авиации противника, чтобы не нести больших потерь, вынуждены прижиматься к впереди идущим эшелонам, а затем по той же причине и вливаться в их боевые порядки. А это ведет к неизбежному перемешиванию боевых порядков первого эшелона с последующими, к превращению их в толпу и к невозможности управлять ими».

Поставим сзади заградотряды и получим знаменитую «русскую атаку». Для противника такая тактика - просто подарок, ведь немцы главным как раз считали не захват территории, а уничтожение живой силы. Но тщетно искать хоть каких «размышлений» о тактике боя у Жукова. Он незамысловато считал, что «всего» должно быть много.

В разговоре с маршалом Шапошниковым, состоявшимся 14 сентября, Георгий Константинович сетовал, что принял на Ленинградском фронте всего 268 самолетов, как-то позабыв про 287 машин Балтийского флота, в их числе 170 истребителей, 61 бомбардировщик и штурмовик, и почти 300 истребителей 7-го авиакорпуса, регулярно привлекавшихся для прикрытия боевых порядков войск фронта и нанесения штурмовых ударов.

Ленинградские предприятия с июля по декабрь 1941 года изготовили 713 танков, 480 бронемашин, 58 бронепоездов и бронеплощадок, свыше 3 тысяч полковых и противотанковых пушек, около 10 тысяч минометов, свыше 3 миллионов снарядов и мин. Все это попадало на фронт практически мгновенно. С конца августа, согласно решению ГКО, вся бронетанковая продукция оставалась в распоряжении Ленинградского фронта. Потеряв безвозвратно в августе 273 танка и 55 бронемашин, а в сентябре - соответственно 262 и 43, к началу октября Ленфронт имел 339 танков, половину из которых составляли КВ и Т-34, и 162 бронеавтомобиля. На базе 1-й Краснознаменной танковой дивизии была сформирована 123-я отдельная танковая бригада (46 танков КВ), на базе 24-й танковой дивизии и других частей - 124-я и 125-я танковые бригады. Последняя отличалась по составу вооружения и имела 26 машин типа КВ и 11 самоходных 76-мм установок на базе танка Т-26. В сентябре же были созданы и семь отдельных танковых батальонов непосредственной поддержки пехоты.

Балтийский флот для содействия сухопутным войскам выделил 345 стволов морской артиллерии калибра от 100 до 406 мм, в сентябре выпустивших по противнику свыше 25 тысяч снарядов. В систему ПВО Ленинграда были включены 349 флотских зенитных орудий. С кораблей на сухопутный фронт сошли 68 тысяч моряков.

Германское командование отчетливо представляло значение флота, и прежде всего крупных артиллерийских кораблей, в обороне Ленинграда и в связи с этим предприняло во второй половине сентября воздушную операцию с целью уничтожения базировавшихся в Кронштадте морских сил. Для 2-й эскадры штурмовой авиации Люфтваффе, которой командовал оберет Оскар Динорт, боевые корабли стали главной целью. Первый удар по Кронштадту группа из пятнадцати Ю-87 нанесла 19 сентября. Затем массированные налеты были предприняты 21, 22, 23 и 27 сентября. Они сопровождались артиллерийскими обстрелами кораблей, стоявших на Неве, в морском порту, в морском канале. Многочисленные советские зенитки отвечали плотным заградительным огнем. Самый титулованный ас Третьего рейха Ганс Рудель вспоминал: «Оборона была просто убийственной, нигде потом в ходе войны я не видел ничего подобного», но ничто не смогло остановить пилотов «штук», ветеранов польской, французской, балканской кампаний и битвы за Крит.

В результате прямыми попаданиями бомб крупного калибра был потоплен лидер «Минск», сторожевой корабль «Вихрь», подводная лодка М-74, тральщики № 31, 33 и 53, транспорт, буксир. Затонул эсминец «Стерегущий». Получили повреждения линкор «Октябрьская революция», в который пикировщики влепили шесть авиабомб, крейсер «Киров», эсминцы «Сильный», «Гордый» и «Грозящий», заградитель, ряд других кораблей и судов. У линкора «Марат» в результате попадания двух 500-килограммовых бомб и последовавшей вслед за этим детонации боезапаса оторвало всю носовую часть вместе с дымовой трубой и многоярусной надстройкой. Оставшаяся часть корпуса легла на грунт Кронштадтской гавани. Погибли 326 членов экипажа, включая командира корабля капитана 2 ранга П.К. Иванова и старпома капитана 3 ранга B.C. Чуфистова. Искалеченный линкор так никогда и не был введен в строй.

Даже такой оптимист, как адмирал Трибуц, признает, что Балтийский флот понес тяжелые потери. Один лишь маршал Жуков, успевший побывать и начальником Генерального штаба, и министром обороны, но так до конца жизни и не понявший, зачем вообще нужен флот, и считавший, видимо, что эскадренный миноносец - это нечто вроде большого плавающего танка или бронепоезда, авторитетно написал: «…существенный ущерб флоту нанесен не был». Понятнее, в свете пропагандистской войны, выглядит сообщение Советского информбюро от 24 сентября, в ответ на удивительно точную сводку немецкого командования об успехах своей авиации, выдавшее разухабистое опровержение под заголовком «Фашистская брехня о советских потерях»: «Врет - себя не помнит», - говорит русская пословица. Так получилось и с гитлеровской брехней. Незачем говорить о том, что никаких «кораблей советского флота» гитлеровцы не потопили и советских пароходов не подожгли».

Фашистская басня - чепуха на масле.

Солдаты у Гитлера вшивы, сводки у Геббельса лживы, - туповато острили наши политработники-затейники. Немецкая агитация отличалась не меньшей дубовостью: «Бей жида политрука, морда просит кирпича».

Как подметила Л. Осипова: «И наши партийцы, и немецкие, ну совершенно одинаковы по узости кругозора и общей безграмотности. Только немцы упитаннее и воротнички чище».

Если 20 сентября в штабе группы армий «Север» фиксировали жалобы генерала Кюхлера на «большой урон от огня тяжелой артиллерии русских боевых кораблей, которые ежедневно выводят из строя около сотни солдат», то уже 23-го отмечали: «Огонь вражеской корабельной артиллерии значительно ослаб», а 38-й армейский корпус, «к нашей радости, продвинулся».

25 сентября фельдмаршал фон Лееб вынужден был сообщить в ОКХ, что имеющимися силами продолжать наступление он не может:

«Нам крайне необходимо подкрепление… Главное командование переоценивает обстановку в группе армий «Север», характеризуя ее как абсолютно благоприятную. Оно требует овладеть ближним рубежом окружения. В действительности же группа армий уже полностью перешла к обороне».

На следующий день он выразил сомнение в способности 39-го моторизованного корпуса удержать Шлиссельбург и охарактеризовал положение как кризисное. Большинство немецких соединений потеряло под Ленинградом 60–70 % людей и техники и утратило возможность вести дальнейшие наступательные действия по овладению городом.

26 сентября маршала Кулика, заявившего, что наличными силами станцию Мга не взять, отозвали в Москву, а 54-ю армию подчинили Ленинградскому фронту. Ее командующим стал жуковский выдвиженец генерал-лейтенант М.С. Хозин.

С 29 сентября немецкая авиация прекратила налеты на объекты Кронштадта, оставив их на откуп артиллерии. К этому времени Балтийский флот по количеству боевых единиц сократился ровно наполовину: погибли 1 линкор, 1 крейсер, 1 лидер, 13 эсминцев, 20 подводных лодок, 4 сторожевых корабля, 1 минный заградитель и 26 тральщиков.

Так закончился первый и единственный штурм города. Он был отбит дорогой ценой. С 23 августа по 30 сентября общие потери войск Ленинградского фронта составили 116 тысяч человек, из них безвозвратные - 65 тысяч. Противник - наступающая сторона - потерял как минимум в пять раз меньше. Но назначенный Леебом бал в гостинице «Астория» пришлось отменить.

Вообще-то Гитлер, учитывая опыт Мадрида и Варшавы, с самого начала был противником прямого штурма, считая, что уличные бои в мегаполисе, превращенном в крепость, разделенном на узлы сопротивления, имеющем развитую сеть подземных коммуникаций, множество каналов и прочных каменных зданий, оборудованных огневыми точками, снайперскими позициями и приспособленных для круговой обороны, прикрытых заграждениями и минными ловушками, где в переулке даже необученному бойцу достаточно бутылки с «коктейлем Молотова», чтобы сжечь танк или бронемашину, - такие бои способны поглотить и перемолоть целые германские корпуса. Фюрер мыслил категориями современной войны и был абсолютно прав, но лишь теоретически, потому что всего этого в Ленинграде не было. Летом - осенью 1941 года и вплоть до Сталинграда Красная Армия не умела и не вела уличных боев, все города - Минск, Ригу, Киев, Смоленск и многие другие - после падения полевых рубежей она сдавала без боя, вывозя или уничтожая материальные ценности. Их оборона нашей военной доктриной и уставами не была предусмотрена. Точно так же и в Ленинграде никаких фортификационных работ по превращению его в гигантский укрепленный район не проводилось, он не был крепостью, и в сентябре у фон Лееба был реальный и, как показали дальнейшие события, единственный шанс захватить город. (Можно было бы предположить, что советским генералам, «плоти от плоти трудового народа», было жалко превращать в арену сражений советские города и веси, подвергая бедствиям мирное население, но ведь при этом они, применяя тактику «выжженной земли», их взрывали, расстреливали из орудий и поджигали силами специально сформированных команд «факельщиков». Зато весной 1945 года мы своего шанса не упустили, никаких блокад затевать не стали и положили за Берлин 360 тысяч человек, потеряли 2000 танков, а оно того стоило?)

Г.К. Жукову повезло, и за ним закрепилась слава спасителя Ленинграда. Эта слава оправдала все: и бессудные расстрелы, и драконовские приказы, и «расточительный» метод ведения войны.

Даже такой разумный человек, как маршал авиации А.Е. Голованов, в послевоенных беседах с писателем Ф.И. Чуевым восхищался твердостью Жукова и его полководческими качествами: «Не зря Сталин послал его в Ленинград вместо Ворошилова, и он, применив там силу, справился! Ведь он расстреливал там целые отступавшие наши батальоны! Он, как Ворошилов, не бегал с пистолетом в руке, не водил сам бойцов в атаку, а поставил пулеметный заслон - и по отступавшим, по своим! Но скажу, что на его месте я точно так же поступил бы, коли решается судьба страны». Из вышесказанного можно бы предположить, что с фронта, бросая оружия, бежали целые батальоны, а верный присяге Жуков пулеметными заслонами «возвращал войскам уверенность» и «спасал страну». На самом деле это расстреливались остатки частей, отходивших после очередной неудачной самоубийственной атаки на какой-нибудь «бугор» (писатель-фронтовик Виктор Астафьев в переписке с Вячеславом Кондратьевым назвал нашего «самого великого» полководца «браконьером русского народа»).

При этом как-то «забылось», что Жукова посылали в Ленинград совсем с другой задачей - прорвать блокаду, которую он не решил.

Ленинградская стратегическая оборонительная операция заканчивалась, 18-я германская армия стала зарываться в землю. Полная блокада так и не была установлена. Группа армий «Север» не только не смогла захватить Ленинград, но и оказалась надолго прикованной к нему. В то же время и на московском направлении дивизии Рейнгардта особой роли не сыграли: «Получилась почти десятидневная задержка в передислокации группы Гепнера на юг - и это в то время, когда даже сутки начинали принимать огромное значение. И когда немецкие танки ушли от Ленинграда, они были не в состоянии воевать. Им требовалось восстановление, пополнение и отдых. Иначе говоря, им нужно было время».

В сражение на дальних и ближних подступах к Ленинграду советской стороной было брошено 65 дивизий, более 700 тысяч человек. К 30 сентября потери составили почти половину - 345 тысяч командиров и красноармейцев, из них 214 тысяч - безвозвратно. Кроме того, противник захватил либо уничтожил 1492 танка, 9885 орудий и минометов, 1702 самолета. Ценой этих потерь Ленинград закрыл путь вермахту на северо-западном участке советско-германского фронта.

В начале войны с Советским Союзом немцы применили на Восточном фронте ту же тактику молниеносной войны, что и в Европе. В приграничных сражениях наши танковые дивизии пытались контратаками остановить немецкие бронированные колонны, но это привело к катастрофе. Немцы были лучше подготовлены, у Вермахта было идеально отлажено взаимодействие между родами войск. Постепенно от тактики контрударов советские танкисты стали переходить к очень эффективной тактике танковых засад, и именно она стала своего рода «противоядием» от «Блицкрига».

Август 1941 года стал поистине временем танковых засад. Именно в этот месяц советские танкисты 1-й Краснознаменной танковой дивизии на дальних подступах к Ленинграду стали массово применять эту новую тактику. 4-я немецкая танковая группа неожиданно натолкнулась на глубокоэшелонированную систему танковых засад, и это стало для Панцерваффе очень неприятным сюрпризом.

20 августа 1941 года экипаж тяжелого танка КВ-1 старшего лейтенанта Зиновия Колобанова провел один из самых результативных танковых боев в мировой истории. На дальних подступах к Ленинграду, при обороне предполья Красногвардейского укрепрайона, наши танкисты из засады уничтожили, 22 танка противника, а всего рота Колобанова, состоящая из 5 танков КВ, уничтожила в этот день 43 танка. Танковый погром, который учинили Панцерваффе танкисты Зиновия Колобанова, – это пик развития данной тактики, своего рода идеально проведенная танковая засада.

Вот уже многие годы среди историков не затихают ожесточенные споры.

Подтверждают ли немецкие документы феноменально высокий результат советских танкистов? Технику какой немецкой дивизии уничтожили наши воины? Как повлиял бой Колобанова на обстановку под Ленинградом в целом?

9 сентября 1941 года. К этому времени немецкие войска подтянули к Красногвардейску пехотные подразделения и резервы. Теперь противник готовился наступать не на узких участках фронта, как это было в 20-х числах августа, немцы готовили генеральное наступление по всему широкому фронту. Если в августе противник нанес удар в районе Пижмы и Пустошки, то теперь немецкое командование решило нанести основной удар по правому флангу, и здесь были сосредоточены наиболее сильные подразделения.

На этом направлении к наступлению готовился «бронированный кулак» 4-й танковой группы: 36-я моторизованная, 1-я и 6-я танковые дивизии. Им предстояло прорвать советскую оборону, и начать окружение Красногвардейска. При этом 36-й мотопехотной и 1-й танковой предстояло окружить город по большой дуге (с радиусом 16 километров) от деревень Скворицы и Русско-Высоцкое на Дудергофские высоты и далее на Пушкин. В это время 6-я танковая дивизия противника должна была окружить Красногвардейск по «малой дуге» (с радиусом 5 километров), фактически наступая по окраине Красногвардейска, точнее, по линии ближайших к городу деревень Педлино – Сализи – Верево. Готовясь к генеральному штурму Красногвардейского укрепрайона, немцы произвели тщательную разведку, и в целом правильно определил уязвимые места обороны. К сожалению, советское командование не смогло разгадать замысел противника. Наиболее боеспособные части Красной Армии были стянуты в центр позиции, к самому городу Красногвардейску. Судя по всему, здесь и ожидали главный удар, ведь через Красногвардейск пролегал самый короткий путь наступления на Ленинград. По этой причине большая часть КВ-1 из 1-й Краснознаменной танковой дивизии была сосредоточена на окраине города, а на флангах находились в основном легкие танки. Так, на направлении главного удара противника в районе деревни Скворицы находились всего два БТ-5. При широком фронте наступления противника тяжелых танков для обороны не хватало. Их было недостаточно даже для обороны ближайшего периметра Красногвардейска.

Фронтальную, или «лобовую» атаку Красногвардейска должна была провести дивизия СС «Полицай». Кстати, во время боев под городом Луга, в августе 1941, ей была отведена точно такая же роль, и с ней она не справилась. Атаковать левый фланг нашей обороны в районе Пижма – Пустошка должна была 269-я пехотная дивизия, сменившая здесь накануне наступления 1-ю танковую дивизию. После двух недель боев Пижма так и не стала для немцев «трамплином» на Ленинград. 269-й вновь предстояло штурмовать и деревню Пустошку, и лес между Пижмой и Красногвардейском. Но именно против 269-й пехотной и дивизии СС «Полицай» и были сосредоточены практически все советские КВ-1 1-й Краснознаменной танковой дивизии.

На юго-восточной окраине Красногвардейска в районе деревни Большие Загвоздки приготовились к бою три танка КВ-1 2-й роты старшего лейтенанта Колобанова, пред ними выдвигались на рубеж атаки штурмовые группы дивизии СС «Полицай». В каких условиях приходилось сражаться защитникам Красногвардейска? За день до генерального штурма, произошла страшная трагедия – противник вышел к южному берегу Ладожского озера и захватил город Шлиссельбург, Ленинград оказался в блокадном кольце. Это коренным образом повлияло на всю обстановку на Ленинградском фронте. Защитники Ленинграда оказались в исключительно тяжелом положении, теперь никто не мог гарантировать, что город на Неве удастся отстоять.

Подорвавшийся на мине танк Pz.IV старшего лейтенанта Мюллера, командира 6-й роты 65-го танкового батальона. Район деревни Салези (альбом 65-го батальона и 11-го танкового полка).

Командование Ленинградского фронта было в подавленном состоянии. Безусловно, это самым негативным образом сказалось на управлении войсками, оборонявшими Красногвардейск. 7–8 сентября авангард 41-го стрелкового корпуса Астанина уже выходил из лесов и болот в районе Вырицы – Мины, но выяснилось, что эти населенные пункты заняты противником, и корпус оказался в окружении. За время 35-и километрового марша по болотам, 41-й корпус потерял боеспособность. Кончились боеприпасы, топливо, продовольствие, часть тяжелого вооружения пришлось оставить в болотах. Теперь немцам не было никакого смысла держать против него крупные силы. Противник выставил небольшие блокирующие отряды, а основные части направил на штурм Красногвардейска.

9 сентября немцы устремились на штурм Красногвардейского укрепрайона. На направлении главного удара, в районе Скворицы – Русско – Высоцкое 36-я моторизованная немецкая дивизия прорвала оборону 265-го ОПАБа, и 1-я немецкая танковая дивизия готовилась войти в прорыв. Советские легкие БТ-5, которые усиливали здесь оборону, не смогли повлиять на исход боя, хотя они и стояли в засаде. Ситуацию могли бы исправить КВ-1, но они находились на других участках фронта, а ведь при обороне Красногвардейского района у них была решающая роль.

Подорвавшийся на мине гусеничный тягач 6-й немецкой танковой дивизии с 37-мм противотанковой пушкой. От взрыва тягач перевернуло вверх гусеницами. Район деревни Салези (альбом 65-го батальона и 11-го танкового полка).

Дело в том, что этот укрепрайон строился в спешке по упрощенной схеме, и у большинства ДОТов и ДЗОТов была только одна амбразура, и стоило немецким боевым группам оказаться между ДОТами, они автоматически оказывались в «мертвом» не простреливаемом пространстве, и участь гарнизонов маленьких крепостей была предрешена. Но советские тяжелые танки «исправляли» этот недостаток укрепрайона, они короткими контратаками выбивали врага из «мертвых пространств» между укреплениями, и фактически сами были «маневренными бронированными дотами». В целом против наступающего по широкому фронту противника тактика танковых засад стала не эффективна. Немцы успевали провести тщательную разведку и сосредоточить основные ударные группы там, где засад нет, или где они слабые. В этом случае у наших танкистов других участков обороны был выбор: или дальше продолжать ждать врага в засаде, и при этом неминуемо оказаться в окружении, или срочно контратаковать прорвавшегося врага. К счастью к сентябрю 1941 года мастерство наших танкистов выросло настолько, что они стали или вести маневренные бои «на равных», или даже переигрывать противника.

9 сентября 1941 года успех сопутствовал солдатам 6-й танковой дивизии, они смогли вклиниться, в советскую оборону и захватить деревню Сализи. Хуже всего обстояли дела у дивизии СС «Полицай», она штурмовала самый сильный Колпанский узел обороны, и не смогла захватить сложную систему ДОТов и фортификационных сооружений в районе Колпанского озера и Больших Колпан. Неудача ждала дивизию СС и в районе Корпиково – здесь до последнего патрона ополченцы удерживали противотанковый ров. У дивизии СС «Полицай» изначально, не было никаких шансов прорвать эти мощные укрепления. Они были рассчитаны для отражения атаки танковых соединений, а у дивизии СС «Полицай» ни танков, ни самоходных орудий, ни мощных саперных подразделений не было.

10 сентября 1941 года. В этот день в районе деревни Скворицы 36-я моторизованная дивизия смогла развить успех и вышла к Дудергофским высотам, прорвав основную линию советской обороны на глубину 12 километров. К району прорыва подошла 1-я танковая дивизия. На юго-западной окраине Красногвардейска, после захвата Сализи, командование 6-й танковой дивизии решает бросить в наступление танки, но на этом участке имелись мощные минные поля, которые не смогли вовремя обнаружить немецкие саперы. В результате, когда группа танков 65-го отдельного танкового батальона, перешла в наступление, советские мины стали одна за другой срабатывать. Из четырех Pz.IV и одного Pz.II подорвались на минах два Pz.IV, причем вместе с ними, в буквальном смысле слова, взлетел на воздух гусеничный тягач с 37-мм противотанковой пушкой. Сохранились несколько фотографий с места взрыва. Судя по всему, здесь сработали несколько управляемых фугасов большой мощности. От взрыва тягач перевернулся вверх гусеницами, при этом противотанковая пушка оказалась на тягаче. Очень сильно пострадал от взрыва головной Pz.IV, старшего лейтенанта Мюллера, командира 6-й роты 65-го танкового батальона. От взрыва погибло два немецких танкиста, но, несмотря на понесенные потери 6-я танковая продолжила наступление в направлении реки Ижора, в обход Красногвардейска.

В этот день дивизия СС «Полицай» решила прорваться в Красногвардейск через деревню Большая Загвоздка, которая находилась на юго-восточной окраине города. Здесь ополченцев поддержали танки роты Колобанова, которые нанесли противнику тяжелые потери. В отчете 1-го полка 1-й Краснознаменной танковой дивизии сказано, что в этот день три КВ уничтожили два противотанковых орудия, две минометные батареи, три транспортных машины и до 150 человек пехоты.

На левом фланге, на позиции 2-й гв. ДНО, продолжала медленно наступать 269-я пехотная дивизия. Она смогла захватить Пустошку и теперь двигалась к Красногвардейску по торфоразработкам. В истории 269-й дивизии указано, что здесь немецкая пехота подвергалась многочисленным танковым атакам. Примечательно, что в своей рукописной биографии Зиновий Колобанов отметил, что он вел бой в районе торфоразработок, а значит, танки его роты участвовали в контратаках на позиции 269-й пехотной дивизии. Для усиления ей был придан батальон 8-й танковой дивизии. Правда, он мало чем помог, так как на этом направлении практически все действующие советские танки были КВ-1, которые короткими контратаками уничтожали прорвавшиеся между укреплениями немецкие штурмовые группы. Когда противник вызывал авиацию, танки быстро отходили в район жилых построек на окраине Красногвардейска и там маскировались. Такие атаки изматывали пехотинцев 269-й дивизии, по этой причине она наступала очень медленно, фактически выдавливала советские подразделения.

11 сентября 1941 года. В этот день положение защитников Красногвардейска стало безнадежным – в пробитую 36-й моторизованной дивизией брешь, устремилась 1-я танковая, захватившая Дудергофские высоты, с которых открывался вид на Ленинград. Продолжая наступление, немецкие танкисты и штурмовые группы пехоты, в состав которых входили и огнеметчики, уничтожили большую часть пушек батареи «А», состоявшую из девяти морских 130-мм орудий, снятых с легендарного крейсера «Аврора».

В этот день большого успеха достигла 6-я танковая дивизия. Она смогла форсировать реку Ижору и 11 сентября, развивая наступление, приблизилась к Киевскому шоссе на участке Красногвардейск – Пушкин, находясь фактически в одном шаге, от того, чтобы перерезать эту стратегически важную дорогу.

В этот день продолжала свое медленное наступление пехота 269-й дивизии. Захватив торфоразработки, она вышла к железной дороге и старому Гатчинскому кладбищу. Теперь бой развернулся за железнодорожную насыпь, которую советские войска использовали как оборонительный вал и кладбище, где в церкви находился штаб ОПАБа.

Из-за того, что теперь танкам КВ-1 приходилось действовать на большом удалении от жилых построек, танкисты не всегда успевали укрыться в них от ударов немецкой авиации. По данным 269-й дивизии, в ходе авианалета бомбардировщиков Ю-88, удалось уничтожить один советский танк. Сохранилось много немецких фотографий с подбитым авиабомбой КВ-1, рядом с которым видна огромная воронка (предположительно от 0,5 тонной бомбы). У машины взрывом буквально срезало почти все катки правого борта. Указано, что снимок сделан у железнодорожной станции Фрезерная под Красногвардейском.

Танк КВ-1 из батальона Шпиллера подбитый немецкой авиацией днем 11 сентября 1941 года у железнодорожного полотна рядом со станцией Фрезерная. Северо-восточная окраина Красногвардейска. За танком видна воронка от немецкой авиабомбы. Это одна из немногих фотографий боевых машин тяжелого танкового батальона, который воевал под Красногвардейском. Рота старшего лейтенанта Колобанова входила в этот батальон (фотография с сайта www.kv1ehkranami.narod.ru).

12 сентября 1941 года. В этот день 1-я танковая захватила Тайцы, где находились тыловые подразделения и резервы 1-й Краснознаменной танковой дивизии. 6-я танковая сконцентрировала свои усилия на двух направлениях. Ее саперы пытались окончательно перерезать Киевское шоссе за Красногвардейском, и захватить плацдарм на берегу реки Ижора у Верево. В это время рота Pz.IV 2-го танкового батальона и 3-я танковая рота 65-го батальона атаковали в направлении на Тайцы. Перерезать Киевское шоссе в этот день 6-й танковой не удалось.

Утром на передовые позиции дивизии прибыли артиллерийские наблюдатели, которые стали корректировать огонь по советским колоннам, пытавшимся уйти из Красногвардейска. С 12 сентября отрезок Киевского шоссе Красногвардейск – Пушкин превратился в «дорогу смерти». Немцы расстреливали все, что по ней двигалось. Ранним утром по шоссе, благодаря туману, смог вырваться танковый батальон и 7-я батарея 365-го отдельного артиллерийского дивизиона лейтенанта Н. Г. Енишева. Гусеничные тягачи НАТИ смогли вывести 122-мм пушки образца 1931 года. С небольшим интервалом за батареей Енишева, пыталась прорваться 8-я батарея лейтенанта Василия Васильевича Трохина, но спасительный туман рассеялся и на батарею обрушился шквальный артиллерийский огонь. Один за другим вспыхивали тягачи НАТИ, были разбиты все 122-мм орудия.

После боя немцы обнаружили на дороге 4 тяжелых длинноствольных орудия 12,6-см (это 122-мм пушки батареи Трохина), 4 орудия 7,6-см (из них 1 казематное), 1 зенитное 7,5-см, 1 тяжелое противотанковое на самоходной установке (не понятно, что именно имеют ввиду немцы), 1 бронеавтомобиль с 4,7-см орудием, 1 танк массой 28 тонн (или Т-34, или Т-28), 9 гусеничных транспортеров (тягачи НАТИ из батареи Трохина), 5 грузовых автомобилей, 2 станковых пулемета, 1 легкий пулемет. Также на дороге взяли в плен 30 советских солдат. Немецкие потери в бою за Киевское шоссе по данным 6-й танковой дивизии: 3 убито, 10 ранено, 2 Pz.IV, 1 Pz.35(t).

Советские танкисты пытались отбросить противника от шоссе. 12 сентября, позицию 6-й немецкой танковой дивизии в районе реки Ижора и Киевского шоссе атаковали два КВ-1. Они подошли на расстояние 500 метров и открыли огонь. В бой с ними вступил Pz.IV лейтенанта Михаэлиса и Pz.IV лейтенанта Лопе. Немецкие танкисты добились большого количества попаданий в советские танки, после чего КВ-1 отступили.

Кроме прямой дороги Красногвардейск – Пушкин, существовала еще и вторая дорога на Ленинград: Красногвардейск – Романовка – Пушкин. Она шла вдоль берега реки Ижора, и советские войска ее удерживали дольше. Причина была в том, что 269-я очень медленно наступала, и не успевала перерезать эту последнюю коммуникацию. Кроме того, командование немецкой дивизии совершило ошибку – вместо того, что бы все силы бросить в обход Красногвардейска, и окончательно окружить город, оно часть своих сил направило на штурм города, пытаясь ворваться на окраину Красногвардейска через старое кладбище. Все эти попытки были отражены 267-м ОПАБом и тяжелыми танками.

Особенно тяжелый бой шел в районе старого Гатчинского кладбища. Здесь вновь отличились танкисты роты Колобанова. Старое кладбище было последним рубежом обороны 276-го ОПАБа, здесь, в церкви Всех Святых находился штаб батальона. Территория кладбища нещадно обстреливалась немецкой артиллерией. Сама церковь была уже так сильно разрушена, что напоминала груду руин. Примечательно, что на кладбище были и немецкие могилы, так как в царской Гатчине проживало много немцев. Теперь артиллеристы вермахта сносили с лица земли их надгробия. На старом Гатчинском кладбище до сих пор стоит разрушенная церковь Всех Святых со следами войны, а рядом можно увидеть поврежденные осколками старинные могилы.

12 августа штурмовая группа 269-й дивизии совершила бросок от линии железной дороги к кладбищу. Начался жестокий бой, на защиту последнего рубежа обороны поднялись все, кто мог держать в руках оружие. Исход боя решили подошедшие танки КВ-1 – они выбили немцев с кладбища и стали на поле давить вражеских солдат гусеницами. В журнале боевых действий 269-й дивизии указано, что их атаковали советские танки, причем приданные дивизии танкисты 8-й танковой наотрез отказались вступать в бой с вражескими танками, и предпочли наблюдать на расстоянии за истреблением своей пехоты.

В отчетах 1-го полка информации об этом бое нет, но в рукописной биографии Колобанов указывает, что он сражался на кладбище. Вероятно, в этом бою участвовали остававшиеся в строю танки двух рот КВ: три танка Зиновия Колобанова, и машины роты лейтенанта Бориса Давидовича Швеца. Борис Швец погиб накануне этого боя – его КВ-1 был уничтожен авиабомбой 9-го сентября 1941 года.

13 сентября 1941 года. После отражения атаки на кладбище, роту Колобанова перебросили в район Колпанского узла обороны, где она до 13 сентября помогала отбивать атаки штурмовых групп дивизии СС «Полицай». Здесь тяжелые танки очень эффективно взаимодействовали с гарнизонами ДОТов. 13 сентября наступила развязка – противник в любой момент мог окончательно перерезать две последних дороги из Красногвардейска. По основной дороге Красногвардейск – Пушкин проехать уже было невозможно, она простреливалась и была завалена разбитой техникой.

Утром 13 сентября перед выходом из Красногвардейска образовалась огромная пробка из автомашин, повозок, тягачей с орудиями. Зиновий Колобанов получил приказ по рации прикрыть выход колонны из города. Три КВ-1 роты, следуя из Больших Колпан, пересекли город с юга на север и вышли к окраине Красногвардейска. Причем, когда колонна танков проходила мимо Гатчинского парка, в нем была слышна перестрелка – пехота дивизии СС «Полицай» уже проникла в город.

Перед прорывом в танк Колобанова погрузили секретные документы. В рукописной биографии Колобанов сообщил, что они принадлежали 1-му танковому полку, а колонна состояла из 64 единиц (повозки). Танкисты выдвинулись вперед, и, действуя из укрытий, заставили замолчать артиллерию противника. Воспользовавшись этим, колонна прорвалась в Пушкин, туда же отошла и рота Колобанова. Медсестры плакали, и благодарили танкистов. Колонна, которую вывела из Красногвардейска рота Колобанова, была последней, которой удалось пройти по дороге Красногвардейск – Пушкин. Остальные подразделения были вынуждены выходить по второстепенной дороге Красногвардейск – Романовка – Пушкин, пока ее не перекрыли части 269-й пехотной дивизии.

Тот же самый танк КВ-1 у Фрезерной (вид с другого борта). Видны повреждения, которые причинил танку взрыв немецкой авиабомбы. У танка сильно повреждена ходовая часть. Гибель этого советского танка зафиксирована в истории 269-й пехотной дивизии (фотография с сайта www.kv1ehkranami.narod.ru).

Для перекрытия отступления в городе осталась группа разведчиков под командованием политрука Андрея Григорина. Ее основные силы заняли позицию в доме на углу улиц 25-го октября и Соборной. Здесь 35 храбрецов вступили в бой с частями дивизии СС «Полицай». Разведчики Григорина не позволили немцам с ходу пройти по основной артерии города (улице 25-го Октября) с юга на север, и ударить в тыл отступающим советским подразделениям. В ходе боя часть бойцов погибла, а часть попала в плен. Андрей Григорин был схвачен и казнен немцами. Дом, в котором геройски сражались советские разведчики, сохранился, на нем есть мемориальная табличка с именами бойцов, оборонявших этот рубеж.

После ухода танков роты Колобанова, 13 сентября 1941 года в районе Колпаны – Химози шел жестокий бой. Дивизия СС «Полицай» вскоре окружила этот участок обороны, но отважные гарнизоны ДОТов не сдавались, а продолжали геройски сражаться с врагом в безвыходной ситуации. Красногвардейск уже был полностью захвачен, а защитники маленьких бетонных крепостей еще держались, отбивая атаки противника шквальным пулеметным и артиллерийским огнем. Часть укреплений сражалась до утра 14 сентября, и лишь израсходовав все боеприпасы, гарнизоны ДОТов стали прорываться к своим. Бойцы перехитрили немцев, и вышли из окружения по болотам.

13 сентября, несмотря на общее тяжелое положение войск Ленинградского фронта, произошло два боя, которые для советских танкистов являются знаковыми. Они нанесли два болезненных поражения панцерваффе, действуя не из засад, а в маневренном бою. В районе Пушкина 84-й отдельный танковый батальон майора Константина Ушакова контратакой остановил продвижение 1-й танковой дивизии противника. По советским данным, немцы потеряли 12 танков, 10 орудий, 120 солдат. При этом вновь отличились танки КВ-1. У деревни Хандрово поражение 12-й танковой дивизии нанесли танкисты 122-й танковой бригады подполковника Андрея Владимировича Зазимко и бронепоезд войск НКВД № 82, которым командовал капитан Мушкет Юрий Филиппович. В ходе маневренного боя было уничтожено и захвачено 29 танков, 3 бронетранспортера. 13 сентября стал переломным моментом в тактике применения танков – теперь мастерство наших танкистов выросло настолько, что они могли побеждать врага в маневренных боях. Теперь и советские танкисты научились тесно взаимодействовать с другими родами войск. Под Хандрово удалось блестяще провести совместную атаку танков (КВ-1 и Т-34), пехоты и бронепоезда. Фотографии с подбитыми под Хандрово Pz.II 12-й танковой дивизии опубликовала центральная газета «Правда».

Бои за Пушкин 14–17 сентября 1941 года. После того, как противник захватил Красногвардейск, он перенацелил часть своих сил на другой исключительно важный для обороны Ленинграда город – Пушкин. К Пушкину отошли, понесшие тяжелые потери защитники Красногвардейска. На Пушкин по берегу реки Ижора наступали полки 269-й пехотной дивизии, которые поддерживали танки. На этом направлении немецкое наступление пытались остановить немногочисленные танки 1-го батальона тяжелых танков 1-го полка 1-й Краснознаменной танковой дивизии под командованием капитана Шпиллера Иосифа Борисовича. В составе батальона сражались и три КВ-1 роты старшего лейтенанта Колобанова. За Пушкиным заканчивалась полоса ближайших пригородов, и начинались поля перед окраиной Ленинграда. От борьбы за Пушкин и находящиеся рядом Пулковские высоты зависела судьба города на Неве. Проблема была в том, что к Пушкину отходили разрозненные, остатки разбитых подразделений, которые накануне вырвались из почти окруженного Красногвардейска. В этих боях советские танкисты вновь являлись своеобразным «армированным металлическим каркасом», который удерживал фронт от полного развала. Оставшиеся в строю танки батальона капитана Шпиллера продолжали вести бой.

14 августа 1941 года, сдерживая наступление противника в районе Онтолово, у Пенделево капитан Шпиллер уничтожил шесть танков и бронетранспортеров противника. В бою под Онтолово Шпиллер был контужен. 15 сентября рота Колобанова вела тяжелые бои на подступах к городу Пушкин. В этот день 1-й Краснознаменная танковая дивизия сдерживала противника в районе Пушкин – Средняя Рогатка – Пулково. В составе роты старшего лейтенанта Зиновия Колобанова имелось три КВ-1, два Т-26 и один БТ-7. 15 сентября рота отразила атаки в районе Новое Катлино и Кискисары, но в ходе боя два КВ были выведены из строя. Противник потерял три противотанковых орудия, шесть минометов, до двух рот солдат.

Церковь Всех Святых на старом Гатчинском кладбище. В 1941 году здесь находился штаб 267-го ОПАБа. Бойцы 267-го ОПАБа отразили штурм Красногвардейска 23 августа 1941 года и остановили немецкое наступление на Ленинград. Во время обороны Красногвардейска церковь была буквально изрешечена снарядами и минами. Следы войны видны до сих пор… (фотография Дениса Базуева).

Ночью 15 сентября 1941 года во время заправки танка топливом и боеприпасами под Пушкиным, рядом с КВ разорвался вражеский снаряд. Старший лейтенант Зиновий Колобанов был тяжело ранен и эвакуирован с поля боя в Ленинградский госпиталь, а затем вывезен на Большую землю.

17 сентября немцы захватили Пушкин, но дальше его северной окраины продвинутся уже не смогли. Рядом с Пушкиным возвышались непокоренные Пулковские высоты, тыловой рубеж Красногвардейского укрепрайона. На этом участке фронт стабилизировался до 1944 года.

Подводя итог участия танкистов в боях за Красногвардейск, можно сделать вывод, что при массированном наступлении противника на широком фронте с участием бронетехники, танковые засады уже не могли задержать врага, немцы концентрировали ударные силы на более слабых участках. При массированном наступлении на широком фронте неизбежно приходилось вести маневренный танковый бой, контратаковать неожиданно прорвавшиеся машины врага. Время танковых засад закончилось, наступило время танковых атак.

Следует сказать, что Зиновий Колобанов сражался под Ленинградом в самый драматический период его обороны (август – сентябрь 1941 года), когда судьба города на Неве висела на волоске. Но Колобанов всегда был настроен драться «до последней капли крови» и был уверен в нашей победе, и эту уверенность он вселял в танкистов своей роты.

Блокада Ленинграда. Полная хроника – 900 дней и ночей Сульдин Андрей Васильевич

9 сентября 1941 года

Войска противника из района Красногвардейска (Гатчины) начали новое наступление на Ленинград – на участке от Ропши до Колпино.

Сразу же после успешной ликвидации Георгием Жуковым Ельнинского выступа Иосиф Сталин срочно вызвал Георгия Константиновича в Москву и рассказал о серьезном положении на Ленинградском фронте. Кто-то из членов Государственного комитета обороны – Жуков не назвал его фамилию – заметил с места: “Мы здесь докладывали Сталину, что командование Ленинградским фронтом едва ли сумеет выправить положение”. Сталин осуждающе посмотрел на говорившего, но продолжал молчать, устремив взор на карту. Неожиданно он спросил: “А как вы, товарищ Жуков, расцениваете обстановку на московском направлении?” Георгий Константинович сказал, что немецкая группа армий «Центр» понесла большие потери и, без пополнения немцы не начнут наступление на московском направлении. Кроме того, они ведут активные действия под Ленинградом, что тоже отвлекает большие резервы. Сталин выслушал Жукова и совершенно неожиданно для Георгия Константиновича сказал: “Вам придется лететь в Ленинград и принять от Ворошилова командование фронтом и Балтфлотом”.

Из книги Блокада Ленинграда. Полная хроника – 900 дней и ночей автора Сульдин Андрей Васильевич

20 сентября 1941 года? Ставка в очередной раз отдала приказ командующему 54-й армией Григорию Кулику, действовавшему под Шлиссельбургом, перейти в решающее наступление: “В эти 2 дня, 21 и 22, надо пробить брешь во фронте противника и соединиться с ленинградцами, а потом уже

Из книги Великие герои Великой войны [Хроника народного подвига, 1941–1942] автора Сульдин Андрей Васильевич

21 сентября 1941 года? Иосиф Сталин в ответ на доклад Георгия Жукова о том, что “немецкие войска под Ленинградом при атаках гонят перед собой женщин, детей, стариков, которые кричат: “Не стреляйте! Мы свои!” чем ставят красноармейцев в исключительно сложное положение”,

Из книги автора

22 сентября 1941 года? Итоги первых трех месяцев войны: немцы полностью захватили Белоруссию, Молдавию, Прибалтику, Левобережную Украину, большую часть Ленинградской области, значительную часть Карелии, блокировали Ленинград с суши. Защитники Ленинграда на Дворцовой

Из книги автора

25 сентября 1941 года? На это число при наступлении на Ленинград немцы потеряли 190 тысяч убитыми и ранеными, 500 орудий, 700 танков; упорно обороняющийся город сковал 300-тысячную группировку

Из книги автора

26 сентября 1941 года? Стабилизировался фронт под Ленинградом, в немалой степени потому, что немцы перебросили значительную часть войск на центральное направление для наступления на Москву. Надежды на прорыв блокады в сентябре 1941 года силами 54-й армии под командованием

Из книги автора

27 сентября 1941 года? Произошел второй самый сильный за всю войну налет на Ленинград (первый был 19 сентября). В нем участвовало 197 самолетов противника.? При Ленинградском обкоме ВКП(б) организован первый в стране областной штаб партизанского движения в составе секретаря

Из книги автора

29 сентября 1941 года? Начальник германского военно-морского штаба отдал приказ: “Фюрер решил стереть с лица земли Санкт-Петербург. Существование этого большого города не будет представлять дальнейшего интереса после уничтожения Советской России… Предлагается подойти

Из книги автора

30 сентября 1941 года? За сентябрь авиация противника совершила на Ленинград 23 налета.В этот день во время налета крейсер “Аврора” получил пробоину ниже ватерлинии, был поставлен на грунт и находился в затопленном состоянии 950 дней. До января 1944 года “Аврора” получит еще

Из книги автора

3 сентября 1941 года Открылась «Дорога жизни» – единственная транспортная магистраль, которая свяжет в сентябре 1941 – марте 1943 года блокадный Ленинград со страной. В этот день первые суда с грузами отошли из Волховстроя и Лодейного Поля, прошли на север по Ладожскому

Из книги автора

4 сентября 1941 года Гитлеровцы приступили к систематическому артиллерийскому обстрелу Ленинграда – сначала из района Тосно, затем из района Красногвардейска (Гатчины). Всего за период Ленинградской битвы по городу было выпущено около 150 тысяч снарядов. На немецких

Из книги автора

15 сентября 1941 года В Одессе введены карточки на отпуск воды для нужд населения. В Одессе всегда было плохо с водоснабжением, а когда все водонапорные станции под городом были захвачены и перекрыты немцами, в распоряжении осажденных одесситов осталось лишь несколько

Из книги автора

20 сентября 1941 года К 20 сентября противник рассек соединения 37-й и 26-й армий, оказавшихся в киевском котле, на 3 части: одна часть была окружена северо-западнее Киева, другая – юго-восточнее Киева, третья – севернее Золотоноши (25 километров севернее Черкасс). Войска 5-й и 21-й

Из книги автора

21 сентября 1941 года Иосиф Сталин, в ответ на доклад Георгия Жукова о том, что «немецкие войска под Ленинградом при атаках гонят перед собой женщин, детей, стариков, которые кричат: «Не стреляйте! Мы свои!», чем ставят красноармейцев в исключительно сложное положение»,

Из книги автора

24 сентября 1941 года В ночном бою танковое подразделение тов. Возникова разгромило немецкую танковую колонну и захватило 20 подбитых и 16 исправных танков. В плен сдались 117 солдат и офицеров противника. В одной из подбитых машин обнаружены документы штаба немецкой

Из книги автора

26 сентября 1941 года Где-то в эти дни, в боях под Ленинградом, возникло снайперское движение. Зачинателем снайперского движения и инициатором создания отрядов снайперов в каждом воинском подразделении стал боец 13-й стрелковой дивизии 22-летний Феодосий Смолячков, с июля –

Из книги автора

29 сентября 1941 года В глубоком овраге Бабьего Яра, что на окраине Киева, гитлеровцами было начато массовое уничтожение евреев. За два дня – 29 и 30 сентября – были убиты около 34000 человек и в последующие дни – еще несколько десятков тысяч. Всего же за время оккупации Киева