Схиархимандрит Серафим (Романцов Иван Романович) родился 28 июня 1885 года в Курской губернии, Крупецкой вол., в деревне Воронок, в крестьянской семье. Окончил церковно-приходскую школу. После смерти родителей поступил в Глинскую пустынь. С 1910 по 1914 год занимал должность послушника. В 1914г. он был взят в армию и участвовал в первой мировой войне, в 1916г. был ранен и после выздоровления возвратился в обитель.

В 1919 году, там же, в Рождество-Богородичной пустыни его постригли в монахи с именем Ювеналий. Его рукоположил настоятель Глинской пустыни архимандрит Нектарий. Его старцем стал иеромонах Аристоклий (Ветер), научивший его чистосердечному ежедневному исповеданию. Благодать Божия дала ему вкусить сладость духовной жизни и тем пресекла вкус ко всему земному.

Под руководством Глинских старцев он терпеливо переносил искушения, приобретал навык полного послушания и смирения. "Горячая молитва, - говорил он, - ограждала меня во всех трудных обстоятельствах моей жизни".

В 1920 году епископ Рыльский Павлин рукоположил монаха Ювеналия во иеродиаконы. После закрытия Глинской пустыни, 1922 год, о.Ювеналий поселился в Драндском Успенском монастыре (Сухумская епархия).

В 1926 году старца удостоили сана иеромонаха. Рукоположил его епископ Никон. Затем постриг его в схиму.

В 1928г. был закрыт и Драндский монастырь. По воспоминаниям духовных чад старец Серафим некоторое время жил в пустыни на Сухой речке, недалеко от Сухуми, под руководством иеромонаха Савватия. До 1930г. жил в окрестностях Алма-Аты и работал сторожем на пасеке.

В 1930 году старца осудили и заключили в концлагерь Белбалтлага (на строительство Беломоро-Балтийского канала). Был освобожден в 1934 г.

Жизнь о.Серафима была поистине аскетической, отшельнической. Он весь предался молитве, богомыслию. Зимой он жил в благочестивой семье Казулиных, много ему помогавшей. Возрастая духовно, о.Серафим не оставлял и других без духовного окормления. По ночам совершал он богослужения, исповедовал и причащал, проповедовал, давал душеспасительные наставления и всех приходивших к нему обращал на путь спасения.

Из воспоминаний Надежды Григорьевны Казулиной: "...Папа перевез нашу семью к своему брату в Токтогульские горы, а меня отдали в Ташкент учиться. В Ташкенте я жила под руководством старца Глинской пустыни отца Серафима (Романцова). Он в 1934г. вышел из лагеря очень истощенным, без паспорта, и наша семья 12 лет его прятала. Он то поживет у нас в Ташкенте, то отвезем его к брату отца в Киргизию, в Токтогульские горы, потом - к другому брату в Таш-Кумыр... " Почти год старец Серафим служил в кафедральном соборе г.Ташкента.

В 1947г. о. Серафим вернулся в Глинскую пустынь. Жил на втором этаже двухэтажной башни, за что его называли "столпником". В 1960г. назначен игуменом. Находился в монастыре до его вторичного закрытия.

О.Серафим был духовником опытнейшим, знатоком всех сокровенных движений человеческого сердца, обладателем духовных сокровищ, которые он приобрел долгим многотрудным подвигом.

Особым духовным даром старца было умение принимать исповедь, вызывать людей на откровенность. О.Серафим умел дать почувствовать, что земная жизнь - это лишь подвиг временного странствования на пути к вечной жизни, он призывал людей к жизни христианской, совершенной, возвышенной. Все его наставления имели своей целью святость в смысле отрешенности от всего мирского. Пастырство о.Серафима было многогранно. Более всего стремился он привести своих духовных чад ко смирению, о котором писал: "...Всего необходимее для спасения смирение истинное, внутреннее убеждение, что вы хуже и грешнее всех и всего, но это величайший дар Божий, и приобретается он многими трудами. Тогда человек в душе своей ощущает такое спокойствие, которое никакими человеческими словами неизъяснимо.

Истинно смиренный, если имеет какие от Бога дарования - молитву, или слезы, пост, то все оное тщательно скрывает, ибо похвала людская, как моль, все изъедает". В своих письмах и наставления о.Серафим постоянно предостерегал от осуждения ближних.

День старца начинался с 2-х часов ночи, когда он исполнял свое келейное правило, затем неопустительно бывал на богослужении, после которого всего себя отдавал на служение ближним: принимал богомольцев, распределял их на жительство в пустыни, исповедовал, решал все возникающие вопросы, и так до позднего вечера. Ночью отвечал на письма. Переписывал сам и духовных детей благословлял переписывать отрывки из творений святых отцов, которые потом рассылал. Времени на отдых у о.Серафима оставалось совсем мало, но даже и это время он использовал для молитвы о своих пасомых.

После закрытия Глинской пустыни схиигумен Серафим переехал в Сухуми.

Никогда до этого Сухумский храм не был переполнен так, как при о.Серафиме. Он не только принимал людей, но и рассылал множество писем, отвечая на вопросы своих духовных детей.

Как пастырь он жил во Христе, утвердился в истиной святости, был истинным мучеником, был достойным носителем благодати Христовой. В 1975 году схиигумена Серафима рукоположили в схиархимандриты. Рукоположил его митрополит Сухумский и Абхазский Илия в г. Сухуми.

До своей кончины старец служил у престола Божия.

Духовное окормление общины принял схиархимандрит Серафим Романцов (1885-1976), обитавший после закрытия Глинской пустыни в 1961 году первоначально в Очамчири, у одного из прихожан села Илори, затем перебравшийся в Сухуми, где бывал еще в 20-е годы, подвизаясь в Драндском монастыре в Абхазии.

18 декабря 1975 г., во время всенощного бдения, о.Серафим почувствовал себя плохо. Он слег в постель. Все время старец читал вслух молитву Иисусову, а когда уставал, то просил других продолжать ее чтение. В течении двух недель он ежедневно причащался Святых Христовых Таин. 31 декабря старец закрыл глаза и уже ни с кем не говорил.

Канон на исход души старца Серафима читал игумен Исайя. Все присутствующие в благоговейном молчании стояли вокруг одра своего духовного отца, не смея нарушить тишину во время свершения таинства разлучения души от тела.

Весть о кончине схиархимандрита Серафима облетела многие места нашей родины, она наполнила глубокой грустью сердца его духовных чад.

2 января гроб с телом схиархимандрита Серафима был поставлен в кафедральном соборе г.Сухуми. Три дня не прекращались чтения Евангелия и служение панихид. И все это время собор был заполнен духовными детьми о. Серафима, которые пришли проститься со своим наставником и молитвенником.

4 января, в Неделю 28-ю по Пятидесятнице, перед Рождеством Христовым, святых отец, митрополит Илия в сослужении многих клириков совершил Божественную литургию и отпевание почившего инока. Митрополит сказал сердечное надгробное слово, в котором охарактеризовал старца как человека подлинно христианской души, смиренного труженика и благодатного молитвенника.

После продолжительного прощания гроб с телом почившего при погребальном звоне был обнесен священниками вокруг престола и всего храма и доставлен на Михайловское кладбище в городе Сухуми. У ворот кладбища процессию встретил притч кладбищенской церкви во главе с настоятелем протоиереем Иоанном Андрющенко, который после литии сказал надгробное слово, назвав благодатного старца светильником, горящим на подсвечнике Христовом. При пении "Вечной памяти" тело о. Серафима было предано земле.

9 февраля 1976 г., на сороковой день по кончине схиархимандрита Серафима (это был день празднования перенесения мощей святителя Иоанна Златоуста), в кафедральном соборе Сухуми митрополит Илия с прибывшими из разных мест священниками — духовными чадами о. Серафима совершил панихиду и произнес слово. Обращаясь к почившему, как к живому, Владыка Илия сказал: "Молись за нас, отче, Богу, потому что ты приобрел пред Ним дерзновение". После панихиды в кладбищенском храме была совершена заупокойная литургия. До поздней ночи совершались панихиды на могиле старца. Верующий народ долго не расходился. Для многих православных была очень ощутима потеря о. Серафима. Но они утешались мыслью, что он не умер, а лишь отошел в тот мир, о котором тайнозритель говорил: "Блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними" (Откр. 14, 13).

Тропарь Глинским святым, глас 4-й:

Преподобнии и богоноснии отцы наши Глинстии, / ученьми древних отцев старчество в обители утвердившии, / молитвою, кротостию, постом и смирением / с послушанием любовь Христову стяжавшии: /во дни гонения в разсеянии за веру православную, / яко звезды на небесех всю Вслеленную просветившии / и ко Христу приведшии. / Молитеся ко Господу / помиловати и спасти души наша.

Доклад на XXV Международных Рождественских образовательных чтениях. Направление «Древние монашеские традиции в условиях современности» (Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь. 26-27 января 2017 года)

«Монашество в Церкви - это передовой отряд, принимающий на себя удары миродержителей тьмы века сего и своей молитвой, духовной силой оберегающий всю Церковь» , - сказал в одной из проповедей Святейший Патриарх Кирилл. Именно поэтому монашество жизненно необходимо Церкви .

Фундамент духовной жизни должен цементироваться подвигом, а школой подвига всегда считалась обитель. Силой же обители было старчество. Преподобные Глинские старцы митрополит Зиновий (Мажуга), схиархимандрит Серафим (Романцов), схиархимандрит Серафим (Амелин) и схиархимандрит Андроник (Лукаш), родившись еще в дореволюционной России, пронесли свой пастырский подвиг служения Церкви и людям на протяжении всего богоборческого периода XX столетия. «В годы, когда многие духовные понятия для большинства людей потеряли свое значение или приобрели чуждый им новый смысл, даже отдельные штрихи жизни по вере, искренности, цельности, верности заповедям Евангелия могут помочь желающему видеть, что свет во тьме светит, и тьма не объяла его (Ин. 1:5). Свет духовной жизни виден и во тьме нашей суеты и окамененного нечувствия» .

Монастырь является благодатной средой для воспитания, поскольку в нем создаются все условия для совершенствования и развития всех духовных сил человека. А беседа и общество ближних имеет существенное воздействие на человека. Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет: «Знакомство с ученым сообщает много сведений, с поэтом - много возвышенных мыслей и чувствований, с путешественником - много познаний о странах, о нравах и обычаях народных. Очевидно, что беседа и знакомство со святыми сообщает святость» .

Смысл монастырской жизни отражается не только в направленности, но и в результатах монастырской деятельности: монастырь может воспитывать и воспитывает людей высокой духовной жизни. В душах подвижников-монахов возобновляется та духовная благодатная жизнь, которая была утрачена человеком вследствие грехопадения. В условиях монастыря «союз человека с Богом может восстановиться в полной гармонии и идеальной реальности» . По мысли святителя Игнатия (Брянчанинова), монашество - это «особый, законченный, целостный тип христианской жизни, самый чистый, совершенный» . Таким образом, монашество является высшим проявлением христианства. По своей идее монашество представляет «школу обновления, подкрепления и развития духовных сил» .

Наивысшим проявлением монашества является старчество. О деле и служении старца преподобный Феодор Студит говорит: «Жизнь человеческая есть море, по которому мы, как корабль какой, в тело это войдя, мысленно плывем и плывем непрестанно - день и ночь, в непогоду и бурю, и море то бедственно, и не только бедственно, но и длинно, соразмерно с длительностью нашей жизни; и в нем столько страшных бурных волнений вздымается духами злобы, столько пиратов - демонов нападает, потопить нас покушаясь, что и сказать нельзя» (Добротолюбие. Т. 4. Гл. 308). «Но держать в руках кормило и бодро вести корабль среди подводных камней, отмелей и бурь, и иметь постоянно очи обращенными на небо, присматриваться к звездам правды и по ним направлять плавание, доставить корабль безопасно в пристанище спасения - в том дело и служение стоящего у кормила руководителя» (Добротолюбие. Т. 4. Гл. 36) .

Сущность и вся сила старчества заключается в завете между старцем и учеником, по которому пред лицом Бога духовный отец-старец берет на себя дело руководства души ученика ко спасению, а ученик безбоязненно всего себя душою и телом предает наставнику. «Как железо кузнецу предаю себя тебе, святейший отче, в повиновение» (Лествица. 4:23), - говорит послушник Исидор своему старцу. «Если соблюдешь мою заповедь, как Божию, исповедаю, что отвечаю за тебя в день оный, в который Бог будет судить тайны человеков», - отвечает вопрошающему преподобный Варсонофий Великий (ответ 58). Таким образом от ученика требуется полнейшее предание себя, отречение от своей воли, мыслей, желаний (см.: Лествица. 4:3). А на обязанности старца ляжет принятие, очищение и совершенствование души ученика, в ее спасении, ответ за нее пред судом Божиим. Таков завет между учеником и старцем .

Обращая свой взор в прошлое, просматривая жития подвижников благочестия, мы находим описания многих Глинских старцев, рассказывающие о святости их жизни. Тем не менее до 2008 года не было ни одного канонизированного святого из данной обители, хотя Глинских старцев очень почитали и молитвенно обращались к ним за помощью и решением духовных вопросов. 8 мая 2008 года решением Священного Синода Украинской Православной Церкви были причислены к лику святых 13 старцев Глинского монастыря . В основном это молитвенники, которые подвизались в обители и прославились в XIX-XX столетиях. Чин прославления Божиих угодников состоялся 16 августа 2008 года. В Собор канонизированных тогда преподобных отцов Глинских вошел и преподобный Серафим (Амелин). А 25 марта 2009 года Синодом Украинской Православной Церкви было принято решение о канонизации еще троих Глинских подвижников, подвизавшихся в XX столетии . К лику святых были причислены преподобные Глинской Рождества-Богородицкой пустыни:

Преподобный Серафим (Мажуга) - схимитрополит (Зиновий, митрополит Тетрицкаройский) ;

Преподобный Андроник (Лукаш) - схиархимандрит;

Преподобный Серафим (Романцов) - схиархимандрит.

Чин прославления состоялся 21 августа 2010 года за Божественной литургией в Глинской пустыни . Его возглавил по благословению Святейшего Патриарха Кирилла Блаженнейший митрополит Киевский и всея Украины Владимир. Присутствовали архиереи и духовенство Украинской, Русской и Грузинской Церквей .

Преподобные Зиновий, Андроник, Серафим (Амелин) и Серафим (Романцов) подвизались в обители еще до ее закрытия в 1922 году. Хочется отметить тот факт, что старцы, составлявшие духовный центр Глинской пустыни перед первым ее закрытием, были вовсе не стары. Отцу Серафиму (Амелину, будущему настоятелю) было 48 лет, отцу Серафиму (Романцову) - 37 лет, отцу Андронику (Лукашу) 34 года, монаху Зиновию (Мажуге) - 26 лет. Духовно росли они в условиях, далеких от мирного монастырского жития. Для них это было время тяжелой работы в условиях лагерей и ссылок. Даже те, кто там не был, переживали оторванность от обычной и желанной среды. И все-таки, эти страшные условия не расшатали той духовной основы, которая была заложена в Глинской пустыни до ее разорения. Казалось бы, они были лишены всего, но, лишенные храма, они не лишали себя молитвы. Лишенные братства, они не замкнулись в саможалении, противопоставляя себя всем вокруг. Лишенные защиты надежных монастырских устоев, привычного уклада жизни, налаженного быта, они не лишили себя главной основы и защиты: веры, преданности Богу, надежды на Его Промысл. Их основной подвиг - внутреннее предстояние Богу в любых условиях - в пекле человеческого горя, злобы, страстей - вырастил из послушных монахов опытных старцев .

Затем, после открытия обители в 1942 году, преподобный Андроник (благочинный) и преподобный Серафим (духовник) вернулись в монастырь и пробыли в нем до его закрытия в 1961 году, а митрополит Зиновий продолжил свое сначала старческое, а затем и архипастырское служение в Грузии, но постоянно оказывал содействие Глинским старцам, которые подвизались в горах Кавказа и в самой Глинской пустыни. Его приход в честь святого благоверного князя Александра Невского в Тбилиси, где он подвизался более тридцати пяти лет, называли островком Глинской пустыни. После упразднения Глинской пустыни в 1960-е годы он собрал вокруг себя почти всех Глинских старцев и писал, что «всегда молится и призывает благословение на всех Глинских и сам просил их молитв» .

Из воспоминаний протоиерея Михаила Диденко (впоследствии принял монашество с именем Максим), клирика Александро-Невского храма в Тбилиси, мы узнаем: «Три старца - но у всех разный подход к людям и делу. Владыка Зиновий выделялся своим административным положением и своей архиерейской властью. Отец Андроник всем раб. У него на устах, как и у Серафима Саровского, мой милый, мой дорогой - Христос Воскресе! К кающемуся грешнику обращался с любовью и с большой снисходительностью, давал посильную епитимью, а остальное брал все на себя. Таким он был в монастыре, в заключении и вне монастыря… Старец Серафим (Романцов - прот. А. Ч.) к кающемуся грешнику подходил более строго, более требовательно. Но простой народ всех их любил одинаково и воздавал им свою любовь каждому по достоинству» .

Протоиерей Георгий Пильгуев, также являвшийся клириком храма святого Александра Невского в Тбилиси, отмечает: «Больше было справедливой строгости у отца Серафима, а отец Андроник больше покрывал мягким укором, но и тут же прощал с назиданием не возвращаться к прежним грехам. Людьми было замечено, что все стремились к этим старцам, но как-то получалось так, что мужчины и в том числе и священнослужители шли к отцу Андронику, а женщины к отцу Серафиму. Эти отцы никого не отталкивали от себя, всех принимали, невзирая на чины, пол и положение в обществе» .

Память Собора преподобных отцов Глинских постановили совершать 9 сентября старого стиля (22 сентября по новому стилю), на следующий день после празднования Рождества Пресвятой Богородицы - престольного праздника Глинской обители .

Митрополит Тетрицкаройский Зиновий

Митрополит Зиновий, в схиме Серафим, родился 14 сентября 1896 года в городе Глухове Черниговской губернии (ныне Сумская область Украины) в семье рабочего Иоакима Мажуги. Во святом крещении мальчик получил имя Захария. С самого детства ему пришлось испытать трудности и лишения. В три года он лишился отца, а когда Захарии было всего 11 лет, умерла его благочестивая мать Феодосия, воспитавшая в нем веру и любовь к Богу.

В юном возрасте поступивший в Глинскую Пустынь, он окормлялся у старцев и перенял от них опыт духовного руководства, пережил время ее закрытия в 1922 году, затем подвизался в горах Кавказа. Отец Зиновий прошел через ссылки и лагеря и после освобождения из заключения, по Промыслу Божию, попал в Грузию, где ему было суждено остаться до конца дней своей земной жизни. Здесь же он удостоился епископского сана.

За святую и подвижническую жизнь Господь наградил старца даром прозрения. Часто владыка произносил свои пророчества, говоря как бы в третьем лице, а позже становилось совершенно ясно, что все было сказано именно про того человека, с которым беседовал владыка. Вот что рассказывал один из посетителей старца. «Захожу к владыке. Владыка усадил меня с собой обедать: он всегда первым делом усаживал за стол. Расспросил о детях, жене, теще - он всех-всех называл по именам. А потом вдруг говорит: “Ты знаешь, Василий, у нас тут один монах разбился на мотоцикле: сотрясение мозга, и руку поломал. Шесть месяцев в больнице был. Продай свой мотоцикл, зачем он тебе нужен?” Я сижу и думаю: так то ж монах, а я мирянин. А сам отвечаю: “Владыка, я же без мотоцикла как без рук: и огурцы, и помидоры, и курочку из села детям надо привезти”. Приехал домой. В селе набрал полные ящики помидоров. Еду в Ростов по главной дороге, а тут передо мной вылетает со второстепенной дороги маршрутка - и в лобовую, только люльку успел подставить. Вылетел, как мячик. Но не на асфальт, а как будто по воздуху меня что-то перенесло через дорогу и выкинуло на травку, а то б убился. Сотрясение мозга, перелом. Шесть месяцев в больнице пролежал» . Кстати, впоследствии этот человек принял монашеский постриг, так что и слова «один монах» оказались не случайны.

Во время блокады Ленинграда он, как и многие другие, горячо молился о спасении осажденного города. Тогда старец удостоился видения, о котором вспоминал так: «В это же время и мне под утро в тонком сне привиделось, как святая Нина предстоит пред Престолом Божиим на коленях и молит Господа помочь страждущим людям осажденного города одолеть супостата. При этом из ее глаз катились крупные, величиной с виноградину, слезы. Я это растолковал так, что Божия Матерь дала послушание святой Нине быть споручницей этому осажденному городу» .

Однажды святого посетила в его келье Сама Пресвятая Богородица. Старец тогда уже тяжело болел и был прикован к постели. Консилиум врачей предсказал смерть в течение двух дней. Владыка лежал на кровати, обратив взор на икону Божией Матери «Целительница», и всецело предался воле Божией. Пресвятая Владычица явилась к нему в келью и благословила его. После посещения Пресвятой Богородицы старец неожиданно для всех стал быстро поправляться. Он прожил на земле еще целых 13 лет .

За два года до своей кончины владыка Зиновий принял схиму с именем Серафим - в честь преподобного Серафима Саровского, которого он очень чтил. Заранее зная день своей кончины, он собрал у себя всех живших в Грузии монахов закрытой в то время Глинской Пустыни, чтобы проститься с ними. Старец отошел ко Господу 8 марта 1985 года и был погребен в тбилисском храме святого князя Александра Невского.

Преподобный Серафим (Амелин)

Отец Серафим (в миру Симеон Амелин), ставший в 1943 году настоятелем Глинской пустыни, родом из простых курских крестьян. После смерти матери отец Симеона стал настаивать, чтобы тот женился, но юноша стремился к духовному подвигу. В 1893 году, в возрасте 19 лет, он ушел из дома и поступил в Глинскую пустынь. Отец вначале был этим недоволен, но приехав в обитель, смягчился и сказал сыну: «Раз ушел в монахи, так уж и живи, не уходи отсюда». В 1943 году иеросхимонах Серафим (Амелин) был утвержден в должности настоятеля Глинской пустыни и возведен в сан игумена .

Чтобы дать более достоверное описание отца Серафима (Амелина) и показать более детальное его мировосприятие и впечатление, которое он производил на окружающих, приведем дословно воспоминание Галины Пыльневой: «По личному восприятию личность о. Серафима могла приоткрывать реальность, возможность на нашей земле нездешнего света и удивительной, сияющей красоты смирения. Говорить об этом трудно, но не ощущать этого не могли, кажется все посетители обители… Когда приезжали в обитель, то важно было только знать, что он здесь (он был весьма преклонных лет - за 80, много болел). При нем было ясно без слов, что есть другой мир, где всё иначе: иные ценности, иные цели, иное содержание каждого дня. В этом ином мире можно жить, не отрываясь от обычной земной обстановки. Глядя на о. Серафима (Амелина), можно было вспомнить мнение афонцев о том, что человеку не понять, а тем более не захотеть для себя иной жизни в мире, если он не встретит такого человека, на лице которого будет заметно сияние того света. Если это случится, то уже легче понять, что большинство из нас ценит не то, что стоит ценить. Что звание, привилегии, положение в обществе, связи, обеспеченность, умение хорошо устроиться, добиться значимости хотя бы в собственных глазах, суметь, как теперь говорят, самовыразиться - вот это только детские забавы, которые крепко держат взрослых в плену. Даже больше того - это самообман и, если честно, то и измена христианскому долгу, выраженному в Евангелии честно и определенно: отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Мф. 16:24). Ни единого слова об этом не сказал о. Серафим. Это теперь надо подбирать слова, чтобы выразить то впечатление, которое осталось от общения с ним. Пример его говорил без слов, что всякое самомнение, занятость собой, сосредоточенность на себе - только болото, в которое легко попасть и из которого трудно выбраться. Хорошо бы подтвердить это фактами, но все они слились в один факт существования обители, которая была преемницей прежней по старчеству. Старцы: о. Серафим - настоятель, о. Андроник и о. Серафим - духовник были духовным фундаментом мирян, который давал возможность духовно крепнуть, воодушевиться, пробудиться к новой жизни тысячам паломников со всей России. Вряд ли будет с преувеличением сказать, что в этом духовном фундаменте о. Серафим был краеугольным камнем. Тот факт, что обитель была закрыта снова вскоре после кончины отца настоятеля, подтверждает эту мысль» .

Преподобный Андроник (Лукаш)

Об отце Андронике знали многие, если не все. Его нельзя было не видеть, не заметить. Он всегда был везде: в храме, когда была служба, на всех послушаниях. Везде, где нужна была его помощь. Помогал совершать проскомидию, если не служил сам, выходил на исповедь, помогал на молебнах. Когда надо было организовать общие работы, мог обратиться ко всем, кто свободен, с призывом: «все на огород» или «все в поле». И первым бежал трусцой туда с лопатой, вилами или тяпкой. Уже давно не молодой (ему в то время было под 70 лет), согбенный, но всегда бодрый, спокойный, немногословный, он мог увлечь за собой примером. Не убеждал, тем более не принуждал, а просто приглашал к участию в общем труде. Пригласит и побежит дальше. За ним все гурьбой. И не только не стремились уклониться от работы, но даже очень охотно, радостно работали вместе со старцем. Он мог подбодрить пословицей, даже просто вниманием, но никогда не было при этом пустословия. Из воспоминаний его келейника известно, что в обитель он пришел в 18 лет тайно от отца, но с благословением матери. Дома была трудной жизнь, так как к общим крестьянским работам многодетной семьи прибавлялись переживания матери, страх ребятишек перед отцом, очень несдержанным на руку, любящим выпить. В обители - это был первый монастырь в его жизни, который он увидел, - ему было так хорошо, как в раю. Внимание, доброжелательность братии расположили его, и он попросился у настоятеля в число братии. Его приняли. На общих послушаниях, в труде человек раскрывается, ему виднее себя и другим ясно, каков он. Алеша, как звали до пострига отца Андроника, работал в прачечной, на кухне, потом в скиту. Оттуда взяли в армию, где он прослужил рядовым 3 года и 6 месяцев. Едва успел вернуться, началась Первая мировая война. Еще три с половиной года пробыл в Австрии, в плену. Вернулся в 1918 году, и вскоре обитель закрыли. Недолго пожил на квартире, взял его викарный епископ к себе в послушники, откуда он в годы репрессий попал на Колыму, был на Сахалине, потом уже в Новосибирске. Отбыл срок и остался работать у своего начальника по его просьбе. Там узнал об открытии Глинской пустыни и в 1948 году вернулся в нее. Был благочинным. Вероятно, в это время стал выписывать из Евангелия, Апостола, псалмов, Пролога и других книг то, что было особенно близко и что могло пригодиться в беседе с братией. К нему обращались почти все, а приезжие обычно обращались к отцу Серафиму - духовнику, хотя строгого и обязательного разделения не было. Чтобы слова действовали, он много молился. Никто не видел его подвигов, все видели его всегда умиротворенным, бодрым, живым, очень внимательным к каждому. Был он всегда свободен той внутренней свободой, которая доступна лишь тому, кто ни к чему не привязан, никаких перемен не боится, ни о каких приобретениях не заботится, умеет довольствоваться самым необходимым. Дается она победой надо всем, что держит в плену, победой над страстями. Конечно же, победа эта была и Божьей победой над немощами человеческими, но труд, понуждение себя, преодоление даже самого естественного желания (выспаться, например) - от человека.

Можно было бы много вспомнить случаев прозорливости, исцелений по молитве отца Андроника, которые хранят в памяти многочисленные посетители обители. Сам он всячески избегал всего, что как-то могло выделить его, почтить. Всегда в делах, в работе, всегда на людях, переживая и молясь с ними, он видел только Божью милость в совершающемся, а не свои труды или, тем паче, свою исключительность. Очень переживал за братию, волнуемую слухами о закрытии монастыря. О себе он спокойно сказал одному монаху: «Ну что, погонят - и пойдем». Погнали в 1961-м году. Пришлось идти, даже ехать в далекие края, в Грузию. Там он жил около митрополита Зиновия, который полагал начало иноческой жизни в молодости в Глинской пустыни. Там отец Андроник и умер в 1974-м году .

По молитвам старца Андроника (Лукаша) также происходило много удивительного в Глинской пустыни. Как-то долго стояла жара, и отец Андроник стал всех собирать на молебен в поле. Богомольцы поставили в поле список чтимой иконы Рождества Пресвятой Богородицы, зажгли свечи. Отец Павлин читал ектении, отец Андроник просил у Господа дождя. Просил теми же словами, что в Требнике: «Даждь дождь земле жаждущей, Спасе!» - с уверенностью обращаясь к Богу, Который рядом присутствует и не может не услышать, и не исполнить просьбы. На небе не было ни единого облачка. Казалось бы, нет никакой надежды, но Бог услышал молитвы страждущих и даровал дождь.

В святой обители запомнился и такой случай. В пустынь принесли образ Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Икона была порезана ножом. Отец Андроник, увидев ее, пал на колени: «Прости, Владычица, тех, кто дерзнул так сделать!» Ни жалоб, ни возмущения на хулителей святыни, ни угроз судом Божиим, но молитва за сотворивших беззаконие. Отец Андроник отличался необыкновенной кротостью и смирением. Архиереев он почитал как Самого Христа, и когда правящие епископы посещали Глинскую обитель, сам им прислуживал: подносил еду, топил печки, протирал полы .

Отец Андроник в Глинской пустыни исполнял должность благочинного. Вся братия монастыря имела его также духовником. К нему все шли на исповедь и за наставлениями. И это не случайно. Приведем пример, который рассказал очевидец одной его исповеди. Приехала откуда-то издалека женщина, просила ее поисповедовать. Что она говорила отцу Андронику - это тайна исповеди, но только после всего услышанного он стал плакать, приговаривая: «Как же ты могла так оскорбить Господа?!» Его сокрушение о ее душе, ее грехах поразило исповедавшуюся. Она, отойдя от аналоя, сказала: «Приеду домой, перезимую, Бог даст, а весной телку продам, чтобы сюда еще раз попасть» .

Пусть каждый из нас уже сейчас ежедневно в келейной молитве обращается к покровителю Колымы, преподобному Андронику.

Преподобный Серафим (Романцов)

Среди Глинских старцев, канонизированных Украинской Православной Церковью, в лике святых прославлен и преподобный Серафим (Романцов) (1885-1976). На протяжении долгих лет он исполнял послушание духовника Рождества Пресвятой Богородицы Глинской пустыни. Сила наставлений преподобного Серафима (Романцова) заключается и в том, что он в своей жизни неуклонно следовал истинам, которые сам проповедовал. Отец Серафим оставил большое эпистолярное наследие.

В святом крещении будущий великий старец получил имя Иоанн, а по окончании церковноприходской школы и смерти родителей в 1910-м году тоже поселился в Глинской пустыни. После закрытия Глинской пустыни в 1922 году отец Серафим (Романцов) и отец Зиновий (Мажуга) перебрались в благословенную Иверию. Их приняли в Драндский Успенский монастырь близ Сухуми.

Кавказские горы, подобно Египетской пустыне, издавна служили местом аскетических подвигов христиан, посвятивших себя Богу. Но в то тяжелое время монахам не давали покоя даже в горах. Постоянно устраивали облавы, поэтому священнослужители были вынуждены оставить свои кельи. В 1925 году был закрыт Драндский монастырь. В горах Кавказа отец Серафим основал монашескую общину и был духовником пустынножителей, но вскоре многие из монахов были арестованы, в их числе были и Глинские старцы.

Отец Серафим был отправлен в Ташкент. Глинская пустынь вновь распахнула свои двери в 1942-м году, но отец Серафим смог туда вернуться уже после войны. В 1947 и 1948 годах в обитель вернулись отец Серафим (Романцов) из Ташкента и отец Андроник (Лукаш) с Колымы. Иеромонаху Зиновию не суждено было вернуться в Глинскую пустынь. Но впоследствии получилось так, что после вторичного закрытия обители в 1961 году глинские подвижники нашли приют у отца Зиновия, ставшего на тот момент архиереем в Грузии. В Тбилиси не приехал только отец Серафим (Амелин), который скончался за три года до этого, в 1958 году .

После возвращения в обитель отца Серафима (Романцова) - духовника уже нельзя было не знать. Он ведал устройством всех, во всё входил, всё знал, всегда был на людях. Вокруг его кельи на втором этаже угловой башни всегда толпился народ, ожидая возможности войти к нему, попросить совета или благословения. В этой келье на столе всегда была гора писем, на которые он старался ответить. Любил он простоту, искренность, серьезность, соответствие слова и дела, чтобы человеку можно было верить. Всегда старался понять, что человеку, спрашивающему его, ближе и по силам. Не спешил приказывать, принуждать, давить на кого-нибудь. Сталкиваясь с массой людей, он видел, как глубоко поразила души гордыня, и всячески предупреждал, объяснял это. Поэтому не одобрял «чудеса», «видения», «вещие сны», предчувствия, говоря, что по гордости человек не разберется, откуда ему это и радостно примет лесть врага, чтобы удовлетворить внутреннее горделивое сознание: «несть, якоже прочие». Обычно он объяснял, что великие люди ищут не чудес, а смирения, советовал с этим быть особенно осторожным, чтобы не омрачиться до такой степени, когда трудно исцелиться. В наше время все отравлены гордостью, истинно смиренных мало и потому мало духовно опытных, поэтому надо быть очень осторожным и не спешить доверять своим предчувствиям, ощущениям, мнениям. В келье его можно было услышать много о бездне человеческого горя. Всем помочь он не мог, но на совесть старался сделать всё, что можно. Никогда он не жаловался на усталость, на обилие обращающихся, на бестолковость многих, надоедливость или непослушание… Иногда говорили, что он строг, но, кажется, он просто считал, что надо не словами, а делом исполнять то, что говоришь, чему веришь .

Отец Серафим (Романцов), назначенный духовником Глинской пустыни, старался в разговоре не столько сам говорить, сколько отвечать на вопросы. Учил молиться всегда, как только позволяют условия. Принимая множество людей, он разбирался в каждом, давал совет по любому вопросу, сообразуясь со Священным Писанием и творениями святых отцов. В зависимости от душевного состояния каждого человека, его жизненных условий, он индивидуально налагал молитвенное правило. Одним добавлял к ежедневным обязательным молитвословиям акафисты и каноны или советовал чаще читать Псалтырь, а другим, наоборот, благословлял сокращать до минимума утренние и вечерние молитвы, но с условием, чтобы в течении дня или по дороге на работу и обратно нашли время и прочитали все остальное .

Когда закрыли обитель во второй раз, он перебрался в знакомые места - на Кавказ, где уже жил в молодые годы, после разгрома монастыря в 1922 году. Оттуда он был сослан. После Петрова дня 1961 года, когда снова опустела обитель, отец Серафим обосновался в Сухуми, где помогал местным священникам исповедовать, читать записки. Приглашал некоторых приехать в отпуск, организовывал паломничества по святым местам древней Иверии, старался поддерживать связь со всеми монахами Глинской пустыни и советовал держаться вместе; если не позволяют внешние условия, то хотя бы духовно, поддерживая друг друга и молясь друг о друге. Умер он там же в глубокой старости . В 2009 году по благословению Святейшего Патриарха Кирилла мощи преподобного Серафима (Романцова) были перенесены в Глинскую пустынь .

Глинских старцев очень любили и почитали. По их святым молитвам происходило много чудес. Теперь мощи преподобных Серафима (Амелина), Андроника (Лукаша) и Серафима (Романцова) перенесены в Глинскую пустынь, а мощи преподобного схимитрополита Серафима (Зиновия Мажуги) покоятся в Александро-Невском храме в Тбилиси. Мы имеем твердое убеждение, что эти великие старцы предстоят Престолу Божию и молятся о нас грешных.

Преподобные отцы наши Глинстии, молите Бога о нас!

Более 30 имен местночтимых украинских святых включено в месяцеслов Русской православной церкви, то есть теперь они прославлены общецерковно. Такое решение принял Архиерейский собор Русской православной церкви, сообщает Патриархия.ru.

«Благословить общецерковное почитание следующих местночтимых святых, включив их имена в месяцеслов Русской Православной Церкви», ― приводит Патриархия.ru текст документа Собора.

В решении упоминается 31 имя.

Комиссия по составлению месяцеслова Русской церкви, учрежденная в 2014 году, установила, что ряд подвижников благочестия, ранее причисленных к лику святых Синодом Украинской православной церкви, широко почитается за пределами Украины во многих епархиях Русской церкви.

В их числе - мученик Даниил Черкасский (Кушнир); святитель Игнатий Мариупольский, митрополит Готский и Кафский; святитель Афанасий Полтавский (Вольховский); преподобный Парфений Киевский (Краснопевцев); святитель Иннокентий, архиепископ Херсонский; святитель Филарет (Гумилевский), архиепископ Черниговский; преподобный Иоанн Святогорский (Крюков); преподобный Вонифатий Феофановский, Киевский; преподобный Паисий Киевский (Яроцкий); преподобный Гавриил Афонский; преподобный Иона Киевский (Мирошниченко); преподобный Алексий Голосеевский, Киевский (Шепелев); а также подвижники благочестия, объединенные в Соборе Глинских святых: преподобный Василий (Кишкин); преподобный Филарет (Данилевский); преподобный Феодот (Левченко); преподобный Макарий (Шаров); преподобный Мартирий (Кириченко); преподобный Евфимий (Любимченко); преподобный Досифей (Колченков); преподобный Илиодор (Голованицкий); преподобный Иннокентий (Степанов); преподобный Лука (Швец); преподобный Архипп (Шестаков); преподобный Иоанникий (Гомолко); преподобный Серафим (Амелин); преподобный Андроник (Лукаш); преподобный Серафим (Романцов); преподобный Зиновий (Мажуга).

При этом Грузинская Православная Церковь, в канонической юрисдикции которой закончили свое служение митрополит Тетрицкаройский Зиновий (Мажуга), схиархимандриты Андроник (Лукаш) и Серафим (Романцов), также почитает их как подвижников и поддерживает прославление их в соборе Глинских святых.

Святые старцы Глинской пустыни

Рождества Богородицы Глинская пустынь расположена в Сумской области в нескольких километрах от российско-украинской границы.

Захария Мажуга, ставший спустя многие годы митрополитом Зиновием и за два года до смерти принявший схиму под именем Серафим, после смерти родителей жил в семье своей двоюродной сестры Параскевы. В это время он часто тайно бегал в монастырь и был уже знаком с некоторыми насельниками. Поскольку семья, в которой он жил, была бедной, вскоре его отдали обучаться в пошивочную мастерскую при Глинской пустыни. А в 1912 году 16-летним юношей он был зачислен в Глинскую пустынь послушником.

Алексей Лукаш, впоследствии старец Андроник, впервые переступил порог Глинской обители в 1906 году.

Об отце Серафиме (Романцове) известно немного: в святом крещении он получил имя Иоанн, а по окончании церковноприходской школы и смерти родителей в 1910 году тоже поселился в Глинской пустыни.

Отец Серафим (в миру Симеон Амелин), ставший в 1943 году настоятелем пустыни, родом из простых курских крестьян. После смерти матери отец Симеона стал настаивать, чтобы тот женился, но юноша стремился к духовному подвигу. В 1893 году, в возрасте 19 лет, он ушел из дома и поступил в Глинскую пустынь.

В монастыре жили по Афонскому уставу и каждого новоначального вручали богомудрым старцам, которые должны были научить недавно пришедших духовной жизни. Послушники, в свою очередь, обязаны были руководствоваться наставлениями старца.

Преподобный Филарет (Данилевский) (настоятель Глинской пустыни с 1817 по 1841 гг.), написавший устав пустыни и заложивший основы ее монашеской жизни, считал, что духовное возрождение обители возможно только при полном доверии к нему как к пастырю, который все свои наставления и советы основывал на евангельских заповедях и святоотеческом опыте. Он ввел строгие иноческие порядки: удалил из обители женщин, которые до этого присматривали за скотом, строго следил за тем, чтобы иноки не ходили в гости, не пустословили, не теряли времени даром, не приобретали лишнего, не увлекались предметами роскоши, иногда попадавшими в их обиход от знакомых или родных.

В трудные годы разрухи, когда страна переживала страшные гонения на веру и Церковь, традиции и школа старчества Глинской пустыни не прерывались. С самого начала Первой мировой войны Глинская пустынь старалась деятельно помогать всем пострадавшим. Монастырь отсылал в Красный Крест денежные и материальные пожертвования, а также книги о святых подвижниках, укреплял боевой дух воинов.

Все трое будущих старцев, кроме Серафима (Амелина), вместе с другими послушниками Глинской пустыни были мобилизованы и воевали. Во время войны отец Андроник попал в плен и был отправлен в лагерь в Австрию. Вернулся в родную обитель он только через три с половиной года после освобождения.

Все старцы не только примерно в одно время поступили в Глинскую пустынь, но и несли вместе послушания. Кроме того, все они приняли монашеский постриг в Глинской пустыни уже после революции, но до ее закрытия в 1922 году.

После закрытия Глинской пустыни в 1922 году отец Зиновий (Мажуга) и отец Серафим (Романцов) перебрались в Иверию. Их приняли в Драндовский Успенский монастырь близ Сухуми.

Кавказские горы издавна служили местом аскетических подвигов христиан, посвятивших себя Богу. Этот край был освящен апостольской проповедью и мученической кончиной ученика Христа святого апостола Симона Кананита, святителя Иоанна Златоуста и мученика Василиска.

Но в то тяжелое время монахам не давали покоя даже в горах. На них постоянно устраивали облавы, поэтому священнослужители были вынуждены оставить свои кельи. В 1928 году был закрыт Драндовский монастырь. Вскоре многие из монахов были арестованы, в их числе были и глинские старцы.

Пути глинских подвижников постоянно пересекались в разных уголках страны. Отца Зиновия арестовали в 1930 году и семь месяцев продержали в ростовском распределителе, где он встретился с отцом Серафимом (Романцовым) и другими отцами Глинской пустыни. Отца Серафима отправили в Ташкент, туда же хотели отправить и отца Зиновия. Находясь в изоляторе, иеромонах Зиновий заболел малярией. Его положили в лазарет. Один молодой доктор дважды созывал консилиум врачей и доказывал им, что отца Зиновия из-за болезни нельзя отправлять в Среднюю Азию. Отца Зиновия отправили на Урал.

Отец Андроник отбывал заключение c 1923 года сначала в сибирском Мариинске, а затем на Урале.

В лагере у отца Зиновия здоровье сильно пошатнулось, и после освобождения в 1942 году он отправился на лечение в Грузию, где у него украли документы. Там он познакомился с Католикосом-Патриархом всея Грузии Каллистратом, который разрешил ему служить сверхштатным священником при Сионском соборе Тбилиси с 1942-го по 1944 год. Все дальнейшее служение иеромонаха Зиновия проходило на территории Грузии.

Когда в 1942 году Глинская пустынь вновь распахнула свои двери, оставшиеся в живых старцы возвратились в свой родной монастырь. В их числе были отец Серафим (Амелин), который после закрытия Глинской пустыни жил в селе Ковенки Курской (а после 1938 года - Сумской) области и занимался столярно-слесарными работами. В 1943 году иеросхимонаха Серафима утвердили в должности настоятеля Глинской пустыни и возвели в сан игумена.

После войны - в 1947 и в 1948 гг. - в пустынь вернулись отец Андроник с Колымы и отец Серафим (Романцов) из Ташкента. Иеромонаху Зиновию не суждено было вернуться в Глинскую пустынь. Но впоследствии получилось так, что после вторичного закрытия обители в 1961 году глинские подвижники нашли приют у отца Зиновия, ставшего на тот момент архиереем в Грузии. В Тбилиси не приехал только отец Серафим (Амелин), который скончался за три года до этого.

Преподобные отцы глинские были удостоены от Бога даров чудотворения и прозрения будущих событий. Они многое предвидели в судьбах своих духовных чад, предостерегали их от возможных неприятностей.

Мощи преподобных Андроника (Лукаша) и Серафима (Романцова) перенесены в Глинскую пустынь, а мощи преподобного схимитрополита Серафима (Зиновия Мажуги) покоятся в Александро-Невском храме города Тбилиси.

Схиархимандрит Андроник (в миру Алексей Андреевич Лукаш), маститый старец, великий молитвенник и смиренный труженик на ниве Христовой, родился 12 февраля 1889 года в селе Лука Лохвицкого уезда Полтавской губернии в семье крестьянина Андрея и его жены Акилины. Начальное образование получил в сельской церковно-приходской школе. В 1905 году, желая всецело посвятить свою жизнь Богу, Алексей приехал в Глинскую пустынь и попросил настоятеля схиархимандрита Иоанникия (Гомолко) принять его в обитель. «Строгий, умный отец Иоанникий», проверяя решимость юноши, спросил: «Ты такой молодой, а послушания у нас тяжелые. Как будешь жить?».

Но, видя непоколебимое стремление Алексея к иноческой жизни, принял его в состав братии. Сначала Алексей нес послушание в монастырской гостинице, принимая гостей, затем - на мойке белья, на кухне, в саду, на пасеке и, наконец, в скиту.

Первым его старцем был отец Аристоклий (Ветер). В 1913 году отец Аристоклий перешел в Омский Покровский монастырь, а Алексея поручили строгому аскету и опытному подвижнику отцу Иулиану (Гагарину), который научил его следить за душевными страстями, не действовать по их внушению, а, призывая Божию помощь, противоборствовать им. С детства кроткий и смиренный, Алексей полностью предал себя вволю старцев. Такая настроенность привлекала к нему благоволение и милость Божию, помогала возрастать в богоугодной жизни и идти спасительным путем духовного обновления.

Тем, кто усердно занимается внутренним подвигом, посылаются и сугубые скорби. Так и жизненный путь старца был преисполнен различных скорбей.

В 1915 году Алексея призвали в армию. Сначала он служил в Перми, но вскоре был переведен на фронт, где попал в плен к австрийцам (вместе с отцом Андроником в плен попали еще пять монахов, служивших с ним в одном взводе) и пробыл в Австрии три с половиной года. Пленных почти не кормили, работу давали самую трудную. Многие пленные умерли.

Но Алексей усиленно молился и принимал все скорби как от руки Божией. От такого внутреннего устроения в душе его постоянно сохранялся мир. Он стяжал живую веру и получал благодатные утешения. О страданиях тех лет старец с присущей ему кротостью говорил: «Мы землю копали, все равно ведь нужно трудиться. И чудеса Божии сопутствовали нам». Конвоиры, видя, как старательно он работает, предлагали ему табак (нередко пленные меняли хлеб на табак), но Алексей не брал. Они удивлялись и говорили: «И не курит, и трудится».

После окончания войны, в 1918 году, он вернулся в обитель, где сначала проходил послушание на монастырской мельнице, а затем был определен на должность эконома. 11 июня 1920 года был пострижен в рясофор, а в 1921-ом принял монашеский постриг с именем Андроник. День пострига навсегда остался в его памяти. Позднее он писал и говорил своим духовным детям: «Помните великий день вашего пострига, помните обеты при постриге, данные вами… быть истинными монахами –– вовеки не согрешите».

Годы, проведенные в обители, оставили в молодом иноке неизгладимый след и способствовали его духовному совершенствованию. И впоследствии, где бы он ни был, он всегда был тверд в исполнении своих монашеских обетов.

Отец Андроник глубоко переживал закрытие Глинской пустыни и говорил, что это было «событие страшное». Своей строгой иноческой жизнью и беспрекословным послушанием монах Андроник обратил на себя внимание епископа Павлина (Крошечкина), Курского викария, который взял его к себе в келейники, а в 1922 году рукоположил во иеродиакона.

Старец рассказывал: «Однажды в храме подошла ко мне какая-то женщина и со слезами говорила, что все церкви закрыты, колокола перестали звонить, а я сказал: «Бог даст, и зазвонят». За эти слова сослали меня на Колыму в 1923 году на 5 лет».

Однажды в больницу привезли умершего епископа Иринарха (Синькова). Отец Андроник обмыл его и упросил врача, чтобы тот отдал для погребения епископа большой гроб, который несколько лет стоял в больнице, потом застелил гроб белой простыней, из полотенца сделал омофор, надел на епископа свою шапку и в руки дал четки. Отец Андроник написал епископу Павлину, что Господь сподобил его похоронить епископа Иринарха. В 1936 году Патриаршим местоблюстителем Блаженнейшим митрополитом Сергием он был награжден за это золотым наперсным крестом.

По амнистии отец Андроник вернулся из ссылки раньше срока и по-прежнему был келейником у епископа Павлина, который в 1926 году в Московском храме Воскресения в Сокольниках (к этому времени Преосвященный Павлин был назначен епископом Можайским, викарием Московской епархии) рукоположил его в сан иеромонаха. Через год, когда отец Андроник сильно заболел, он был пострижен в схиму с оставлением имени Андроник (в честь преподобного Андроника, память 26 (13) июня).

Колыма

В то время главное бедствие людей было - отношение к личности как к строительному материалу, обесценивание человека, его жизни. Особенно трагический оборот все это приобретало в годы, когда шло массовое истребление целых слоев населения по различным признакам - уничтожение дворян, расказачивание, раскулачивание, наконец, 1937-1938 годы - пик «большого террора», страшные годы ежовщины, которые сменились долгими десятилетиями бериевщины. В русской литературе все эти трагические события долгие годы были абсолютно запретной темой.

В 1939 году старец Андроник во второй раз был осужден и сослан на Колыму. Сначала его одиннадцать месяцев держали в тюрьме, где каждую ночь вызывали на допросы и принуждали оклеветать епископа Павлина, но старец молчал. Ему угрожали, мучили: «Поставят к стене и начинают стрелять, но мимо, запугивают». Следователь кричал на отца Андроника: «Я тебя убью», а однажды сорвал со старца крест и бросил в печь.

Отец Андроник сказал: «Что ты делаешь? Меня крестили, мне дала мать крестик, а ты срываешь». Но на допросах его не били и бранными словами в его присутствии не ругались. Только один раз во время допроса вошел в комнату «какой-то верзила» и сказал следователю: «Сколько ты будешь возиться с этим стариком?» – и ударил отца Андроника так, что тот потерял сознание.

«Очнулся уже в тюремной больнице и на вопросы, что с ним случилось, отвечал, что шел на допрос, упал да о камень ударился». Как-то привели старца в большую комнату, в которой была раскаленная печь, и сказали: «Ну, Лукаш, садись на печку».

Отец Андроник спросил: «Как, разуваться? Босым лезть?». Тогда его удержали: «Пока подожди». Во время другого допроса раздели до нижнего белья, вывели в коридор, где стояли огромные ящики в рост человека.

В таком ящике его и заперли, а мороз был пятьдесят градусов. А старец подумал, что замерзнет и умрет там, но в последний момент ящик открыли, под руки вывели его, так как сам он идти уже не мог. Много раз предлагали подписать какие-то бумаги, но отец Андроник отвечал: «Я неграмотный, не знаю, что там написано», - и не подписывал. Затем отца Андроника перевели в лагерь, там было легче, допросов не было, «только шпана очень беспокоила, если к ней попадешь».

«Месяц-полтора доходяги, прибывавшие в лагерь, не работали, но кормили их сносно. Это делалось для сохранения, точнее — для временного сохранения, рабочей силы. Ибо комплекс лагеря был рассчитан в конце концов на постепенную гибель всех заключенных — от дистрофии и цинги, от самых разных болезней.»

«Смертность в лагере была очень высокая. В «лечебной» спецзоне (точнее назвать ее предсмертной) люди умирали ежедневно. Равнодушный вахтер сверял номер личного дела с номером уже готовой таблички, трижды прокалывал покойнику грудь специальной стальной пикой, втыкал ее в грязно-гнойный снег возле вахты и выпускал умершего на волю…»

В лагере много работали, отец Андроник был там дневальным. Трудолюбие, послушание и внутреннее благородство старца вызывали уважение не только у осужденных, но и у охранников. Сам начальник лагеря очень его уважал, дорожил им и в конце срока взял к себе в дом, где отец Андроник вел все домашнее хозяйство. «Я повесил картиночку «Воскресение», молился, а когда начальник стал за это упрекать, то сказал: «Не нравится - уйду в лагерь», - рассказывал старец.

По-видимому, он сильно болел в то время, так как просил начальника в случае его смерти сообщить в Патриархию, что скончался такой-то схимник. Все в той семье очень полюбили отца Андроника; жена начальника расспрашивала его о духовной жизни, а когда закончился срок отца Андроника и он уезжал в Глинскую пустынь, она дала ему денег на дорогу. Сам же начальник всеми силами пытался удержать отца Андроника, жалко ему было расставаться со старцем.

Глинская пустынь

28 сентября 1948 года отец Андроник вернулся в Глинскую пустынь. С самыми теплыми чувствами братской любви встретили его настоятель и старцы обители. Видя высокоподвижническую жизнь отца Андроника, епископ Сумской и Ахтырский Иларион в апреле 1949 года назначил его благочинным и ризничным монастыря. Как благочинный, он должен был следить за всем в обители, собирать братию на общие послушания (сенокос, заготовку дров, работы на огороде и др.), где всегда сам был первым. Во всех делах отец Андроник был энергичен и бодр, так что слово его, живое, задушевное, ясное, подбадривало всех окружающих. Работать с ним было легко и радостно.

Душа отца Андроника, очищенная многими скорбями, была преисполнена благодатных даров Святого Духа. Эта духоносность и привлекала людей к старцу. Великодушно претерпев все страдания, он делом исполнил заповедь: «Любите врагов ваших» и стяжал в своем сердце величайший дар благодати Божией –– христианскую любовь к ближнему. Смирение и кротость безраздельно царили в его душе, потому-то и ходил старец, всегда смиренно согнувшись.

В его послужном списке было сказано: «Отец Андроник отличается особым смирением, кротостью и трудолюбием; послушен, любвеобилен». Вначале братия обращались к нему лишь по делам послушаний, но, чувствуя его горячую, искреннюю, снисходительную ко всем человеческим немощам любовь и духовную опытность, стали поверять ему свою душу. После беседы со старцем, его молитв тихое и благодатное утешение наполняло их сердце.

В короткое время он снискал такое доверие, что стал братским духовником. Епископ Сумской и Ахтырский Евстратий писал: «Отец Андроник пользуется заслуженным уважением всех насельников обители. Все свободное время проводит в молитве». Действительно, ни одного решения не принимал старец без усердной молитвы. За своих духовных детей молился он непрестанно, как сам писал: «Сколько есть моих сил, всегда днем и ночью я вас поминаю в своих прежних молитвах». Мудрый духовный наставник, отец Андроник имел дар от Бога безошибочно видеть внутреннее состояние человека. Вся сила духовного руководства старца сводилась к тому, чтобы указать каждой душе путь спасения через веру во Христа Спасителя. Спасая других, он и сам восходил на вершину богообщения, и слушающих его возводил за собой.

Советы старца всегда были основаны на учении святых отцов. В сохранившихся записях отца Андроника собраны наставления из «Отечника», «Луга духовного», других святоотеческих творений, а также глубокие по своему содержанию собственные изречения старца, которые он сам переписывал и раздавал своим ученикам.

5 мая 1955 года по благословению Святейшего Патриарха Алексия I отец Андроник был возведен епископом Евстратием в сан схиигумена. Велик был духовный авторитет старца. Не только братия, но и сам настоятель обители архимандрит Серафим исповедовались у него. С глубоким почтением и уважением относился к нему епископ Евстратий (Подольский), который писал отцу Андронику: «Вот уже шестой год я знаю Вас в ответственной и многотрудной должности (благочинного. - Автор), которую Вы исполняете с большой ревностью и такой же большой пользой для монастыря. Вы пользуетесь заслуженной любовью как насельников обители, так и многочисленных богомольцев ее… и моим архипастырским расположением». В прошениях обители к архиерею самыми убедительными для него были слова: «Сам схиигумен Андроник лично просит Вас». В 1960 году Святейший Патриарх Алексий I наградил отца Андроника палицей.

После закрытия обители в 1961 году отец Андроник переселился в Тбилиси под непосредственное попечение бывшего начальника Глинской пустыни митрополита Тетрицкаройского Зиновия (Мажуги), который очень любил и почитал старца. В Грузии отец Андроник продолжил свое старческое служение. Он совершал богослужения и исповедовал в храме святого Александра Невского, кафедральном храме владыки Зиновия. Сюда, как раньше в Глинскую пустынь, со всех концов страны устремились к нему ищущие спасения. Поистине, старец был пастырь духовный. Вся его жизнь была направлена к одной цели - спасению своей души и душ ближних.

Своим благодатным словом он врачевал язвы страждущих, утешал любовью и участием, разделял скорбь и горе, давал отраду и духовную поддержку. По его молитвам врачевались не только духовные раны, но и болезни телесные. Его пастырство побуждало иерархов Грузинской Православной Церкви ревностнее относиться к своему служению, поскольку у них в храмах было немного богомольцев, а церковь, где исповедовал отец Андроник, всегда была переполнена, благодаря молитвенному подвигу старца. В 1963 году по благословению Святейшего Патриарха Алексия I митрополит Зиновий возвел отца Андроника в сан архимандрита.

Тесна была духовная связь отца Андроника со всеми глинскими иноками, которые часто писали ему, приезжали. «Сердце горело, когда ехали к старцу», - вспоминали они. Письма отца Андроника к его духовным детям, инокам Глинской пустыни, составляющая часть его духовного наследия, проникнуты необыкновенно искренней, трогательной любовью, истинно отцовской заботой и даже лаской. В то же время они содержат и строгие, мудрые, высокодуховные наставления. Приведем лишь несколько отрывков из его писем:

«Духовный и возлюбленный мой родной сыночек отец И. (имя снято автором). Не скорби. Господь - сердцеведец, призови Его крепкой сердечной верой, и Он, Всеблагий, всегда тебе поможет. А больше всего всегда старайся и дела, и жизнь свою предавать всецело святой воле Божией. Буду молиться за тебя, родной, но ты и сам приложи свой посильный труд к этому делу».

«Мужайтесь, и да крепится сердце ваше среди докучливых и иногда устрашающих искушений. Добро всегда иметь Господа пред собою и в Его присутствии находиться в непрестанной молитве. Господи, посылаешь ми скорби, прошу: пошли и терпение. Господи помилуй, Господи помилуй, Господи прости, помоги мне Господи Крест Твой понести».

«Радуйся во искушениях, которые будут допущены тебе, при посредстве их приобретается духовный плод».

«Молися почаще и говори: «Не яко аз хощу, а яко Ты, Отче». Матерь Божию нужно просить, Она никогда не оставит». Только нужно крепко веровать».

К Матери Божией имел отец Андроник величайшее благоговение и любовь: «Поручитесь Матери Божией - Она вас всегда и везде спасет!»

Очень часто старец повторял: «У человека не возможно, у Бога все возможно», «Нужно думать и помнить каждую минуту о смерти. Как ложишься спать, думай: «Легли многие и не встали; заснул - и на вечность».

К старцу обращались многие священнослужители для разрешения вопросов, которые у них возникали в их пастырской деятельности. Вот дословные ответы старца на некоторые из таких вопросов:

«Те, кто причащаются каждый день, - эти люди в прелести. Это не нужно, это от лукавого. Причащаться надо только один раз в месяц. Нужно приготовиться к Причастию, отсекать своеволие, чтобы Причастие было во спасение, а не во осуждение. Каждый день причащаться может схимник, монах больной, седмичный священник. Священникам надо почаще каяться. Людей исповедуем часто, а сами не каемся. Хорошо каждый день исповедоваться, что есть на совести.

Если в храме есть ковры, на которых изображены кресты, то такие ковры надо убрать… на кресте был Господь распят, а мы ходим, топчем. Однажды в Глинскую пустынь прислали дорогой ковер, а на нем большой крест, но сразу заметили и убрали.

Во время литургии на жертвеннике и на престоле нужно, чтобы обязательно горели свечи, если не горят, то смертно согрешает иерей».

Достигнув преклонного возраста, схиархимандрит Андроник почувствовал, что приближается переход его в иной мир, к чему он бдением, пощением и молитвой готовился всю свою жизнь. В ноябре 1973 года во время чтения утренней молитвы «Боже, очисти мя, грешного…» он стал говорить невнятно и сбивчиво, вскоре у него пропала речь и отнялась левая сторона тела. Многие полагали, что ему осталось жить несколько часов, но Божиим Промыслом он еще должен был пожить на пользу своих духовных чад. Через двадцать пять дней речь его восстановилась, но паралич левой стороны продолжался до самой кончины.

Не имея возможности по болезни посещать богослужения, он переносил болезнь без ропота и непрестанно молился дома, ежедневно причащаясь Святых Христовых Таин. На первой седмице Великого поста отец Андроник почувствовал облегчение и даже мог петь ирмос «Помощник и Покровитель…» И никто теперь уже не думал, что это была последняя его песнь. На третьей седмице его здоровье ухудшилось, и он перестал принимать пищу. 17 марта 1974 года, в воскресенье, в половине шестого утра, он был в забытьи.

Это состояние продолжалось до 10 часов вечера, когда он внятно произнес слова: «Милость Божия все покроет», а затем начал кого-то благословлять. По-видимому, за строгую подвижническую жизнь Господь сподобил его узреть отшедших своих собратий по духу. После этого он пришел в сознание и тихо сказал: «Я буду умирать»,– закрыл глаза и уже ни с кем не говорил, хотя все понимал и оставался в полном сознании. Силы старца слабели, и 21 марта, в четверг, в начале шестого часа утра он в мирной и безболезненной кончине предал дух свой Богу.

21 марта гроб с телом почившего схиархимандрита Андроника был поставлен в соборе в честь Святого благоверного князя Александра Невского в Тбилиси, где митрополит Зиновий совершил великую панихиду. Тело старца находилось в соборе до 26 марта. У гроба совершались панихиды и читалось местными и приезжими священниками Святое Евангелие. 26 марта архимандрит Иоанн (Маслов) с собором клириков совершил литургию Преждеосвященных Даров.

Память об отце Андронике будет всегда жить в сердцах многих людей. Он поистине «подвигом добрым подвизался, течение совершил, веру сохранил», а теперь ему «готовится венец правды, который даст Господь, Праведный Судия в день оный» (2 Тим. 4, 7–8).