Война для воинов Кремлевского гарнизона началась в 8:30 утра 22 июня 1941 года. К этому времени на многих участках западных границ СССР уже шли кровопролитные бои. Согласно приказу о введении режима усиленной охраны и обороны Московского Кремля с выходного дня по тревоге был вызван командный состав комендатуры . К 19:00 на объект прибыли подразделения, находившиеся в летних лагерях Подмосковья. Полк специального назначения, личный состав отдельной транспортной роты и военно-пожарной команды, составляющие военный гарнизон Московского Кремля, переводились на казарменное положение. А с 20 июля это распространилось и на вольнонаемный состав гражданского отдела УКМК, без права выхода с территории Московского Кремля.

С введением дополнительных ограничений пропускного режима, проход в Кремль стал производиться с обязательным предъявлением двух документов (служебного удостоверения и паспорта), лица, идущие с оружием, обязаны были сдать его в бюро пропусков у Спасских или Троицких ворот. Это положение касалось и руководства Наркомата обороны, а с 20 октября и фельдъегерской службы НКВД СССР. Исключение составляли лишь военнослужащие комендатуры Московского Кремля и сотрудники 1-го отдела НКВД СССР. В УКМК произвели замену удостоверений личности и пропусков, в том числе и на автотранспорт, для прохода (проезда) в Московский Кремль. Были приняты меры, исключающие возможность попадания вновь введенных пропусков и личных документов на фронт.

Вскоре, из-за стремительного изменения оперативной обстановки, резкого ухудшения положения на фронтах руководство страны вынуждено было отказалось от начатых реформ в области государственной безопасности и приняло решение вернуться к состоянию на февраль 1941 года. В немалой степени возвращение к довоенному положению диктовалось также требованием предельной концентрации усилий подразделений различных направлений, необходимостью осуществления быстрейшего маневра имеющимися силами и средствами. В связи с этим 20 июля 1941 года в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР «Об объединении Народного Комиссариата Внутренних Дел и Народного Комиссариата Государственной Безопасности в единый Комиссариат Внутренних Дел Союза ССР» Управление коменданта Московского Кремля вошло в состав объединенного НКВД СССР.

В Московском Кремле, к началу войны, и в дни обороны столицы, были прописаны и имели квартиры следующие руководители Советского Союза:

И. С. Сталин - квартира № 1, корпус № 1;

В. М. Молотов - квартира № 36, корпус № 5 (Кавалерский);

К. Е. Ворошилов - квартира № 12, корпус № 9 (Апартаменты БКД);

Л. М. Каганович - квартира № 1, корпус № 20 (Детская половина БКД);

А. И. Микоян - квартира № 33, корпус № 5 (Кавалерский);

Н. А. Вознесенский - квартира № 28, корпус № 5 (Кавалерский), переехал на жительство в Московский Кремль в феврале 1942 года;

А. А. Андреев - член Политбюро ЦК ВКП(б), квартира № 22, корпус № 5 (Кавалерский);

А. А. Жданов - член Политбюро ЦК ВКП(б), квартира № 34, корпус № 5 (Кавалерский). За военный период квартира занималась хозяином девять раз, в дни приезда из Ленинграда;

М. И. Калинин - председатель Президиума Верховного Совета СССР, квартира № 30, корпус № 5 (Кавалерский);

Без учета охраняемых лиц и членов их семей, к началу войны в Московском Кремле проживало 68 семей (239 человек). В основном, это семьи персональных пенсионеров (Д. И. Ульянова - брата Владимира Ильича Ленина, С. С. Дзержинской - жены Ф. Э. Дзержинского, В. Р. Менжинской - жены В. М. Менжинского, З. Г. Павлуцкой-Орджоникидзе - жены (Серго) Г. К. Орджоникидзе, О. Е. Аллилуевой - матери жены И. В. Сталина, Надежды Сергеевны Аллилуевой, и многие другие). Здесь же, по соседству, проживали семьи руководителей Комендатуры Московского Кремля и его подразделений (коменданта Кремля Н. К. Спиридонова, его заместителей П. Е. Косынкина, Ф. И. Конкина, Н. С. Шпигова, командира Полка специального назначения Т. Ф. Евменчикова, командира Отдельного офицерского батальона И. К. Запорожца и других). Кремлевскую прописку имели также несколько сотрудников личной охраны и обслуживающего персонала 1-го отдела НКГБ СССР с семьями. В общежитии корпуса № 14, были прописаны несколько десятков холостых офицеров из ряда подразделений гарнизона. В общежитии Арсенала проживали несемейные сотрудники гражданского отдела Комендатуры. Посторонних людей в эти общежития категорически запрещено пропускать, поэтому гости к этой группе кремлевских жителей не могли приходить.

Как известно, в Московском Кремле, с первых дней создания комендатуры, функционировал «гражданский отдел». Он занимался вопросами административно-хозяйственного обеспечения жизни и деятельности территории Московского Кремля, его ближайшего окружения. В состав гражданского отдела УКМК входили рабочие и служащие разных специальностей: электрики, сантехники, газовщики, связисты, дворники, истопники, повара, кровельщики, рабочие складов и так далее. Это был всегда вольнонаемный состав и никто из них не имел брони. С началом войны, не аттестованные мужчины призывного возраста из гражданского отдела УКМК, были направлены в военные комиссариаты. В связи с их уходом в армию, большую часть работы по обслуживанию Управления пришлось возложить на женщин и пенсионеров. В отдельных хозяйственно-производственных группах женщины замещали от 60 до 100 %, ранее занимаемых мужчинами должностей (дворники, истопники, сторожа, связисты и т. д.). Вновь на работу, с их согласия, а во многих случаях, по их просьбе, были приняты десятки старых квалифицированных работников - пенсионеров.

В начале октября 1941 года в Московском Кремле, как и во всех районах столицы, стали наблюдаться перебои с подачей электричества, бытового газа и воды. С декабря газ в Кремле практически отключили, и все его обитатели стали посещать бани. Их, к этому времени, работало в столице всего девять. Сохранились свидетельства о том, что с января 1942 года, руководство Советского государства стало пользоваться услугами Центральных бань. Все военное время в Кремле для его жителей работала парикмахерская. Военнослужащие подстригались в своих подразделениях.

На 15 августа 1941 года УКМК НКВД СССР (совместно с 1-м отделом НКВД СССР) обеспечивало безопасность 25 охраняемых лиц во время их пребывания в Московском Кремле, а так же при проведении мероприятий на Красной площади.

1. И. В. Сталин 14. С. М. Буденный

2. В. М. Молотов 15. А. С. Василевский

3. А. И. Микоян 16. Г. К. Жуков

4. А. А. Андреев 17. Б. М. Шапошников

5. Г. М. Маленков 18. Л. М. Каганович

6. Н. А. Вознесенский 19. Л. П. Берия

7. А. С. Щербаков 20. М. И. Калинин

8. Н. С. Хрущев 21. В. Н. Меркулов

9. К. Е. Ворошилов 22. А. Н. Булганин

10. С. К. Тимошенко 23. А. Я. Вышинский

11. Г. Димитров 24. В. В. Ульрих

12. А. А. Жданов 25. М. М. Литвинов

13. Н. М. Шверник

(список составлен в соответствии с номерами групп 1-го отдела НКВД СССР)

На территории Московского Кремля в здании правительства СССР (корпус № 1) размещались Совет Народных Комиссаров Союза ССР и Государственный Комитет Обороны (ГКО или как его называли в документах военной поры - ГОКО), сосредоточивший в своих руках всю полноту власти в стране. Председателем ГКО, а с 8 августа и Верховным Главнокомандующим вооруженными силами СССР, стал Председатель Совнаркома И. В. Сталин. Его кабинет находился на втором этаже, в Особом секторе ЦК ВКП(б). Там же размещались кабинеты членов ГКО К. Е. Ворошилова, Л. П. Берии, Н. А. Вознесенского, Л. М. Кагановича, А. И. Микояна, Г. М. Маленкова. Ряд помещений третьего этажа занимали кабинеты В. М. Молотова - заместителя Председателя ГКО СССР, и М. И. Калинина - председателя Президиума Верховного Совета СССР, с секретариатами и рабочим аппаратом. В декабре 1942 года, для контроля работы наркоматов СССР, было создано Оперативное бюро ГКО СССР. Председатель Оперативного бюро ГКО СССР - Л. П. Берия и аппарат этого органа управления разместился на третьем этаже корпуса № 1.

В документах УКМК (книга регистрации) сохранились интересные сведения по пропуску через посты охраны Московского Кремля с ноября 1941 года по март 1942 года. Так, с 11 по 30 ноября 1941 года, в один из самых драматических периодов для столицы СССР и для страны, отмечено, что к И. В. Сталину, находившемуся в Московском Кремле, пропускали различных посетителей (в основном руководящий состав РККА) в дневное и ночное время в течение тринадцати суток. Эта информация существенно дополняет архивный комплекс документов, известный под названием «Посетители кремлевского кабинета И.В. Сталина. Журнал (тетради) записи лиц, принятых первым генсеком. 1924–1953 гг.» .

Первая, с начала войны, воздушная тревога в гарнизоне Московского Кремля прозвучала уже 24 июня. Она была учебная и выявила ряд существенных недостатков в действиях личного состава. Комендант Кремля, в связи с этим, потребовал от командиров более четкого руководства нарядами в боевых условиях, установления необходимой связи с частями войск НКВД Московского гарнизона (ОМСДОН НКВД СССР), прибывающими к стенам Кремля для усиления обороны объекта, а также твердого знания личным составом инструкций действий по тревоге. Для ориентировки шоферов в темное время суток в арках Спасских, Боровицких и Арсенальных ворот поместили специальные белые полосы. В ночное время скорость движения машин по Кремлю устанавливалась не свыше 5 км/час, с потушенными или затемненными фарами. Личному составу нарядов предписывалось следить за соблюдением правил светомаскировки.

26 июня генерал-майор Н. К. Спиридонов представил заместителю Председателя СНК СССР, Наркому Внутренних дел СССР Л. П. Берии записку, в которой предлагал безотлагательно приступить к маскировке Московского Кремля и прилегающих к нему территорий . Предполагалось:

Затруднить противнику при подлете отыскание Кремля на фоне города Москвы;

Уменьшить возможность прицельного бомбометания с пикированием по отдельным зданиям Кремля.

К записке прилагался проект плана маскировки Московского Кремля, подготовленный группой академика архитектуры Б. М. Иофана . Хотя представленный план был утвержден только 14 июля 1941 года, фактически к работам приступили еще 28 июня, а основной их объем закончили к 1 августа.

Маскировку Кремля проводило Управление Коменданта Московского Кремля, прилегающих территорий и зданий (Красная площадь, ГУМ, Манеж и т. д.) - Моссовет и соответствующие ведомства, занимавшие здания.

Маскировка Московского Кремля предусматривала два варианта действий . Первый вариант - плоскостная имитация, предусматривал в основном перекраску крыш и открытых фасадов всех кремлевских зданий и стен, для создания на них перспективного вида городских зданий (что стало немедленно реализовываться). Кремлевские звезды выключили (впоследствии их закрыли деревянными щитами), а так же замаскировали позолоченные купола и кресты. Провели имитационную окраску и присыпку городских кварталов на Манежной и Красной площадях, на Ивановской площади в Кремле, перекрасили фасады дома № 2 Народного комиссариата обороны (НКО СССР) и ГУМа.

Второй вариант действий предусматривал проведение объемной имитации. Чтобы дезориентировать противника, выстраивались ложные городские кварталы с комбинацией различных макетов по типу городских зданий: в Александровском саду (по наружному контуру), на Красной площади, в Тайницком саду и по откосу, в Большом сквере Кремля. Над Мавзолеем возвели макет городского здания, примыкающего к кремлевскому корпусу № 1. Часть Тайницкого сада и трибуны Мавзолея перекрыли подвешенными полотнищами, раскрашенными под крыши зданий.

Эффективность маскировки неоднократно проверялась воздушным наблюдением и аэросъемкой с боевых высот. Так, 29 июля 1941 дневной осмотр маскировки Московского Кремля с высоты 1000 метров, со всех сторон и под различными углами произвела комиссия, в состав которой входил заместитель коменданта Московского Кремля майор государственной безопасности Н. С. Шпигов. Комиссия пришла к выводу о необходимости проведения дальнейшей работы по прикрытию центра столицы и московского Кремля .

С наступлением ночи вокруг Кремля поднимали в небо большое количество аэростатов заграждения. Один из таких аэростатов, сбитый немецкими летчиками 7 августа 1941, упал и загорелся у Троицкого моста. Загорание было ликвидировано за пять минут.

Через неделю после начала войны, на крышах Оружейной палаты, Арсенала, Большого Кремлевского дворца, корпусов № 3 и № 14 были размещены зенитные пулеметные точки. 29 июля, для повышения уровня противовоздушной обороны объекта, в районе Большого сквера Кремля установили две зенитные батареи корпуса ПВО, одна среднего калибра, другая мелкокалиберная.

Комендатура Кремля принимала превентивные меры для уменьшения людских потерь и материального ущерба. С 20 июля 1941 и до середины 1943 года, когда бомбардировки столицы прекратились, для тушения зажигательных бомб, падающих во время воздушных нападений, на крыши и чердаки Кремлевских зданий, ежесуточно подразделениями УКМК выделялось более сотни военнослужащих. При объявлении воздушной тревоги на территории Кремля с августа 1941 года дежурило пять подвижных медицинских постов.

Во время первой бомбардировки Москвы и Московского Кремля с 21 на 22 июля бомба фугасного действия, весом в 250 кг пробила крышу и потолочное перекрытие Георгиевского зала Большого Кремлевского Дворца. Достигнув пола зала, она не взорвалась, а развалилась, образовав воронку . Если бы взрыв произошел, то большая часть Георгиевского зала и соседних с ним помещений оказались безвозвратно утеряны.

12 августа 1941 года при попадании фугасной авиационной бомбы (1000 кг) в Арсенал, погиб зенитный пулеметный расчет 11 роты полка, возглавляемый лейтенантом Г. Г. Ходаревым. Всего комендатура Московского Кремля потеряла в этот день убитыми 15 человек, 13 военнослужащих не были найдены, 40 - ранены. «Разрушена восточная часть здания Арсенала, серьезно пострадали малый гараж (Сталинский - авт .), расположенный во дворе этого здания, общежития подразделений гарнизона, складские помещения, столовая и кухня ХОЗУ УКМК. Разбиты стекла в оконных переплетах здания рабоче-крестьянского правительства, здания УКМК (корпус № 14 - авт .), 3-го корпуса (старое здание Оружейной палаты - авт .) и в остальной не разрушенной части Арсенала». Бомбардировка вывела из строя не только городскую телефонную связь, но также телефонные кабели, связывавшие Кремль с Домом Правительства (сейчас это здание Государственной Думы Российской Федерации) и рядом наркоматов (НКО, НКВД, НКИД). На втором этаже корпуса № 1, в кабинете И. В. Сталина пришлось менять оконные переплеты, пришедшие в негодность во время бомбардировки.

«29 октября 1941 г. в 19:22, через 2-3 минуты с начала объявления воздушной тревоги, в момент следования подразделения из Арсенала в бомбоубежище, с вражеского самолета в Кремль на территорию двора Арсенала сброшена бомба фугасного действия (предположительно 500 кг). Пострадало 146 чел. Убито - 41 чел., не найдено - 4 чел., тяжело ранено - 54 чел., легко ранено - 47 чел. Кроме того, разрушен малый гараж, разбиты 3 автомашины и один мотоцикл. Разрушены две арсенальские лестницы, выходящие во двор. В помещениях возник пожар, который также дополнил разрушения» .

Всего за годы войны Московский Кремль подвергался бомбардировкам восемь раз - пять в 1941 году и три раза в 1942 году (последняя бомбежка зафиксирована 29 марта 1942 года). На Кремль, Александровский сад и Красную площадь сброшено 15 фугасных (от 50 до 1000 кг), 151 зажигательная, несколько осветительных бомб. Людские потери в гарнизоне от бомбардировок и участия в боевых действиях составили: убитыми, пропавшими без вести, умершими от ран - 95 военнослужащих, тяжело ранеными - 88, легко ранеными - 76 человек.

В августе 1942 года был составлен акт о разрушенных в результате бомбардировок немецкой авиации зданиях и сооружениях Московского Кремля, Стоимость восстановительных работ по этим объектам оценили в 3 млн 5 тыс. 908 рублей .
К 1 мая 1942 года капитальные работы, связанные с восстановлением поврежденных зданий и сооружений Московского Кремля (Арсенал, Большой Кремлевский дворец), были в основном закончены.

Маскировочные мероприятия, проведенные Комендатурой в комплексе с другими организационными мерами (в том числе с активным применением средств ПВО) способствовали сохранению архитектурного ансамбля Московского Кремля, его зданий, музеев, исторических и культурных ценностей, а также помогли уменьшить людские потери.

В 1941 году Управление Коменданта Московского Кремля выполнило ряд специальных эвакуационных заданий руководства страны. Личный состав обеспечил вывоз из столицы в экстренном порядке большого количества особо важных грузов.

30 июня, 1 и 5 июля произведены эвакуации ценностей Государственной Оружейной палаты в город Свердловск. С 30 июня по 2 июля 1941 команда полка специального назначения организовала погрузку в вагоны и отправку из Москвы ценностей Гохрана, хранившихся в Кремле.

4 июля 1941 специальная группа УКМК приступила к эвакуации тела
В. И. Ленина из Мавзолея в Тюмень ; а 7 июля - документов и архивов Совета Народных Комиссаров СССР из корпуса № 1. В августе 1941 в Свердловск отправили архив Управления Коменданта Московского Кремля.

В эти дни руководству Комендатуры Московского Кремля приходилось заниматься не только эвакуацией важнейших грузов государственных ведомств, но и бороться за сохранение исторических ценностей (не только от пожаров и авиационных бомб противника). Так, 29 июня 1941 года на запрос заместителя председателя СНК СССР М. З. Сабурова комендант Московского Кремля представил справку о старинных трофейных орудиях, находившихся на постаменте у Арсенала, которые переместили на временное хранение в Тайницкий сад. 870 пушек, весом более 270 тонн, намечалось вывести для переплавки на завод «Серп и молот». Н. К. Спиридонов предлагал оставить в Кремле хотя бы по одному экземпляру каждого вида стволов. К счастью, ввиду отсутствия грузового транспорта и служебной занятости личного состава УКМК, а также по ряду других причин, эти исторические экспонаты остались невредимы.

С 16 июля 1941, по указанию руководства Наркомата внутренних дел, Кремлевский гарнизон стал готовиться к возможному участию в эвакуации Советского правительства. Для этого на базе подразделений комендатуры Кремля началось формирование сводного подвижного отряда УКМК. Ядром отряда стал полк специального назначения. К концу июля 1941 года сводный отряд УКМК, которому придали свыше 250 автомобилей, с необходимым имуществом, вооружением, боеприпасами, был подготовлен к боевым действиям как на фронте (такой вариант также предусматривался), так и при эвакуационных мероприятиях.

15 октября 1941 года, в связи с резким обострением положения, руководство 1-го отдела НКВД СССР совместно с УКМК НКВД СССР подготовили план обеспечения охраны руководства государства на случай спешного отъезда из Москвы. Однако этот документ так и не был утвержден руководством НКВД. В это время комендант Московского Кремля подготовил два проекта боевого приказа сводному подвижному отряду УКМК. Первый - выдвижение на рубеж Можайска или Малоярославца (в зависимости от ситуации) и вступление в бой с частями противника. Второй - движение по маршруту: Москва - Ногинск - Владимир - Горький - Куйбышев. Этот вариант предусматривался только при эвакуации Советского правительства из Москвы автомобилями. Интересно, что в этом случае колонна на марше имела бы длину более пяти километров.

К 20 октября 1941 маршрут от Москвы до Куйбышева общей протяженностью 1330 километров был окончательно проработан. Готовность к движению по второму варианту боевого приказа была определена на 29 октября. Предусматривалось так же участие личного состава УКМК НКВД СССР, при эвакуации Советского руководства по железной дороге. Несколько поездов с личным составом должны были отправиться со станции Москва - Горьковская Товарная.

С декабря 1941 года по конец февраля 1942 года, более полусотни военнослужащих Отдельного (офицерского) батальона и полка специального назначения УКМК НКВД СССР находились в специальной командировке в Куйбышеве. Они обеспечивали охрану зданий, в которых размещались эвакуированные на Волгу высшие органы государственной власти и управления СССР.

В 1942 году эвакуационные мероприятия с участием личного состава Комендатуры Московского Кремля продолжались. В связи с вновь возникшей угрозой бомбардировки Московского Кремля и его музеев немецкой авиацией 27 июля 1942 года в Свердловск была направлена вторая партия музейных ценностей Государственной Оружейной палаты - 61 ящик.

В феврале 1943 года Комендатура Московского Кремля по указанию руководства НКВД СССР выделила 52 автомобиля из отдельного автотранспортного батальона УКМК для перевозки личного состава и грузов (снаряды для реактивных минометов «Катюш», оружие, продовольствие) на Центральный фронт. За период выполнения специального задания каждая машина прошла около 2000 километров без поломок и вынужденных остановок. Было перевезено более 6000 военнослужащих, 400 тонн грузов, эвакуировано в тыл свыше 400 раненых.

В 1941 году, с первых дней сентября, в связи с приближением противника к столице Кремлевский гарнизон начал подготовку к возможному отражению наземного нападения и боям на территории объекта. С конца июля 1941 ввиду возможного соприкосновения с войсками противника в подразделениях УКМК НКВД СССР началась подготовка истребительных групп по борьбе с фашистскими танками (из расчета 2-3 человека на отделение). Теоретическая подготовка проходила в Кремле, практическое, боевое обучение - на полигоне. Менее чем через месяц поставленная задача по подготовке истребителей фашистских танков была в основном завершена. С этого времени все подразделения Кремлевского гарнизона имели закрепленные за ними участки обороны. Командиры подразделений, начальники застав (караулов), коменданты комендатур персонально отвечали за состояние обороны вверенного участка и были обязаны всеми имеющимися у них силами и средствами не допустить прорыва противника в Кремль, уничтожить его на подступах к объекту. Руководство обороной должно было осуществляться с места, где решался успех боя в отражении нападения.

Задачу по уничтожению бронетехники и живой силы противника в районе Боровицких, Троицких, Никольских и Спасских ворот поставили двум зенитным артиллерийским батареям, размещенным в сквере напротив здания УКМК (корпус № 14), а также пяти зенитным пулеметным расчетам, расположенным на крышах кремлевских зданий.

10 октября 1941 года комендант Московского Кремля сообщил в НКВД СССР о готовности к проведению специальных мероприятий (минированию) ряда объектов: правительственной и кремлевской АТС, водонасосной и тепловой станций, электрической подстанции, бомбоубежища. Для этого запрашивалось четыре тонны взрывчатых веществ, необходимое количество детонаторов и бикфордова шнура. Н. К. Спиридонов просил указаний по проведению минирования утвержденных к уничтожению объектов . Но решение о минировании Московского Кремля принято не было.

Обстановка в районе столицы с каждым днем становилась все сложнее, и 20 октября 1941 года, на основании Постановления ГКО СССР «О введении в г. Москве осадного положения», Н. К. Спиридонов подписал приказ «О мероприятиях по усилению охраны Московского Кремля и боеспособности частей и подразделений». С этого момента объект практически полностью закрывался на ночь. Проезд автотранспорта, за исключением автомобилей охраняемых лиц, с полночи до шести часов в Кремль и из Кремля запрещался. Сотрудников фельдъегерской службы и посетителей, которым необходимо было попасть в Московский Кремль в ночное время, пропускали только через Спасские ворота.

В 1941 году на УКМК НКВД СССР и 1-й отдел НКВД СССР возложили проведение двух, вошедших в историю мероприятий в Москве: торжественного заседания 6 ноября 1941 года на станции метро «Маяковская» и парада на Красной площади 7 ноября. Они готовились в условиях жесточайшего лимита времени и строжайшей конспирации. Личный состав подразделений охраны узнавал о своих служебных заданиях только на месте их проведения, или во время инструктажа незадолго до начала мероприятий.
Так, приказ об организации охраны торжественного заседания в помещении станции метро «Маяковская» был подписан лишь в день проведения мероприятия - утром.

6 ноября 1941 года полк специального назначения УКМК НКВД СССР выделил в резерв начальника охраны, два взвода автоматчиков во главе с командиром - лейтенантом М. Г. Красовским, которые были задействованы для закрытия проходов на платформу со стороны тоннелей. Начальник Управления коменданта Московского Кремля НКВД СССР генерал-майор Н. К. Спиридонов отвечал за обеспечение безопасности «в окружении входа» на станцию метро «Маяковская». Для перекрытия улиц и площади, к имеющимся в его распоряжении нескольким ротам ПСН приказом наркома дополнительно выделялось два батальона из ОМСДОН НКВД СССР .

А на следующий день, с 5 часов утра, Управление коменданта Московского Кремля совместно с 1-м отделом НКВД СССР приступили к выполнению очередного задания - обеспечению безопасности при проведении парада на Красной площади, всего в нескольких десятках километров от линии фронта.

Несмотря на предпринятые ПВО меры по недопущению налета вражеской авиации на центр Москвы, готовились к любому повороту событий. О сложности в обеспечении безопасности этого 25 минутного мероприятия (начало парада в 09:00, окончание - 09:25) говорят следующие факты. Тридцать пять медицинских постов были готовы оказать помощь в случае бомбардировки Красной площади. В их распоряжении находилось около десятка санитарных автомобилей. Пять восстановительных бригад и полтора десятка пожарных и других специальных автомашин, готовились к возможным действиям при разрушении зданий, мостовых, газовых и электрических сетей, возникновении пожаров .

Парад обеспечивался минимальными силами, которые можно было собрать в это время. Так, в резерве коменданта Московского Кремля в эти часы находились только военнослужащие полковой школы, а командир полка находился до окончания мероприятия на командном пункте (КП) под «Царь-Колоколом». В сводках о ходе парада есть информация о досадной недоработке - отсутствии кинохроникеров, которые в спешке не успели снять на кинопленку выступление И. В. Сталина с трибуны Мавзолея. Погрешность пришлось исправлять через неделю. 14 ноября в 16:30 четырнадцать сотрудников Союзкинохроники и Радиокомитета (плотники, звуковые техники, кинооператоры, осветители) приступили к работе в Свердловском зале (ныне Екатерининский зал) корпуса № 1 Московского Кремля. По заранее подготовленному чертежу из деревянных покрашенных деталей собрали ранее изготовленную на киностудии точную копию центральной трибуны Мавзолея В. И. Ленина. К вечеру установили осветительные приборы, кинокамеры, микрофон. А на следующий день, 15 ноября, после 16:00 начались репетиции, а затем и запись выступления И. В. Сталина, которая впоследствии и вошла в фильм «Парад наших войск на Красной площади в Москве 7 ноября 1941 года» .

После успешного декабрьского контрнаступления под Москвой, ситуация в гарнизоне Московского Кремля изменилась. 3 января 1942 года отменили казарменное положение для сотрудников Гражданского отдела УКМК. Не аттестованный личный состав уходил домой на отдых, но обязан был, при вызовах, немедленно явится в Кремль. Военнослужащих кремлевского гарнизона, свободных от службы (средний и старший начальствующий состав, командиры охраны Отдельного офицерского батальона НКВД СССР), разрешалось отпускать до 24:00.

Мероприятия по организации охраны Московского Кремля свидетельствуют о том, что в первые, тяжелейшие месяцы Великой Отечественной войны в сознании всех военнослужащих Кремлевского гарнизона постепенно происходил перелом: от неуверенности, неорганизованности - к мужеству, стойкости, сплоченности. Это позволило выстоять и победить.

Зимой 1942 года в Кремле приступили к восстановительным работам. В порядке подготовки к Первомайскому празднику было признано необходимым закончить кирпичную кладку разрушенной фасадной части стены Арсенала и восстановить крышу корпуса; в окнах кремлевских зданий, видных с Красной площади, вставить стекла вместо фанеры, поправить щиты, закрывавшие кремлевские звезды, провести ряд ремонтных и профилактических работ.

15 апреля 1942 года в ходе подготовки к Первомайскому параду и демонстрации на Красной площади разобрали маскировку Мавзолея В. И. Ленина, а у входа выставили круглосуточный парный пост.

1 мая 1942 года УКМК НКВД СССР совместно с 1-м отделом НКВД СССР организовали охрану парада и демонстрации на Красной площади. Это совершенно неизвестное в советской историографии мероприятие. На парад были выведены истребительные отряды НКВД СССР районов Москвы и Подмосковья. Впервые в параде участвовали партизанские отряды из Московской, Калининской, Смоленской и ряда других областей. При проведении первомайского мероприятия предусматривались меры по обеспечению безопасности на Красной площади и прилегающей территории. Сразу после парада, в связи с угрозой применения противником боевых отравляющих веществ, в Комендатуре Кремля приступили к мероприятиям по защите охраняемого объекта, сотрудников ведомств, находящихся на территории Кремля, и личного состава УКМК.

Летом 1942 года обстановка на фронте вновь обострилась. В июне Комендатура Кремля обеспечивала работу 9-й сессии Верховного Совета СССР 1-го созыва в Большом Кремлевском дворце. В случае объявления тревоги при возможном налете авиации противника информацию о временном прекращении работы сессии и эвакуации депутатов из зала должен был объявить председательствующий на заседании.

В сентябре 1942 года отдельную транспортную роту Комендатуры Кремля реорганизовали в отдельный автотранспортный батальон, а военно-пожарную команду УКМК переименовали в отдельную роту специального назначения. Казалось, что и дальше деятельность Управления коменданта Московского Кремля и сотрудников 1-го отдела НКВД СССР будет отличать размеренность и надежность. Однако 6-го ноября 1942 года произошел инцидент, крайне опасный по своим последствиям. Он-то и заставил не просто еще раз вспомнить о необходимости постоянной готовности, но и немедленно принять самые серьезные и жесткие меры по усилению безопасности высших должностных лиц страны.

В этот день, за три часа до открытия торжественного заседания в БКД, в самом центре столицы, на Красной площади, неожиданно завязался бой. Обстоятельства происшедшего внешне выглядели как классический сценарий террористического акта с четко скоординированными действиями преступной группы .

В 14:55 специальная автомашина с А. И. Микояном выехала из Кремля через Спасские ворота по направлению улицы Куйбышева (ныне Ильинка). При подъезде к Лобному месту путь автомобилю преградил извозчик с возом сена, следовавший с Васильевского спуска по направлению к Красной площади. Правительственный автомобиль и следовавшая за ним машина охраны снизили скорость и были вынуждены свернуть вправо, ближе к Лобному месту. Когда основной автомобиль поравнялся с Лобным местом, оттуда по нему трижды выстрелил из винтовки гражданин, одетый в военную форму. Автомобиль с А. И. Микояном продолжил движение, а из второй машины, где находилась личная охрана, для задержания преступника высадился сотрудник 1-го отдела НКВД СССР М. М. Милорадов.

Одновременно к месту происшествия бросились сотрудники Управления коменданта Московского Кремля Е. А. Вагин, Л. А. Степин, В. Т. Савин, начавшие перестрелку с нападавшим. Террорист залег, обстреливая вход на Лобное место, и ранил Л. А. Степина. Офицер комендатуры Московского Кремля Д. О. Цыба, находившийся на посту у входа в Спасские ворота, видя, что огнестрельным оружием преступника не обезвредить, выдвинулся к Лобному месту, вооружившись двумя ручными гранатами. Он бросил одну гранату, но оборонявшийся продолжал отстреливаться. После взрыва второй гранаты террорист поднял руки вверх и крикнул: «Сдаюсь!» Сотрудники охраны скрутили преступника и обыскали, найдя, кроме винтовки, 25 патронов и различные документы. Задержанного отвели в помещение бюро пропусков у Спасских ворот, а затем доставили на Лубянку.

Задержанный оказался С. Т. Дмитриев, тридцати трех лет, уроженец города Усть-Каменогорска, ефрейтор 1-го зенитного полка ПВО, дислоцированного в Москве. Сын зажиточного крестьянина-старообрядца, малограмотный (окончил один класс начальной школы), женатый, отец двух детей, в прошлом - комсомолец. В армию его призвали в 1939 году в родном городе, где он до этого работал на стройке. После демобилизации Дмитриев поселился в Москве, устроился шофером на завод «Стройдеталь». С началом войны он вновь был призван в армию, подал заявление о вступлении во Всесоюзную Коммунистическую партию, но ему отказали. На допросах он признался в антисоветских настроениях. Немецкие листовки, которые он читал, вызывали в нем желание отомстить за неудавшуюся жизнь. В полдень 6 ноября 1942 года Дмитриев, заступив на пост в гараже полка, принял окончательное решение. Взял винтовку и 45 патронов, пошел на Красную площадь с твердым решением совершить покушение на кого-либо из членов правительства или покончить с собой. Примерно через час, выдавая себя за часового комендантского патруля, встал на «пост» у Лобного места и стал ожидать удобного момента, чтобы осуществить задуманное.

Следствие по делу С. Т. Дмитриева пришло к выводу, что в данном случае отсутствовал какой-либо заговор, а за террористом не стояли контрреволюционные организации или немецкие специальные службы. Покушавшийся был явно неуравновешенным человеком с больной психикой. По этой причине передача материалов следствия и обвинения, подготовленного в марте 1944 года, в военный трибунал затянулась на много лет. Только 25 августа 1950 года состоялся суд над Дмитриевым, приговоривший его к высшей мере наказания.

Возможность совершения преступления в особо режимной зоне, на Красной площади, выявила существенные недостатки в организации работы подразделений государственной охраны в условиях военного времени, особенно в вопросах взаимодействия между 1-м отделом НКВД СССР и Управлением коменданта Московского Кремля. Решающую роль в задержании преступника сыграли высокая профессиональная подготовка и бесстрашие военнослужащих отдельного (офицерского) батальона и полка специального назначения УКМК НКВД СССР.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 января 1943 года в РККА были введены новые знаки различия для личного состава - погоны. С февраля 1943 года на повседневных погонах рядового и младшего командного состава подразделений Кремлевского гарнизона устанавливалось ношение следующих трафаретов: полк специального назначения - ПСН, отдельный автотранспортный батальон - ОАТБ, отдельная рота специального назначения - ОРСН.

Служащие Кремлевского гарнизона принимали участие в патриотическом движении по сбору средств в фонд Обороны страны, в фонд Победы. Всего за время войны было внесено деньгами 3 017 051 рубль, сдано облигаций на сумму 464 850 рублей. Так, в подразделениях и отделах Управления Коменданта Московского Кремля в конце 1942 - начале 1943 года проходил активный сбор средств на постройку танковой колонны «Чекист», и к 16 января 1943 года личный состав сдал 734 тысячи рублей. В это же время в гарнизоне закончился сбор средств на постройку истребительной авиационной дивизии имени И.В. Сталина. Общая сумма сбора - 735 420 рублей, что составило 44,5 % общего фонда зарплаты гарнизона.

В апреле 1943 года государственными наградами были награждены 392 военнослужащих и гражданских сотрудников УКМК, из них орденами - 311, медалями - 81 человек. Так был отмечен большой вклад личного состава Комендатуры Московского Кремля в обеспечение государственной безопасности политического и культурного центра страны.

В первой половине 1943 года, в условиях наступления Красной Армии, было признано целесообразным вернуться к довоенной реформе органов государственной безопасности, которая максимально соответствовала задачам обеспечения фронта и конечной победы над немецко-фашистскими захватчиками.

14 апреля 1943 года был принят указ Президиума Верховного Совета СССР «Об образовании Народного Комиссариата государственной безопасности СССР». С этого времени Управление Коменданта Московского Кремля вошло в состав НКГБ СССР на правах самостоятельного управления, а 1-й отдел стал 6-м Управлением НКГБ СССР (Управление охраны руководящих кадров партии и правительства).

В конце 1943 года Комендатура Московского Кремля приступила к выполнению заданий, связанных с возвращением имущества и ценностей, вывезенных из Москвы в 1941–1942 годах. Эти мероприятия проводились планово, без спешки. В феврале 1944 года из Уфы в Москву специальная команда УКМК доставила особо важный груз - архив СНК СССР. Весной, из Свердловска, вернулся архив УКМК НКВД СССР.

С 16 по 19 февраля 1945 года провели реэвакуацию ценностей Государственной Оружейной палаты с Урала. Начальником специального эшелона из девяти вагонов был назначен директор Государственной Оружейной палаты подполковник госбезопасности Н. Н. Захаров, которому для охраны груза в пути был выделен взвод автоматчиков ПСН. О движении эшелона из Свердловска в Москву комендант Московского Кремля Н. С. Спиридонов докладывал лично два раза в сутки Наркому Государственной Безопасности СССР В. Н. Меркулову. В конце марта привезенное из Тюмени в Москву тело В. И. Ленина вновь поместили в Мавзолей. Как оказалось, это было последнее реэвакуационное мероприятие, из тринадцати специальных командировок, с участием военнослужащих Комендатуры Московского Кремля за годы войны.

Необходимо отметить еще одну славную страницу истории подразделений Комендатуры Московского Кремля. В 1942–1943 годы, на Западный и Волховский фронты для боевой практики и психологической закалки личного состава были направлены четыре группы снайперов полка специального назначения. Личный состав командировался на специальное задание со своим вооружением и боеприпасами (винтовки, револьверы, ножи патроны по 120 штук на каждого), а также экипировкой (бинокли, маскировочные халаты). За исключением командира (офицера), у членов группы, кроме аттестатов, других документов не было. Всего за время боевой стажировки снайперами полка уничтожили более 1200 фашистов. Не обошлось без потерь и с нашей стороны. При выполнении боевого задания погибли три снайпера полка.

Режим служебной деятельности военнослужащих УКМК был очень интенсивный. С августа 1941 года личный состав гарнизона нес службу на заставах (так тогда назывались кремлевские караулы) по двое суток подряд. После смены караула в течение двух «свободных» суток в подразделениях проводились занятия, а военнослужащие назначались в дополнительные наряды и на работы. До конца войны в связи с проведением государственных праздников 1 мая и 7 ноября, а также при обеспечении протокольных мероприятий в Московском Кремле офицерский состав гарнизона неоднократно переводился на казарменное положение.

Одним из самых любимых мероприятий личного состава всегда оставалось кино. Однако в военное время люди были так физически измотаны, что после начала сеанса почти все засыпали. Только с мая 1944 года смена гарнизонного наряда стала производиться ежедневно. При всем том нельзя не отметить самого существенного факта - качественно возросшего уровня оперативно-служебной деятельности личного состава Управления коменданта Московского Кремля.

В июне 1944 года впервые после трехлетнего перерыва, Боровицкие и Спасские ворота, предназначенные для проезда автотранспорта, в дневное время оставались открытыми. Для жителей Москвы и Кремля это говорило о многом.

К Победе в Московском Кремле начали готовиться заранее. В 1944 году приступили к ремонту зданий. Помыли окна и покрасили рамы. Крыши вновь обрели свой привычный зеленый цвет, сняли защитные чехлы с крестов и куполов на Кремлевских церквях и соборах (в отдельных местах смыли защитное покрытие 1941 года), освободили звезды на башнях от деревянных щитов. 1 мая 1945 года вновь засветились пять звезд на башнях Кремля. Военнослужащие Кремлевского гарнизона и москвичи любовались кремлевскими звездами и ждали. Ждали Победу.

1 мая 1945 года Комендатура Московского Кремля участвовала в обеспечении парада и демонстрации трудящихся города Москвы на Красной площади. Это был заключительный, третий по счету, парад на Красной площади, проводившийся в годы Великой Отечественной войны.

В 1941–1945 годах Комендатура Московского Кремля совместно с 1-м отделом НКВД СССР - 6 Управлением НКГБ СССР - обеспечила безопасность семнадцати визитов глав иностранных делегаций во время их нахождения в Кремле. Это У. Черчилль (дважды), Ш. де Голль, Э. Бенеш, И. Б. Тито, А. Иден и другие гости. Всего за годы войны на охраняемом объекте было проведено сорок два крупных государственных мероприятий.

И еще одна малоизвестная страница деятельности УКМК. С 5 августа 1943 года по 9 мая 1945 года на территории Кремля были организованы 359 артиллерийских салютов в честь исторических побед Красной Армии на фронтах Великой Отечественной войны. Сводный салютующий артиллерийский дивизион из двух дивизий НКВД СССР располагался во время стрельбы в Большом сквере Московского Кремля - в том месте, где еще совсем недавно размещались две зенитные батареи, отражавшие налеты авиации противника на Московский Кремль.

После капитуляции фашистской Германии подразделения Кремлевского гарнизона в мае-июне 1945 года обеспечивали безопасность ряда правительственных мероприятий, в том числе посвященных Победе в Великой Отечественной войне. Так, 24 мая личный состав УКМК НКГБ СССР принимал участие в проведении приема в Большом Кремлевском дворце в честь командующих войсками Красной Армии. Через месяц, 24 июня 1945 года, Комендатура Московского Кремля совместно с 6-м Управлением НКГБ СССР охраняли руководителей Советского государства и гостей на параде Победы. Кроме того, парадный расчет Полка специального назначения УКМК прошел по брусчатке Красной площади. На следующий день, 25 июня, на приеме в честь участников парада Победы в Большом Кремлевском дворце также по праву присутствовали военнослужащие Полка специального назначения УКМК НКГБ СССР.

1 Лубянка в дни битвы за Москву. Материалы органов госбезопасности СССР из Центрального архива ФСБ России. М., 2002. С. 28–29.
2 На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И. В. Сталиным (1924–1953 гг.). М., 2008.
3 Лубянка в дни битвы за Москву. Материалы органов госбезопасности СССР из Центрального архива ФСБ России. М. 2002. С. 31–32.
4 Там же. С. 33–36, 44–45.
5 Там же. С. 33–36
6 Там же. С. 63.
7 Там же. С. 49–50.
8 Там же. С. 93.
9 Там же. С. 136–140.
10 Там же. С. 42–44.
11 Там же. С. 74–75.
12 ОМСДОН НКВД СССР - отдельная мотострелковая дивизия особого назначения имени Ф. Э. Дзержинского НКВД СССР.
13 Лубянка в дни битвы за Москву. Материалы органов госбезопасности СССР из Центрального архива ФСБ России. М., 2002. С. 95–96.
14 Кремлевский кинотеатр. 1928–1953. Документы. М., 2005. Л. 639.
15 ЦА ФСБ России, АУД № 20477. Т. 1, 2, 3.

Попавшие 7 ноября 1941 года на Красную площадь люди не узнали ставшего уже привычным облика Московского Кремля. Еще летом его как следует замаскировали, опасаясь ударов фашистской авиации, а специально перед легендарным парадом - демаскировали. И почти сразу же после того, как по Красной площади прошли полки Красной Армии, прямиком отправлявшиеся на передовую, снова укрыли фанерными маскирующими щитами.

Сталинский лауреат

После нападения Германии на СССР началась серьезная подготовка Московского Кремля и других объектов к маскировочным работам. Руководство страны небезосновательно опасалось бомбардировок Москвы - как показали дальнейшие события, эта угроза была абсолютно реальной. 28 июня 1941 года фашисты взяли Минск. Это заставило форсировать многие работы, в том числе и те, что касались маскировки. По распоряжению высшего руководства комендант Московского Кремля генерал-майор Николай Спиридонов пригласил для разработки и осуществления проекта защиты лауреата Сталинской премии академика Бориса Иофана.

«К начальным работам по маскировке Московского Кремля приступили уже 28 июня, - рассказывает старший научный сотрудник Центра по связям с прессой и общественностью Федеральной службы Охраны (ФСО) РФ Ольга Кайкова. - План был утвержден уже 14 июля 1941 года. Маскировали башни Кремля и сам Кремль очень тщательно, была разработана целая система, позволяющая сделать их незаметными для врага. Борис Михайлович Иофан, возглавлявший эти работы, за короткое время создал серию эскизов для маскировки Кремля».

Кайкова продолжает: «Была проделана гигантская работа. На каждое кремлевское здание и сооружение подготовили отдельный эскиз - всего их было около двадцати. Часть эскизов и рабочих чертежей были подписаны Иофаном 23 июля, а закончились все работы к 1 августа 1941 года. Сложность их состояла в том, что Кремль своеобразен по своей архитектуре, он имеет особую форму, очень выделяется на местности и с воздуха хорошо просматривается».

Дом с мезонином имени Ленина

Кстати, выбор кандидатуры для осуществления задуманного был неслучаен. Именно архитектор Борис Иофан был автором грандиозного проекта Дворца Советов (правда, так и не осуществленного из-за начавшейся войны). И маскировка Кремля ему и возглавляемой им группе архитекторов удалась на славу. Надо заметить, что в силу серьезности положения и большой вероятности бомбардировок работы по проектированию начались одновременно с покраской зданий в маскирующие тона.

Не хватило буквально недели: работы еще были не закончены, когда в ночь на 22 июля Москва и Кремль подверглись бомбардировке фашистской авиацией. Одна бомба попала (но не взорвалась) в Большой Кремлевский Дворец. Вместе с тем работы по «исчезновению» построек продолжались.

«Разрабатывали схемы маскировки целыми участками, - продолжает Ольга Константиновна. - Например, среди прочего имелся план маскировки кремлевской стены, которая выходит на Красную площадь. В этот же участок попадала Спасская башня и все те здания, которые просматриваются с этой стороны».

Проект предусматривал два варианта. Первый сводился к плоскостной имитации и предусматривал перекраску фасадов и крыш - купола всех кремлевских храмов (Ивана Великого, Успенского, Архангельского, Благовещенского соборов) были полностью закрашены. По индивидуальным эскизам выбирались неброские, преимущественно серые тона, чтобы с воздуха они «растворились» и были невосприимчивы для глаза. Спасская башня и Кремлевская стена были замаскированы под жилые кварталы: на стенах были нарисованы ложные окна, по крышам шла темная полоса, и это выглядело с воздуха как дорога. То есть все делалось для того, чтобы максимально запутать и дезориентировать противника.

Второй вариант предусматривал объемную маскировку. По наружному контуру Александровского сада выстроили ложный квартал. Территория Тайницкого сада и вся Красная площадь была застроена такими же макетами. Мавзолей тоже был преобразован в небольшой жилой дом с мезонином. Идея состояла в том, чтобы скрыть Кремль и создать на его месте имитацию обычных жилых кварталов.

Фанерные чехлы для рубиновых звезд

Рубиновые звезды на кремлевских башнях и соборные кресты убрали в фанерные чехлы, а сами башни выкрасили таким образом, что с высоты они абсолютно не выделялись на общем фоне. В этом и заключалось искусство маскировки - благодаря художественному преобразованию эти величественные строения совершенно не просматривались как башни. Верхняя часть Спасской башни, например, была выкрашена в темные тона и с большой высоты «съедалась», не определялась с воздуха. А нижняя была замаскирована под жилой дом. Таким образом был преображен весь Кремль.

Грязно-серыми красками раскрасили для немецкой авиации все зеленые крыши кремлевских зданий (которых в Москве практически нигде больше не было) и даже саму Красную площадь, так что сверху она выглядела кварталом жилых домов. Можно только представить, какая это была гигантская работа, ведь площадь только самого Кремля составляет 28 гектаров.

Фото: Анатолий Гаранин / РИА Новости

Была предпринята удачная попытка изменить ориентиры на Москве-реке. Для этого «убрали» с помощью той же специальной раскраски Большой Москворецкий и Большой Каменный мосты. А между ними появился макет другого, несуществующего моста.

Все работы вели солдаты кремлевского полка специального назначения, за каждым взводом которого был закреплен определенный объект. По понятным причинам особое беспокойство руководства вызывали высотные строения Кремля. Самая высокая на его территории 82-метровая колокольня Ивана Великого благодаря мастерству Бориса Иофана преобразилась так, что визуально различима была лишь с высоты ста метров.

Здания-призраки

Как бы ни маскировали Московский Кремль, летчики немецкой авиации все-таки могли отыскать его по характерной треугольной форме и отсутствию теней у некоторых нарисованных на его площадях (в том числе и на Красной) «жилых домов». Тени давали лишь естественные постройки Кремля да здания-призраки из фанеры. А так как за восемь бомбардировок с фашистских самолетов было сброшено довольно большое количество осветительных бомб (на дневные акции немцы не решались), сразу становились видны примерные очертания того, что было за кремлевской стеной.

Одних только зажигательных бомб на Кремль было сброшено полторы сотни. Комплекс кремлевских храмов - это святое, намоленное за сотни лет место. Может быть, именно поэтому часть смертельного груза просто не взорвалась. Нацисты бомбардировали Кремль фугасными бомбами и даже бочками с нефтью, однако особых разрушений и ни одного пожара на его территории не произошло.

Маскировали не только сам Кремль, но и здания и объекты, находящиеся рядом: Манеж, Исторический музей, Большой театр. Надо отдать должное академику Борису Иофану и его группе архитекторов: по воспоминаниям одного из немецких асов, бомбивших Москву, летчики люфтваффе были порядком сбиты с толку маскировкой «сердца Москвы». Найти Кремль авиаторам в конечном итоге все-таки удалось, но с большим трудом.

Фото: Александр Устинов / РИА Новости

«Госприемку» комплекса маскировочных работ в конце июля устроил старший офицер госбезопасности Николай Шпигов (впоследствии генерал-майор КГБ). Облетев Москву и ее исторический центр на высоте тысячи метров, Николай Семенович по достоинству оценил все сделанное архитекторами и остался доволен.

Незлатые купола

К слову, за все восемь бомбардировок немцам лишь однажды удалось нанести Кремлю более или менее значительный урон. Во время одного из налетов бомба весом в тонну упала во двор Арсенала. Разрушенным оказался гараж особого назначения (ГОН) и восточная часть Арсенала. Но главное - погиб целый взвод красноармейцев, не успевших эвакуироваться в бомбоубежище, многие были ранены.

Лишь незадолго до легендарного парада Победы, состоявшегося 24 июня 1945 года, маскировку Кремля и окрестных построек окончательно демонтировали. В апреле 45-го в Мавзолей вернули тело вождя мировой революции. Те, кто занимался восстановлением первоначального облика Кремля, столкнулись с серьезной проблемой: за время войны серая краска, которой покрыли кремлевские храмы, намертво въелась в наружное покрытие куполов. Но и эту проблему вскоре решили.

Кстати, бытует легенда, согласно которой точную копию Кремля из фанеры построили на Ходынском поле столицы. Так это или нет - доподлинно не известно: архивных документов, свидетельствующих об этом, не существует, а специалисты не дают однозначного ответа.

Эта история посвящена одной из малоизвестных страниц Великой Отечественной войны — истории маскировки главной крепости страны — Московского Кремля. Сам факт маскировки Кремля общеизвестен. Но в чем она заключалась и какие особенности имела? Кто разработал систему маскировки, в какие сроки она была осуществлена? Обо всем этом до недавнего времени имелись лишь фрагментарные сведения. А небольшое количество обнародованных черно-белых фотографий давало самое общее впечатление об облике основной государственной резиденции страны в военные годы.

Впервые идею создания системы маскировки для Московского Кремля выдвинул его комендант — генерал-майор Спиридонов Н.К. В мае 1939 года он подготовил записку в ЦК ВКП(б) с предложением о разработке мер по маскировке и организации воздушной обороны объекта. Он совершенно обоснованно считал, что в случае ведения боевых действий Кремль неизбежно станет объектом вражеского нападения с воздуха. Цель неприятеля здесь ясна и очевидна – нарушение системы управления всей страной. Однако руководство государства, как ни странно, никак не прореагировало, и к началу войны Кремль не был замаскирован.

Лишь в первой половине января 1941 года началось развертывание средств ПВО в столице. 54 боевые позиции были размещены в пределах Садового кольца в непосредственной близости от Московского Кремля (на Тверском бульваре, Охотном ряду, на улице Горького, Арбате и в других местах).

На четвертый день войны, 26 июня 1941 года, комендант Кремля снова представил соответствующую записку, на этот раз непосредственно Лаврентию Берии. Он предлагал безотлагательно приступить к маскировке Московского Кремля и прилегающих к нему территорий. Предлагалось немедленно создать условия, которые затруднили бы противнику поиск с воздуха главной резиденции советского правительства на фоне Москвы. В противном случае прицельное бомбометание по нему становилось неизбежностью. К этой записке комендант приложил проект плана маскировки Московского Кремля, подготовленный группой архитекторов под руководством Б. М. Иофана.

Борис Михайлович Иофан — Народный архитектор СССР, лауреат Сталинской премии второй степени.

Было предложено два варианта маскировки Московского Кремля. Первый предусматривал снятие крестов, предотвращение блеска позолоченных глав кремлевских соборов. Крыши и открытые фасады всех кремлевских зданий планировалось перекрасить таким образом, чтобы они выглядели как обычные дома. Второй вариант предполагал устройство ложных городских кварталов комбинацией различных макетов. Через Москву-реку для дезориентирования наблюдателей противника монтировался ложный мост. «Маскировка, — писал Спиридонов, — затруднит противнику при подлете обнаружение Кремля на фоне Москвы и уменьшит возможность прицельного бомбометания с пикирования по отдельным зданиям».

По всей видимости, вера советского руководства в предложенные мероприятия была невысокой, поскольку лишь 9 июля родилось постановление Государственного комитета обороны (ГКО) №73-с «О создании службы маскировки при Московском совете», которым Моссовету разрешалось создать из архитекторов и художников службу маскировки наиболее важных объектов г. Москвы: оборонных заводов, водопроводных станций, Кремля, Центрального телеграфа, нефтехранилищ и городских мостов. 14 июля был готов проект, в котором использовали элементы обоих вариантов маскировок. Некоторые эскизы были доработаны еще спустя 10 дней.

В архивах ФСО России хранятся подлинники эскизов, чертежей и рисунков маскировки, некоторые из них достигают 3-5 метров в длину. Эти материалы рассекретили лишь в 2010 голу и сейчас они являются экспонатами на выставках.

По некоторым данным, работы по маскировке начали 28 июня, т.е. еще до принятия постановления ГКО. Все здания были перекрашены под жилые кварталы, а колокольня Ивана Великого и ее купола окрасились в серый цвет и стали не видны с воздуха. Кресты были сняты, позолоченные купола закрасили в темные цвета. Зеленые крыши затемнили, а на крышах прилегающих зданий были нарисованы серые полосы – имитирующие асфальтовые дороги. Были частично застроены макетами Красная площадь и Тайницкий сад, мавзолей Ленина укрыт чехлом, имитирующим трехэтажный дом, а на Москве-реке воздвигнут еще один мост. Конечно, были погашены и зачехлены кремлевские звезды. На кремлевских стенах нарисовали окна и двери, а зубцы покрыли фанерой, сымитировав крыши домов. Часть Тайницкого сада и трибуны Мавзолея перекрывались подвешенными полотнищами, раскрашенными под столичные крыши.

Все работы в Кремле вели солдаты кремлевского полка, за каждым взводом которого был закреплен определенный объект. На наиболее высоких зданиях, таких как колокольня Ивана Великого, работали альпинисты. Во время перекраски особо важных и ценных сооружений обязательно присутствовали архитекторы. За пределами Кремля маскировку выполняли коммунальные службы Москвы. К примеру, Манежную площадь раскрашивали женщины из дорожной службы. Можно только представить масштабы работы, ведь площадь только самого Кремля составляла 28 гектаров.

Закончить маскировку до бомбардировок не успели. Первый налет случился в ночь с 21 на 22 июля – ровно через месяц после начала войны. Около 10 часов вечера 220 самолетов Люфтваффе появились со стороны Смоленска. Удар по Москве был построен в 4 эшелона с интервалами 40 минут и продолжался в течение 5 часов. Одна из бомб фугасного действия весом в 250 килограммов, попала в Большой Кремлевский дворец, пробив крышу и потолочное перекрытие Георгиевского зала. Но случилось чудо — бомба не взорвалась. Больше того, на чердаке дворца была найдена другая неразорвавшаяся бомба – килограммовая «зажигалка». Похоже, высшие силы хранили Кремль. На склон Тайницкого сада, буквально в тридцати метрах от Большого Кремлевского дворца, упала фугасная бомба весом в 50 килограммов, которая взорвалась, не причинив никакого ущерба и лишь оставив воронку диаметров в пять, и глубиной в два метра. Кроме того, были сброшены еще несколько зажигательных бомб, которые вовремя погасили. В районе Комендантской башни упала, ударившись о кремлевскую стену со стороны Александровского сада, наливная зажигательная бомба весом 25 килограммов, горючее из которой разбрызгалось, но не воспламенилось. Всего же в Москве за время этого налета рухнуло 37 зданий.

С этого дня, бомбардировки стали регулярными. Самолеты появлялись над Москвой, едва опускались сумерки, и бомбили до пяти-шести часов утра. Порой за одну ночь случалось по четыре-пять налетов. Из-за мощной противовоздушной обороны немцы редко решались на дневные атаки. Бомбардировщики обычно двигались двумя волнами: первая сбрасывала зажигательные бомбы, а вторая – фугасные, целясь по освещенным первыми объектам. Но осветительные бомбы сбивались специально установленными для этого малокалиберными зенитными орудиями и пулеметами, пилотов слепили лучи прожекторов, пикировать приходилось под шквальным зенитным огнем, что делало воздушные атаки сложными — большинство бомб сбрасывалось неприцельно.

Несмотря на бомбежки, работы по маскировке Москвы, в т.ч. и Кремля продолжались. По всей Москве, и в особенности в окрестностях Кремля, появились здания-призраки, которыми «застроили» все площади и парки. Силуэты многих сооружений изменяли маскировочными сетками. Повсюду протянулись до этого не существующие дороги, а настоящие разрисовали так, чтобы сверху были видны «крыши домов».

29 июля была устроена инспекция маскировки с воздуха. Правда, инспектировали чекисты, а не военные летчики. Тем не менее, и они набрали целый ворох замечаний. Можно представить, какие отзывы были бы от штурманов и наблюдателей бомбардировщиков.

Было установлено, что: — «Окраска кремлевских стен и фасадов кремлевских зданий под перспективу города дает положительные результаты. Немаскированные здания (корпус №1, Большой Кремлевский дворец и пр.) резко выделяются и подлежат обязательной перекраске… Резко демаскирует Кремль Александровский сад, который необходимо застроить макетами, разрезать дорогами и тем самым уничтожить однотипный массив зелени…».

Рекомендации комиссии немедленно претворялись в жизнь. Маскировали не только сам Кремль, но и здания и объекты, находящиеся рядом: Манеж, Исторический музей, Большой театр. И к августу 1941 года, Кремль и прилегающие к нему кварталы, по мнению московских властей, визуально изменили свой привычный облик.

Как бы ни маскировали Московский Кремль, летчики немецкой авиации все-таки могли отыскать его по характерной треугольной форме, а также специфическому изгибу Москва-реки. Отсутствию теней у некоторых нарисованных на его площадях «жилых домов» не добавляло достоверности маскировке. Тени давали лишь естественные постройки Кремля да здания-призраки из фанеры. Кроме того, немцы имели высококачественную детальную аэрофотосъемку Москвы, в т.ч. и Кремля.

Уже с первых дней немецкие самолеты дальней разведки почти раз в неделю «инспектировали» небо над Москвой. Первый разведывательный полет был проведен 22 июня 1941 года. И до начала 1944 года, немецкие самолеты-разведчики практически безнаказанно среди белого дня осуществляли регулярную аэрофотосъемку Москвы и ее окрестностей. Сначала летали на высотах 6-7 тысяч метров. Затем с развитием высотных советских истребителей и системы оповещения перебрались на высоту 8-9 тысяч метров. А под конец разведку осуществляли уже с высоты 10-11 тысяч метров, недосягаемой для советских истребителей не по потолку высоты, а по времени обнаружения и наведения. Пока советский истребитель набирал высоту, разведчик пропадал с поля зрения служб наведения, а у истребителя не оставалось топлива на преследование.

Таким образом, экипажи немецких бомбардировщиков не только знали место расположения Кремля и всех его строений, но и отслеживали проведение маскировочных работ. Существует и аэрофотосъемка, где немцы весьма точно отметили ложные объекты и не только в Кремле. Правды ради, надо сказать, что некоторые объекты, нарисованные на площадях, немцы приняли за деревянные постройки, но все равно, отметили, как камуфляж. Поэтому «кремлевская маскировка» никаким образом не могла обмануть немецких пилотов. Значительным «успехом» у немецких бомбардировщиков пользовались подсвеченные ночью ложные объекты промышленных предприятий. Они себя хоть как-то «оправдали», поскольку на них было сброшено не одну сотню бомб. Только на ложный элеватор в Плетенихе и нефтебазу в Тимонине было сброшено более 3 тысяч авиабомб.

За годы войны Московский Кремль подвергся восьми бомбардировкам. В 1941 году — пять раз и в следующем, 1942 году — три раза. Последняя бомбардировка объекта зафиксирована 29 марта 1942 года. Самые сильные разрушения и большие человеческие жертвы принесли бомбардировки Кремля 12 августа и 29 октября 1941 года.

12 августа в Арсенале взрывом разрушило всю восточную часть здания, серьезно пострадали расположенный во дворе Малый гараж, общежития подразделений гарнизона, склады, столовая и кухня УКМК. В тот день пострадали 68 человек, из них 15 — убиты. 13 человек не были найдены вообще.

29 октября 1941 года, в момент выхода подразделений из Арсенала в бомбоубежище, вражеский самолет сбросил на территорию двора 500-килограмовую фугасную бомбу. Пострадали 146 человек, из них 41 человек убит, а четверо не найдены. Малый гараж был окончательно разрушен, как и помещения, расположенные на нижнем этаже Арсенала. Во внутренних помещениях возник пожар.

Следует отметить, что немцы, впрочем, как и советы, не очень доверяли докладам своих пилотов о результатах бомбардировок, и практически всегда следом посылали самолет-разведчик для аэрофотосъемки последствий бомбардировок.

Масштабность немецких налётов на Москву ближе к августу 1943 года стала уменьшаться. По словам немецкого историка Клауса Рейнгардта, «противовоздушная оборона Москвы была такой сильной и хорошо организованной, что немецкие лётчики считали налёты на русскую столицу более опасным и рискованным делом, нежели налёты на Лондон». Да и фотоснимки, сделанные с самолётов-разведчиков, показали невысокую эффективность бомбардировок. Вопреки оптимистичным докладам экипажей, большинство бомб попало в парки, скверы, на территорию стадионов.

За время войны Москву бомбили 141 раз. По разным данным от 234 до 388 бомбардировщиков смогли прорваться к Москве и сбросить 1610 фугасных бомб и около 100 тысяч зажигательных. Из 8600 бомбардировщиков, посланных на советскую столицу, цели достигло 3-4%, а 1392 (16%) самолета были уничтожены истребителями и зенитками. После бомбардировок Москвы погибло 1235 человек, получили тяжелое ранение 2293 человека и 3113 человек легкое.

Конечно, основная заслуга в отражении немецких авианалетов принадлежит не столько хорошо организованной противовоздушной обороне, сколь ее насыщенности. Уже в июле 1941 года на вооружении ПВО Москвы было 600 истребителей, 1044 зенитных орудий, 336 зенитных пулемётов, 124 поста аэростатов, 620 зенитных прожекторов, 600 постов воздушного наблюдения, оповещения и связи. Это немногим больше, чем во всей Англии во время Битвы за Британию.

ПВО города располагалась по правилу круговой обороны, на 250 километров в глубину. Такое построение давало возможность обстрела самолётов далеко от Москвы, защищало Центральный промышленный район страны и войска, сражающиеся в Московской битве. В радиусе 6 километров от Кремля находилась кольцо аэростатов, выступающих в роли заграждения. Причем высота их расположения достигала 4500 метров, что было полной неожиданностью для немцев, привыкших к британским заграждениям на высотах не более 2000 метров. Кроме того, во избежание прорыва самолетов через троса аэростатов, к ним подвешивались скользящие мины. Для обеспечения боевых действий истребительной авиации в ночных условиях и стрельбы зенитной артиллерии подразделениями зенитных прожекторов вокруг Москвы была создана сплошная световая полоса глубиной 35-40 км, передний край которой был вынесен на 7-8 км вперед относительно границы зоны открытия огня зенитной артиллерии. Разведку воздушного противника и оповещение о нем осуществляли части ВНОС. Были созданы две полосы наблюдательных постов с удалением от центра города на 200-250 км и 100-150 км соответственно. Радиолокационные станции РУС-1 сначала в количестве 2-х, а затем число их выросло до 8, находились на рубеже Вязьма-Ржев. Все радиолокационные станции входили в состав отдельного радиотехнического батальона ВНОС. Таким образом, на дальних подступах самолеты врага встречала, используя комплексную разведывательно-информационную систему, истребительная авиация ПВО, на ближних — зенитная артиллерия и пулеметы, аэростаты воздушного заграждения.

Помогали в обороне города и жители столицы, дежурившие на предприятиях и в жилых домах с целью предотвращения пожаров. После объявления воздушной тревоги ни одна московская крыша, ни один двор, не оставалась без присмотра добровольцев, которые дежурили круглосуточно, в свое нерабочее время. В течение войны возникло 45 тысяч возгораний и 43,5 тысячи было потушено москвичами. Здесь уместно вспомнить действия англичан, которые при виде немецких «зажигалок» разбегались в панике. Москвичи же кидались, зачастую с голыми руками обмотанными тряпками, а то и снятой с себя одеждой, на зажигательные бомбы и старались потушить их за 20 секунд, пока они не разорвались. Тем самым спасали себя, свое жилье, Москву. Нестандартно действовали и московские пожарные. В отличие от английских коллег, которые выезжали на пожар после окончания налета, москвичи мчались под бомбами на малейшее возгорание.

Уже в конце 1942 года маскировку в Москве начали постепенно снимать. И лишь незадолго до легендарного парада Победы, состоявшегося 24 июня 1945 года, маскировку Кремля и окрестных построек окончательно демонтировали. В апреле 1945-го из Тюмени в Мавзолей вернули тело вождя мировой революции, эвакуированного еще 3 июля 1941 года. Те, кто занимался восстановлением первоначального облика Кремля, столкнулись с серьезной проблемой: за время войны серая краска, которой покрыли кремлевские храмы, намертво въелась в наружное покрытие куполов. Но и эту проблему вскоре решили.

Подводя итог изложенному, отметим, что маскировка Кремля, его окрестностей, да и в целом Москвы, все-таки имела положительный эффект, хотя бы тем, что не упрощала немецким бомбардировщикам задач, хотя бы частично лишила заметных ориентиров во время авианалетов. Однако, заслуга в относительно малом попадании бомб на территорию Кремля полностью принадлежит системе ПВО, войска которой не только прикрыли столицу с воздуха, но и дважды ликвидировали прорыв немецких танков к Москве. Но это уже другая история.

Многие события военной истории хорошо известны, однако открываются и новые факты. Как удалось замаскировать и сохранить уникальные архитектурные и стратегические объекты Москвы и Ленинграда во время Великой Отечественной войны?

Прорисовка Кремлевской стены. Она должна была сливаться с пейзажем, имитировать жилую застройку - так легендарный архитектор Борис Иофан летом 1941 года придумал спрятать самый узнаваемый московский вид - главную цель фашистских бомбардировок. Каково было удивление летчиков Люфтваффе, когда они не обнаружили ни Кремля, ни Мавзолея, ни Красной площади! А ведь это гигантская территория - двадцать семь с половиной гектаров. Исчезли крепостные стены, Мавзолей, колокольня Ивана Великого высотой 81 метр - все словно растворилось в городской застройке.

На месте Мавзолея возвели муляж трехэтажного здания. Трибуны перекрыли подвешенными полотнищами, раскрашенными под крыши домов. На кремлевских стенах нарисовали окна и двери. Зубцы покрыли фанерой, сымитировав крыши. Все старинные здания внутри Кремля стилизовали под обычные дома и густой краской закрасили древнюю позолоту куполов и крестов.

"Была задача - максимально сделать неузнаваемым Кремль, поэтому были закрыты чехлами красные звезды. Были прорисованы темной краской купола колокольни Ивана Великого, звонницы кремлевских соборов", - рассказал официальный представитель Федеральной службы охраны России, доктор исторических наук Сергей Девятов.

Впрочем, маскировали не только Кремль. Ложные объекты строили по всей столице. На улицах появились здания-призраки. Силуэты многих сооружений изменили маскировочными сетками. Построенный перед самой войной в виде гигантской звезды театр Советской Армии - идеальную авиацель - камуфляжная раскраска словно стерла из городского пейзажа. Повсюду протянулись несуществующие дороги, а настоящие разрисовали под крыши домов.

Стратегические Волоколамское и Ленинградское шоссе при взгляде с высоты словно бы перестали существовать. "Ленинградское шоссе первое время часто загораживали макетами домов, кусками фанеры, имитирующими крыши", - вспоминает житель поселка Сокол Сергей Церевитинов.

Не менее тщательно маскировали промышленные объекты. Чтобы спрятать знаменитое предприятие "ЗИС" и шарикоподшипниковый завод, прибегли к грандиозным бутафорским постройкам. "Кроме камуфляжной маскировки придумали на пустырях сделать фальшивый завод", - рассказал сын командира маскировочного батальона Бориса Маркуса Константин Маркус. Именно этот завод фашистская авиация уничтожит, приняв за настоящий.

Грандиозные работы параллельно шли и в Ленинграде. Бойцы созданного из промышленных альпинистов аварийного батальона маскировали шпили, купола и десятки других высотных ориентиров при помощи одних лишь стремянок, веревок и альпинистского оборудования, без установки лесов и под постоянным обстрелом. Михаил Бобров был в числе тех, кто спас большинство знаменитых памятников Петербурга. "Красили мы только два собора - Исаакиевский собор и шпиль Петропавловского собора. Десять дней - и купол растворился в осеннем мглистом небе. Еще четыре звонницы. Пятнадцать дней - и нет", - вспоминает Бобров.

Сложно представить современный облик Петербурга и Москвы, если бы не мужество таких людей, как Михаил Бобров. За 900 дней блокады Ленинграда удалось сохранить большинство исторических зданий.

Москва пережила 95 ночных и 30 дневных налетов, в которых участвовало 7200 самолетов, но только считанные бомбы упали на территорию Кремля и других стратегических объектов столицы.

По партийно-комсомольскому призыву я был направлен в чекистские органы и приказом наркома Н.И.Ежова от 12.01.1938 года зачислен слушателем во 2-ю Московскую школу НКВД СССР. В феврале 1939 года приказом наркома внутренних дел Л.П.Берии мне было присвоено звание сержанта госбезопасности и среди других 25 слушателей я направлен в Особую группу Управления коменданта Московского Кремля на должность сотрудника особых поручений.

Первым испытанием для нас, вновь прибывших, явилось обеспечение безопасности XVIII съезда ВКП(б), проходившего в Большом Кремлевском дворце в марте 1939 года. До начала съезда мы принимали участие в подготовке помещений дворца, проверяя их на безопасность, начиная от подземных сооружений до чердака, балконов и крыш, помещения опечатывались и составлялись акты, закреплялись ответственные лица. На съезде я впервые увидел всех членов Политбюро ЦК ВКП(б), сидевших в президиуме. Слушал доклад И.В.Сталина и Владимирского.

В феврале 1941 года состоялась XVIII партийная конференция, на которой с докладом выступил H.A.Вознесенский, сказавший о надвигающейся угрозе войны и о том, что если эту войну развяжут, то это будет «война моторов», и поэтому нашу промышленность и транспорт надо перестраивать на военный лад.

Служба в Кремле до войны была многообразной и интересной. На наших глазах проходили мероприятия в Кремле, на Красной площади, в Большом и других театрах, на стадионе «Динамо». Мы видели в дни своих дежурств членов Политбюро ЦК ВКП(б), некоторые из них тогда жили с семьями на территории Кремля: И.В.Сталин, В.М.Молотов, М.И.Калинин, А.А.Жданов, К.Е.Ворошилов, Л.М.Каганович, А.И.Микоян. Мы отвечали за безопасность их прохода и проезда по территории Кремля, а потому должны были знать членов семей в лицо. И мы знали секретарей бюро ВКП(б) республик, областей, знаменитых в то время стахановцев, писателей, артистов, художников, руководителей компартий основных стран зарубежья, посещавших Кремль.

Доступ на территорию Кремля до войны был строго ограничен. Простой человек мог попасть туда либо по приглашению к лицу, проживающему в Кремле, либо на какое-то заседание правительства. Единственным местом, куда допускались экскурсанты, была Оружейная палата, но экскурсии проводились очень редко и для ограниченного контингента лиц.

Как началась война

И вот началась война.
Первым приехал в Кремль ночью на 22 июня 1941 года Л.П.Берия, за ним появился И.В.Сталин, затем стали прибывать остальные члены политбюро ЦК ВКП(б). На нашей западной границе уже гремели взрывы авиабомб и гибли пограничники.

С первых часов войны Москва ожидала ударов фашистской авиации. В 4 часа 40 минут 22 июня 1941 года войска Московского гарнизона и гражданские власти города получили приказ о приведении противовоздушной обороны столицы в боевую готовность, а коменданту Кремля Н.К.Спиридонову было приказано ввести на его территории чрезвычайное положение, что немедленно было выполнено. К 7 часам утра весь офицерский состав военных подразделений был вызван по тревоге из своих квартир и переведен на казарменное положение. Части полка, находившегося в летних лагерях, срочно по тревоге подняли и на автомашинах привезли в кремлевские казармы.

Началось тяжелое военное время. Наши войска, теснимые превосходящими силами противника, отступали, и фронт приближался к Москве. Столица в это время готовилась к активной обороне и к контрнаступлению, она быстро изменила свой внешний облик, приняв меры к маскировке важных специальных и промышленных объектов.
Чтобы дезориентировать вражеских летчиков, в первую очередь маскировали территорию Кремля и примыкавшие к нему строения. Замалевывались специальной краской золоченые купола соборов, зашивались специальными чехлами рубиновые звезды кремлевских башен. Красная, Школьная, Соборная площади, свободные от строений территории у Спасской, Боровицкой и Троицкой башен Кремля были закрашены под цвет деревьев и домов, а в скверах, вверху и внизу Боровицкого холма, соорудили каркасные дома из металлических труб и грубого брезента, выкрашенных под цвет крыш домов.

Также целями вражеских налетчиков были здания ЦК и МК партии на Старой площади и МОГЭС - источник в то время энергоснабжения Москвы. Основными ориентирами для летчиков неприятеля служили излучина Москвы-реки, Стрелка, Обводный канал и мосты Москворецкий и Большой Каменный, поэтому Обводный канал строители и саперы замаскировали под улицу Замоскворечья, МОГЭС надстроили фанерным этажом, излучину Москвы-реки между мостами заставили старыми баржами, разрисованными под дома.

За одну ночь солдаты кремлевского полка (ПСН - полк специального назначения) обнесли каркасом из металлических труб здание Мавзолея В.И.Ленина, на который натянули «двухэтажный дом», сшитый из парусины по выкройке академика архитектуры Б.М.Иофана и раскрашенный соответствующим образом. Такой же парусиной был замаскирован и Большой Кремлевский дворец.

Несмотря на проделанную маскировку, правительство рассматривало вопрос: как быть с телом В.И.Ленина. Предлагали различные варианты, среди которых предпочли предложение коменданта Кремля Н.К.Спиридонова. 28 июня 1941 года Мавзолей опустел. Тайно в специальном поезде из трех вагонов тело В.И.Ленина вместе с лабораторией профессора Б.М.Збарского в сопровождении коменданта Мавзолея старшего лейтенанта госбезопасности Кирюшина и солдат почетного караула поста №1 отправилось в Сибирь в город Тюмень. Перед входом в Мавзолей, замаскированный под двухэтажный домик с мезонином, как и раньше, стояли солдаты ПСН на посту №1. Москвичи думали, что тело В.И.Ленина в Мавзолее, а тюменчане гадали, что за секретная организация появилась у них в сельскохозяйственном техникуме.

Защитная рубашка с Мавзолея была снята накануне военного парада, посвященного 24-й годовщине Октября. Парад 7 ноября 1941 года правительство принимало на привычном местена трибуне Мавзолея В.И.Ленина. Что касается тела В.И.Ленина, то оно вернулось в Москву только весной 1945 года.

Воздушные налеты

Во время войны и продолжительное время после в печати утверждалось, что из-за хорошей организации противовоздушной обороны Москвы ни одной вражеской бомбы на территорию Кремля не упало. Это неправда. Падали фашистские бомбы и на Кремль, и на здание ЦК ВКП(б).

К концу вторых суток войны, в четвертом часу утра, москвичей разбудили заводские и паровозные гудки и вой сирен воздушной тревоги. Это была первая воздушная тревога, наделавшая много шума, тревог и хлопот для правительства, властей и населения. Я стоял на посту на Дворцовой набережной при спуске к Боровицкой башне, когда вдруг тишину разрезал вой сирены, продолжавшийся несколько минут, полных тревожного ожидания. Что? Будут бомбить? Но почему нет стрельбы, самолетов? Над Москвой было чистое, ясное небо. Через какое-то время донеслось равномерно-зуммерное гудение, и высоко в московском небе я увидел мелкие очертания летевших тройками самолетов: один впереди и два сзади. Вот сейчас будут бомбить, подумал я, но в Кремль не попадут, потому что летят они с юго-запада на северо-восток и не над самым центром.

Самолеты пролетели, и наступила вновь мертвенная тишина. В это время ко мне подошел замполит Т.И. Мурашко:
-Ну как, видел самолеты?
-Видел! -отвечаю я. Провокация какая-то? Тревога. Самолеты. Ни одной бомбы и ни одного выстрела.
-Все впереди: они вернутся и отбомбятся.

Воздушная тревога, произошедшая по вине ПВО, оказалась ложной. Наши бомбардировщики, возвращавшиеся с боевого задания, были приняты за вражеские. Утром разобрались с происшествием и доложили И.В. Сталину. Было решено считать этот случай учебной тревогой противовоздушной обороны. Наказывать за это никого не стали, но обязали москвичей затемнять оконные проемы и балконы в своих домах и учреждениях.

Укреплялась противовоздушная оборона Москвы: над ночным городом нависали аэростаты воздушного заграждения, заставлявшие немецких летчиков держаться на большой высоте. Сотни зенитных орудий расположили в парках, площадях, стадионах, бульварах, на плоских крышах высоких домов. Счетверенный зенитный пулемет установили на специальной площадке на здании арсенала со стороны Троицкой башни. На Боровицком холме установили зенитную артиллерийскую батарею. С юга от Кремля, в Замоскворечье на Болотной площади, расположили усиленную зенитно-артиллерийскую батарею, которая защищала от немецкой авиации треугольник неба над Кремлем, Старой площадью и МОГЭС.

Настоящая воздушная тревога прозвучала через месяц после начала войны21 июля в 22 часа. Отбой объявили 22 июля в 3.25. Пожары тушили до самого утра. На этот раз я застал воздушную тревогу на посту у Архангельского собора у окончания верхнего сквера.

Первый воздушный налет на Москву - это испытание подготовленности, оснащенности, силы и твердой воли двух противостоящих сторон. Не берусь оценивать из-за давности времени свое состояние в этом явном аду, но хорошо помню: еще продолжала завывать тревога, как послышались сначала далекие, глухие, а потом все приближающиеся резкие оглушающие разрывы снарядов и бомб, превратившиеся в непрерывный гул, от которого шумело в ушах, холодило сердце и все внутренности.
С высоты Боровицкого холма при громовых раскатах было видно, как на западе города один за другим вспыхивают пожары, постепенно приближаясь к центру, а через полчаса город горел в центре и на востоке, на Таганке, где находились наши жилые дома.

Небо Москвы бороздили десятки лучей прожекторов, нащупывая светом вражеские самолеты и поймав в переплет лучей, вели самолет до тех пор, пока его не уничтожат снарядами.

Когда немецкие летчики оказались в центре города, они выбросили несколько осветительных фосфоритных бомб, которые, медленно опускаясь на парашютах, освещали здания, сооружения, дороги, что являлось для летчиков объектами прицельного бомбометания. В этот налет были сожжены почти все рынки города: Даниловский, Тишинский, Крестьянский, Новоспасский, располагавшийся между нашим большим 8-этажным домом по Новоспасскому переулку, Воронцовской баней и Новоспасским монастырем. Здания на территории Кремля в этот налет не пострадали. По-видимому, не зря была проведена значительная маскировка.

23 июля вторая ночь налета фашистских самолетов была не менее тревожной. Немцы сменили тактику. Налетали не все сразу, а мелкими группами с интервалом 10-15 минут с разных сторон.

А затем последовали воздушные тревоги каждый день, и объявляли их по несколько раз в сутки. Вражеские летчики нащупали место Кремля и пытались бомбить его территорию. В одном из налетов им удалось пушечным снарядом уничтожить зенитно-пулеметную точку на крыше Арсенала. А позже, в одну из ночей жарких сражений, фашистский стервятник сбросил несколько фугасных бомб на зенитно-артиллерийскую батарею, располагавшуюся на Болотной площади, и уничтожил ее. Бойцы героически погибли. Среди погибших были девушки-добровольцы.

Бомбы на территории Кремля

12 августа 1941 года при очередном налете немецкой авиации фугасная бомба около 500 кг попала в здание Арсенала, в юго-западное крыло, обращенное в сторону здания правительства. В результате попадания была разрушена арсенальная стена и большие потери понес зенитно- пулеметный взвод 11-й роты. Под обломками оказалось 20 убитых и 11 раненых. В живых остался только один солдат. Это были первые кремлевские жертвы войны.

Произошедшего я не видел, так как в это время находился в бомбоубежище со своей семьей. Но разрыв бомбы, повредившей здание Арсенала, мы явственно ощутили: от удара зазвенело в ушах, с потолка посыпалась штукатурка, закачались осветительные плафоны, упал с полки графин, запахло гарью и пылью.

Когда наша маленькая группа (человек десять) появилась на месте взрыва бомбы, то обнаружила огромный завал многопудовых обломков кирпича и цемента, который предстояло разобрать в течение ночи. Стояли три грузовые машины, куда солдаты пытались затащить сцементированные обломки кирпича. Мы взялись им помочь. Но тщетно, только обдирали руки. Через некоторое время пришли комендант Кремля и его заместитель по хозяйственной части полковник Шпигов. Посмотрев на наш «сизифов труд», комендант приказал работу закончить и всех распустить по подразделениям.

Потом несколько суток подряд в ночное время работали бульдозеры и скреперы, грузили обломки на машины и увозили. Очищенный от завалов Арсенал долго еще зиял проломом. Помню, как приехавший в августе 1942 года в Кремль У.Черчилль, премьер Великобритании, увидев этот пролом, остановился, окинул взглядом руины, снял головной убор и только после этого вошел в здание правительства.

Еще большее количество жертв было в Кремле 29 октября 1941 года. В этот погожий день внутри Арсенала, по распоряжению своего командира, старший сержант Кадушкин производил построение солдат для перевода их в другое место. Но выйти с территории Арсенала они не успели. Вражеская бомба, направленная на Кремль, врезалась в построение и разбросала строй во все стороны. 41 человек был сразу убит. Более 100 человек получили ранения и контузии от взрывной волны. 4 человека пропали без вести. По-видимому, как считают профессионалы, бойцы не исчезли, от них просто ничего не осталось.

Это несчастье произошло по вине ПВО. Наблюдатели видели появившийся над самым центром города одиночный самолет У-2, летевший на малой высоте, приняли его за своего, а пока докладывали, выясняли, зачем и откуда он появился, самолет успел пролететь по периметру Кремля два круга, оставив за собой яркий плотный шлейф отработанных газов, а в это время появившийся из облаков немецкий бомбардировщик в очередной круг успел сбросить фугасную бомбу большой разрушительной силы.
Для всех, кто видел, как это совершилось, осталось загадкой: как же так допустили военные оборонщики, что на глазах многих наблюдателей в воздухе были обозначены границы Кремля, в центр которого сбросили разрушительный фугас. Метили, конечно, в Дом Правительства. Ведь всего-навсего ста метров не дотянули. Ветер виноват - переместил магический круг. Почему же так произошло?

Версии произошедшего остались на бумаге и пылятся, по-видимому, в архивах. Но осталась память об этом событии. Ветеран Отечественной войны ленинградец Веселов Александр Геннадиевич, служивший в то время в Кремлевском полку специального назначения и носивший погоны с золотыми буквами «ПСН», говорит: «Мы, бойцы-кремлевцы, оставшиеся в живых, помним о жертвах войны, чтим святую память погибших своих боевых сослуживцев, даже место погибших товарищей называем местом сержанта Кадушки, ибо так прозывали обиходно в жизни старшего сержанта Кадушкина».

Третья фугасная бомба мощностью 250 кг попала в Большой Кремлевский дворец, но не взорвалась. Пробив крышу и перекрытия верхних этажей, бомба остановилась в стальных перепутьях большой потолочной люстры. Утром, когда бомбу сняли, обезвредили и отвезли в соответствующее место, выяснили, кто стоял на посту близко к Георгиевскому залу. Оказалось, что, когда упала бомба, на посту стоял я. Меня спрашивали, слышал ли я падение бомбы, была ли воздушная волна? Но я не ощущал никакой воздушной волны и не слышал звука падения. Оправдываясь, говорил, что, по-видимому, находился в другом конце дворца в стороне Боровицких ворот. Мне отвечали, что если бы я был в отдаленном месте, то обязательно услышал бы свист падения бомбы, а волны не было потому, что бомба не взорвалась. Мне тогда сказали, что, по-видимому, я в рубашке родился.

Возможно, это и так. От большой бомбы, понятно, не устоишь на ногах. Но не каждая бомба опасна. Всего на территорию Кремля упало 15 фугасных и зажигательных бомб.
Что касается меня, то, наверное, я действительно родился в рубашке. Три раза меня сбивала с ног воздушная волна от разрыва, но все заканчивалось ушибами и царапинами. Сказать, что я ничего не боялся, не могу. Страх испытывал. Я не верю тому человеку, который утверждает, что он ничего не боится и он ко всему готов. У любого нормального человека должен быть страх. Этому страху противостоят воля и умение владеть собой. Воля может победить страх.

Посты, обслуживаемые сотрудниками Особой группы, находились внутри Кремля. Но располагались они не в помещениях, а на улицах, проездах и площадях Кремля. Каждая смена дежурила посуточно. Каждый стоял на посту по 4 часа, в течение которых могло произойти что угодно. Спрятаться было некуда. О фугасах не думали: мала вероятность попадания. Зажигалки сыпались с неба только в первые дни вражеских налетов. Да к ним привыкли и быстро научились расправляться: клещами за бок и в ящик с песком. Страшнее были осколки снарядов, падавшие с высоты разрывов. Стоишь или идешь, обозревая территорию, а осколок бах-тарарах около тебя с глухим звоном упадет и яркими искрами припугнет. Спрятаться от такой напасти некуда.

С первых вражеских налетов я со своим сослуживцем В.Ф. Мезерей нашел место, где можно спрятаться. Это Царь-колокол, стоявший на границе Соборной и Школьной площадей, недалеко от Колокольни Ивана Великого. Колокол стоял на высоком цоколе. В разлом можно было пройти и внутри спрятаться. С предложением использовать это укрытие при налетах вражеской авиации мы обратились к руководству.

Начальник Особой группы В.Г.Сафонов, выслушав В.Ф. Мезерю, ответил: «Предложение ваше заслуживает похвалы, но не приемлемо. Во-первых, если войти внутрь колокола, то вы ничего не увидите - объем обзора из-за малого проема в колоколе сократится до минимума, во-вторых, вы со своим предложением опоздали. Уже принято решение разместить в звоннице колокольни Ивана Великого командный пункт полка, а внутри Царь-колокола узел связи. Связисты устанавливают там свою аппаратуру и никого туда не пустят. Чтобы сотрудникам, стоящим на постах, вселить дух безопасности, приказано всем выдать защитительные головные уборы - военные каски».

Выйдя из кабинета начальника, я заметил:
-Ну, Василий Федорович, мы с этим предложением обмишурились?
-Да. Мало-малость сами себя обманули. Просили себе великое: не что-нибудь, а колокол, а получили простую стальную каску.

Думал поначалу, что, узнав о нашем желании использовать Царь-колокол и получив от начальства солдатскую каску, сослуживцы нас засмеют и выразят недовольство. Носить каску с собой - это дополнительный груз и неудобство, связывающие свободу действий. Но все обошлось благополучно. Касками пользовались до прекращения вражеских налетов на Москву. Когда опасность налетов миновала, нам было приказано каски и капсулы-патрончики, в которых хранились краткие биографические данные, сдать на склад.

Бомбардировки Москвы

Бомбы большой разрушительной силы рвались и на территории, близкой к Кремлю: на Арбате, на Большой площади, у Большого театра, на улице 25 Октября прямо напротив Троицкой башни Кремля.
12 ноября 1941 года около 17 часов бомба большой разрушительной силы попала в здание МК ВКП (б) на Старой площади, что рядом с домом ЦК ВКП(б), совсем недалеко от Кремля.
Налет произошел во время совещания, проводимого секретарем ЦК и МК ВКП(б) A.C.Щербаковым. На совещании присутствовали многие представители города во главе с председателем Моссовета В.П.Прониным. Доклад делал П.А.Артемьев.
От мощного взрыва бомбы часть здания МК ВКП(б) была разрушена, были убитые и раненые. Сильную контузию получил секретарь ЦК и МК ВКП(б) A.C.Щербаков.

Я этот случай хорошо помню потому, что со своим товарищем Михаилом Бурковцем после смены бежали, как положено по воздушной тревоге, из своего подразделения в бомбоубежище, расположенное у Спасских ворот. Бурковец впереди, я за ним. Бежали в касках, так как от артиллерийской стрельбы на брусчатку Школьной площади со звоном и искрами падали осколки снарядов, разрывавшихся высоко над нами. За углом здания Верховного Совета РСФСР прогремел взрыв, и волной от взрыва нас отбросило в сторону сквера. Я упал удачно, спиной на кусты, а товарищ мой, падая, стукнулся головой о дерево, но каска смягчила удар. Когда мы поднялись, то увидели, как из Спасских ворот в Кремль въезжает броневик, за ним проследовала машина охраны и на большой скорости направилась к подъезду Дома Правительства. Мы решили, что приехал кто-то с фронта.

Уже в бомбоубежище выяснили, что нас на площади уложил взрыв «заблудившегося» снаряда, а в броневике прибыл на доклад к Сталину контуженый Щербаков.

Бомбардировке подвергались не только правительственные здания, заводы и фабрики, но и жилые дома. Офицерский состав УКМК с семьями жил главным образом на Мещанской улице и на Новоспасском переулке, дом №14. Это был большой восьмиэтажный многонаселенный дом из шести секций. Он стоял на взгорке в виде буквы «Г» на перекрестке улицы Каменщиков и Новоспасского переулка. Из окон, выходящих в переулок, можно было видеть стены Таганской тюрьмы. К началу бомбежек квартиры дома опустели. Все члены семей сотрудников были эвакуированы на восток, главным образом в Пермь и Добрянку. Моя мать и две несовершеннолетние сестры попали на Добрянский завод на Каме.

В одну из июльских ночей при массированной бомбардировке в последнюю шестую секцию нашего дома попала фугасная бомба. Она пробила крышу, все межэтажные перекрытия и взорвалась на втором этаже. В итоге вся секция дома оказалась срезанной как ножом. При разборе обломков были обнаружены погибшие. Количество нам не сообщалось. Но и тогда было место чуду. На крыше дома дежурили несколько женщин, над каждой секцией по два человека. На крыше последней секции дежурили две лифтерши, мои знакомые (мама до эвакуации также работала лифтершей, и они в свои перерывы собирались в нашей квартире пить чай). Одна из дежуривших погибла, другая осталась жива.

Я позже спрашивал ее: «Как же так получилось, вы стояли рядом. Ты жива, а подруга погибла?» Отвечает: «Стояли мы не рядом, а порознь. Она на скате крыши в сторону тюрьмы, я же на скате в сторону школы. Помню, раздался сильный удар, а остальное как в сказке. Меня подняла какая-то сила: сначала вверх, затем вниз, потом последовал оглушительный удар, и меня вновь потащило вверх и бросило в кусты около школы. Я сама поднялась на ноги и ужаснулась. Пыль, грязь, пожар, вместо подъезда гора битого кирпича. Подруги нет. Пошла искать ее. Не нашла. Тело обнаружили только утром за тюремной стеной. Крепкая железобетонная пятиметровая стена погасила действие второй воздушной волны, которая могла бы подхватить тело. Меня же она спасла. Вот такое чудо».

Строительство бомбоубежищ

От разрушительных налетов фашистской авиации спастись можно было только в бомбоубежищах. Но следует отметить, что их было мало и многие из них не соответствовали назначению. Как наиболее безопасное место - метро, но оно было только в центре Москвы. Не было настоящих бомбоубежищ и в Кремле. И.В. Сталин имел бункер на командном пункте ПВО в метро на станции Кирова, туда же собирались члены политбюро и правительства. Члены их семей размещались в метро на станции «Библиотека В.И.Ленина». От Кремля до бомбоубежища было довольно далеко, что создавало трудности в работе и недовольство.

Гарнизон Кремля во время тревог размещался в подвалах зданий, в которых работали. Так, за нашей группой было закреплено бомбоубежище в бывшем кавалергардском корпусе, на первом этаже которого мы постоянно находились. Бомбоубежище представляло собой огромную комнату со сводчатым потолком, оборудованную на скорую руку. Стояло несколько столов, табуреток, длинных и широких скамеек и топчанов. Было электричество, вода. Были запасные керосиновые лампы, свечи - и все. Туалета не было. На вид помещение казалось солидным: толстые, старинной кладки стены, сводчатые потолки, крепкие дубовые двери, обитые железом, не пропускающие никаких звуков снаружи. Все это вселяло уверенность, что мы, находясь здесь, защищены от вражеских бомб.

Кроме сотрудников группы в убежище приходили жители, проживавшие в бывшем офицерском корпусе. Постоянно укрывались в нашем подвале семьи Дзержинских и Менжинских. Они никому не мешали, тихонько беседовали, не обращая внимания на вновь входящих в бомбоубежище.

Так было до одного случая. В очередной налет бомбоубежище было заполнено людьми. В центре помещения стоял бетонный столб, поддерживающий перекрытия, вокруг которого сидели наши сотрудники. Среди нас находился Анатолий Носков, знаменитый шахматист и анекдотист. Он что- то рассказывал и уронил из рук свой ППШ, который, ударившись прикладом о цементный пол, произвел автоматную очередь в потолок, наделав много шума, а на дремавших навел панику и суматоху. Когда убедились, что убитых и раненых нет, кто-то объяснил, что Носков не виноват. ППШ имеет конструктивный недостаток: от удара в приклад он выстреливает.

Когда успокоились и вновь расселись, любопытная С.С. Дзержинская подошла к месту происшествия и пристально стала смотреть в потолок. В середине свода зияли дырки, пробитые пулями. «Боже мой, матка боска, - произнесла тихо Софья Сигизмундовна, - что же это за бомбоубежище, если ружье потолок простреливает насквозь, и божий свет видно как в решете. Это не бомбоубежище, а место для заклания. Пойдем, Вера, отсюда. Зря время только теряем». Ушли раньше, чем отменили тревогу, и больше не приходили. В памятную ночь, когда бомба попала в Арсенал, их уже с нами не было.

Отдаленность одних и ненадежность других бомбоубежищ заставили правительство поспешить с постройкой бомбоубежищ, соответствующих военному времени. Вскоре после начала войны начали строить бункеры для И.В. Сталина, а для остальных работающих и проживающих в Кремле решено было провести одну из ветвей метро. В сквере между Арсеналом и Домом Правительства землеройные машины вырыли широкий конусообразный котлован, а затем появились специалисты метростроя во главе со знаменитой в то время Зоей Федоровой, которые сначала завозили бетон, затем арматуру и необходимое оборудование. К концу августа выемку вновь завалили землей, укрыли сверху дерном, насадили кусты и деревья.

Кто не видел, тот ничего и не узнал, а И.В. Сталин теперь за считаные минуты мог попасть из квартиры, кабинета в надежное во всех отношениях бомбоубежище. Вскоре наше старое бомбоубежище опечатали, а нам приказали по воздушной тревоге спускаться по подземной лестнице в метро. Сначала мы обрадовались - наконец- то будем в безопасности. Но когда узнали, что это такое, то разочаровались... Чтобы попасть в это бомбоубежище, надо было осилить по лестнице более ста ступенек. Спуститься еще можно, но сколько усилий потребуется, чтобы подняться на поверхность! А шагать сто с лишним ступенек зимой в шубной бекеше, с двумя пистолетами, финским ножом за поясом, противогазом, каской и винтовкой СВ за плечами трудно, не каждому по силе. Можно сбегать туда-сюда раз в сутки, но тревоги объявлялись от пяти до семи раз за день, поэтому мы предпочитали стоять на постах под открытым небом, нежели лезть в глубокое подземелье.

Разговор с комендантом Кремля

В начале октября 1941 года у меня произошла встреча и беседа с комендантом Кремля генералом М.К.Спиридоновым. Время подходило к полуночи. В довоенное время на западной стороне была бы непроглядная темнота, но в тот вечер там было яркое зарево, то и дело поднимались высоко в небо сполохи, как разгорающийся вдалеке пожар. Я стоял у Архангельского собора. От Боровицких ворот на большой скорости проследовала правительственная машина. Чтобы проследить, куда она направилась, я перешел к началу сквера, и в это время из-за маскировочных домов прямо на меня вышел и остановился генерал. Я, как положено, доложил, что на посту все в порядке, и назвал свою фамилию.

Хорошо, Ионочкин. Доложите, кто это только что проехал?
-По-видимому, Микоян.
-Почему, по-видимому, почему не точно, кто проехал?
-Темно. Плохо видно. Машина проехала на большой скорости.
-Почему докладываете, что Микоян? По какому признаку?
-По очертаниям, по посадке сидящего. Шофер выше сидящего...
-Ну ладно, согласен. Но ты ссылаешься на темноту. А ты посмотри, что на западе творится, зарево какое.
-То зарево далеко,ответил я.
-Как сказать... далеко? А почему оно появилось именно сейчас?
-Появилось оно не сейчас, несколько суток назад. Появление зарева объясняют тем, что Земля наша проходит отрезок пути, где много попадает космической пыли и инородных тел. Соприкасаясь с атмосферой Земли, они возгораются и, летя, сгорают.
-Это ты сам придумал или от кого-то услышал?
-Нет, не сам. Так наш политрук товарищ Мурашко объяснял.
-Мурашко? Забавно. Хотя доля правды в этом объяснении есть. Ты веришь в такое объяснение?
-Сознаться, товарищ генерал, не верю.
-Тогда, что же это?
-По-видимому, фронт приближается.
-Не по-видимому, а на самом деле фронт приближается, но ты об этом никому не говори. Придерживайся версии Мурашко, а сам знай, как бы фронт ни приблизился, мы в Москву фашистов не пустим.

В это время над Кремлем небо осветила падающая комета. Генерал заметил:
-Вот видишь, как растревожено небо, даже звезды на небесной тверди не держатся.
-Бабушка моя говорила в таких случаях: «Сорвалась с неба звезда - человеческая душа в другой мир ушла».
-Бабушка говорила правильно. Неизвестно только, сколько душ сейчас за время промелькнувшей кометы на фронте в тот мир отправилось...
На КПП Боровицкой башни сработала сигнализация.
-Кто-то едет,сказал генерал,не отвлекайтесь, несите службу.
И пошел в сторону Боровицких ворот.

Фронт приближается к Москве

15 октября 1941 года Совинформбюро официально объявило, что положение на Западном фронте ухудшилось. Врагу удалось прорвать в некоторых местах нашу оборону. 16 октября ЦК партии и ГКО приняли решение эвакуировать из Москвы в Куйбышев часть партийных и правительственных учреждений, дипломатический корпус, а также вывезти ценности, еще остававшиеся в городе.

Воины-кремлевцы принимали активное участие в эвакуации ценностей из хранилищ Кремля. Несколько ночей из подвалов Оружейной палаты осторожно выносили в специальных мешочках слитки золота, грузили в бронированные машины и отвозили на Казанский вокзал в специальные вагоны. Еще более бережно упаковывались и вывозились из Оружейной палаты и Большого Кремлевского дворца ценности Госфонда и Патриаршего фонда: бриллианты, драгоценные камни, иконы, скульптуры и картины. Солдаты полка под руководством майора Ефименко принимали участие в минировании, как говорили, на всякий случай, московских мостов. Только под 12 мостов города было заложено 22 тонны взрывчатки.

Был заминирован и Большой театр. Большинство артистов эвакуировали в Куйбышев, а театр закрыли. Но уехали не все. Около тысячи человек оставались работать в помещении театра. 28 октября 1941 года, во время артналета, на театр была сброшена бомба, убившая 15 человек. К счастью, она разорвалась у центрального входа, на площади у колонн. Если бы бомба попала в центр здания, то от него бы ничего не осталось, так как в подвалах находилось три тонны взрывчатки.

Угроза столице усиливалась. Это было видно по возросшему потоку раненых из-под Москвы, беженцев из западных районов Московской области, перегонявшегося скота по улицам города. Женщины гнали по улице Горького к Охотному Ряду в сторону площади Дзержинского большое стадо коров. За стадом лошади везли несколько повозок сена, а за ними плелись беженцы: женщины и дети, нагруженные домашним скарбом.

Согласно решению ГКО члены Политбюро В.М.Молотов, М.И.Калинин, А.А.Андреев, К.Е.Ворошилов и другие эвакуировались в город Куйбышев. Начали эвакуироваться министерства, управления, тресты и т.п. Транспорт не справлялся с потоком людей. Появились мародеры, расхищающие склады, магазины, квартиры эвакуированных.
Секретарь МК ВКП(б) А.С.Щербаков допустил оплошность: узнав, что на интендантских складах Министерства обороны хранятся еще не реализованные 500 тысяч пар обуви и другое имущество, дал указание раздать обувь, шапки-ушанки, перчатки и другие теплые вещи населению - не оставлять же добро врагу. Только вмешательство А.И.Микояна прекратило расхищение военного имущества.

Участились проявления чужаков-диверсантов, вражеских сигнальщиков, нарушавших светомаскировку и указывавших цели налетчикам.
В городе появились провокационные слухи о том, что правительство во главе с И.В.Сталиным оставило Москву на произвол судьбы и направилось в Сибирь. Фашисты настолько обнаглели, что даже днем ухитрялись разбрасывать листовки над Москвой. Помню, наша смена отдыхала, вбегает запыхавшись наш начальник В.Г.Софонов и командует: «Подъем! Не одеваясь, за мной на выход». Выбежали во двор. На ходу он сказал: «Фашисты разбросали над Кремлем листовки. Вся территория в бумажках. Наша задача - собрать листовки с территории Школьной и Соборной площадей. Просьба листовки не читать!»

В этих листовках призывали защитников Москвы сдаваться в плен, так как Сталин и правительство покинули Москву.
Меня самого не раз спрашивали знакомые, правда ли то, что Сталин покинул Москву и город скоро сдадут. Я говорил тогда и утверждаю сейчас, что И.В. Сталин в те трудные, тяжелые дни Москву не покидал, хотя слухи о настойчивых уговорах его Маленковым, Кагановичем покинуть Москву были.

Последнее время в газетах, журналах, романах пишут о том, как раздумывал И.В.Сталин на Казанском вокзале, ехать ему или нет в Куйбышев. Это неправда. Ни на какой вокзал он не выезжал. Подтверждением может служить постановление ГКО о введении осадного положения в Москве, подписанное И.В. Сталиным 19 октября 1941 года. Этим постановлением воспрещалось движение по улицам отдельных лиц и транспорта с 12 часов ночи до 5 часов утра. Нарушителей порядка предлагалось немедленно привлекать к суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов, призывавших к нарушению порядка, расстреливать на месте.

На второй же день всем сотрудникам Особой группы и другим офицерам подразделения выдали специальные пропуска-вкладыши с правом свободного прохода в ночное время, подписанные комендантом города генералом Синиловым. Некоторые сотрудники нашего подразделения были зачислены в бригаду патрулирования по городу в ночное время и участвовали в ликвидации различных преступных элементов, занимавшихся хищением, разбоем и шпионской деятельностью. Я в число этих бригад не попал, так как числился за подразделением разведки, созданным на случай захвата Москвы врагом.

Гарнизону Кремля приказывалось усилить наблюдение за Мокворечьем во время вражеских налетов, так как были отмечены случаи, когда из домов в сторону Кремля направлялись демаскирующие осветительные ракеты или, ни с того ни с сего, одновременно освещались окна в нескольких домах. Снайперам приказали при обнаружении диверсантов стрелять на поражение. После нескольких произведенных снайперами выстрелов по обнаруженным целям подобные случаи прекратились.

Приближалась 24-я годовщина Октября, а фашистские вояки все оголтелее рвались к Москве. Гитлер на весь мир заявил, что 7 ноября на Красной площади он приведет парад своих «непобедимых» войск, и приказал в ближайшие дни во что бы то ни стало войти в Москву, о чем вновь сообщалось в рассылаемых с неба листовках.
В предпраздничные дни массированных налетов не наблюдалось. Прорывались или прокрадывались одиночные самолеты-бомбовозы или разведчики.

6 ноября выдалась хорошая погода. Светило солнце. И едва рассвело, как в небе появились вражеские самолеты. На Москву волнами шли более ста бомбардировщиков в сопровождении истребителей. Фашисты рассчитывали на эффект неожиданности. Для полета было выбрано необычное время: ранее утро, когда противовоздушная оборона отдыхает после ночного бдения. Наши зенитчики встретили врага прицельным и заградительным огнем. Прорваться в город фашистам не удалось. Тогда в полдень они организовали еще более мощный налет на Москву, в котором участвовало сотни полторы самолетов, несколько из них проникли в центр, где их встретили наши истребители. В этой схватке враг получил жесткий удар, потеряв 34 бомбардировщика.

XXIV годовщина Октября

Несмотря на такую сложную обстановку, вечером на платформе станции метро «Маяковская» состоялось торжественное заседание Моссовета, посвященное 24-й годовщине Октября . Почему там? Надежно, на случай бомбардировок. Вместительно: рядами стояли 2000 кресел, принесенных сюда из ближайших театров под командой коменданта Большого театра чекиста A.Т.Рыбина. Кроме того, учитывалось, что эта станция была любимой И.В.Сталина. Был сделан помост для президиума. Стоял бюст Ленина. Вокруг цветы. С левой стороны от президиума в вагонах с раскрытыми дверями располагались буфеты. Приглашенным подавали чай, бутерброды с колбасой, сыром, икрой, семгой.

Ровно в 19.00 с правой стороны от «Белорусского вокзала» подъехал поезд с членами Политбюро и правительства во главе с И.В.Сталиным. Заседание открыл председатель Моссовета В.П.Пронин и предоставил слово И.В.Сталину. На заседании и в перерыве ничего не говорилось о демонстрации и параде на следующий день, но было объявлено о том, что демонстрация будет проведена в городе Куйбышеве, куда выехали некоторые члены Политбюро ЦК партии во главе с К.Е.Ворошиловым.

Однако 7 ноября 1941 года состоялся парад войск московского гарнизона, но не в 10 часов утра как обычно, а в целях безопасности в 8 часов, в момент восхода солнца. Но никакого солнца в тот день не было. Низко над зданиями города ползли тучи, валил хлопьями снег, затем разыгралась пурга, заметая снегом трибуны, к которым к 7 часам начали собираться приглашенные. Мавзолей Ленина и трибуны освобождены от маскировочных одежд. А мы удивлялись тому, как так получилось: вчера никто ничего не знал о параде, а приглашено столько народу. Оказывается, в целях конспирации все было сделано ночью. После того, как закончилось торжественное заседание, всю ночь работали райкомы партии: там составляли списки, печатались пригласительные и вручались кому надо с нарочными. И делалось это в величайшей секретности.

К восьми часам на трибуне Мавзолея появились члены Политбюро, ЦК ВКП(б) во главе с товарищем И.В.Сталиным, а ровно в 8.00 из ворот Спасской башни выехал маршал С.М.Буденный верхом на коне. Прозвучал рапорт командующего парадом генерал-лейтенанта П.А.Артемьева, и прокатилось над площадью по рядам войск знакомое и радостное: «Ура!»

Затем была произнесена знаменитая речь товарища И.В.Сталина, в которой прозвучали проникновенные слова: «Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков: Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова. Пусть осенит вас победное знамя великого Ленина!»

Но тогда никто речи И.В.Сталина не услышал, хотя всем знакомый в то время голос Левитана объявил о параде на Красной площади. Почему? Что-то у радистов-акустиков что-то не сработало. И чтобы передать речь И.В.Сталина, пришлось уговаривать его, чтобы он ту речь снова прочитал для записи. Не очень-то он хотел читать («Что я вам, артист?»). Но в итоге согласие было получено, и на другой день в Большом Кремлевском дворце оборудовали комнату и завезли радиоаппаратуру. Мир услышал голос вождя, утверждавший, что, несмотря на осаду врагом Москвы, город живет и сопротивляется. Весь мир узнал, что на Красной площади состоялся военный парад, но не фашистские войска проходили по ней, а наши доблестные советские войска.

Военный парад на Красной площади в Москве вселил в советских людей уверенность: все поняли, что если в такой тяжелой обстановке, когда враг у стен Москвы, а в столице традиционно отмечают годовщину Октября, значит, врагу не взять город.

Бои под Москвой

Весь ноябрь Западный фронт вел тяжелые оборонительные бои против превосходящих сил врага. Но, сражаясь, копил новые силы: из Поволжья, Урала и Сибири под Москву прибывали резервы Ставки, позволившие в начале декабря 1941 года перейти к контрнаступлению. В результате нацеленных мощных ударов советских войск немцы были отброшены от Москвы на запад на 150- 300 км. Враг потерял более полумиллиона человек.

Когда непосредственная угроза Москве миновала, была удовлетворена просьба многих воинов- кремлевцев о направлении на фронт. В 1942-1943 годах по решению Управления Кремля были сформированы военные группы, и под командованием военных офицеров С.М.Крылова, И.Я.Лебедева, И.О.Пугачева воины посылались на фронт и принимали активное участие в боях.

Особенно отличились стрелки-снайперы. Так, ефрейтор Н.П.Кукушкин убил 28 солдат и офицеров. А.В.Максимов, рабочий парень с Охты, будущий муж моей младшей сестры Веры, уничтожил 26 солдат и офицеров и был награжден медалью «За отвагу». Он рассказывал, что воевать им приходилось буквально круглые сутки. Ночью автоматчиками-разведчиками, днем снайперами, охотниками за фашистскими офицерами и солдатами. Были потери среди воинов-кремлевцев. При защите Москвы, на фронтах погибло около 100 солдат, сержантов и офицером, более 200 были тяжело ранены.

Воины-кремлевцы, погибшие в годы Великой Отечественной войны, захоронены в Москве на Донском кладбище в братской могиле. На мраморном обелиске золотыми буквами высечены их фамилии. В Кремле на стене въездной арки Арсенала также прикреплена мемориальная доска с именами погибших.

Покушение на Сталина

Нельзя не отметить факт прокола в работе правительственной охраны, когда один террорист пытался убить И.В.Сталина. Я напоминаю о нем потому, что об этом тогда не сообщалось в прессе, да и мало кому известно сейчас. Произошло это в канун 25-й годовщины Октябрьской революции, 6 ноября 1942 года.

Савелий Григорьев, ефрейтор военно-транспортного подразделения, взяв в казарме закрепленную за ним винтовку с комплектом в 45 патронов, надел шинель, затянулся ремнем, повесил на себя патронташ, противогаз и направился к Кремлю. Около часа дня он появился на Красной площади. Походил около ГУМа, обошел храм Василия Блаженного и приблизился к Лобному месту. Быстро поднялся по ступеням на площадку, закрыл за собой железную калитку и закрутил ее проволокой, чтобы не болталась. Место он избрал очень удачное: прямо перед ним оказались Спасские ворота Кремля, откуда время от времени выезжали автомобили.

Спустя несколько минут к нему подошел милиционер и спросил, что он тут делает и кем направлен. Последовал твердый ответ: «Воинский патруль. Направлен для усиления охраны Красной площади накануне праздничного ноябрьского парада». Милиционер сказал: «Что-то раньше никакого патруля тут не было». Последовал уверенный ответ: «Не могу знать». С аналогичными вопросами подходили другие военные и штатские лица, но все получали убедительный ответ от часового. У него спрашивали номер части. «Не имею права сказать, это секрет». На требование назвать фамилию командира части, не раздумывая, отвечал: «Вот придет начальник караула меня сменять, у него и спрашивайте». Его выдержка, уверенные и грамотные ответы совершенно сбили с толку и умалили бдительность чекистов. Они окончательно успокоились, когда на их глазах необычный часовой равнодушно проводил глазами машину, в которой проехал М.И.Калинин.

В 14.30 звуковая сигнализация выездного поста возвестила о проезде машины из Кремля. И тут же из Спасских ворот на большой скорости выехала кавалькада автомашин. Впереди шла большая машина черного цвета с темными стеклами, через которые было трудно определить, кто в ней находится. Террорист резко поднял винтовку и три раза выстрелил в лобовое стекло. Но машина только на мгновение замедлилась, словно споткнувшись, а затем, заревев моторами, снова набрала ход и скрылась на улице Куйбышева. Машины, следовавшие за первой, остановились. Из них выпрыгнули бодрые парни, и Красная площадь огласилась пулеметно-револьверной стрекотней.

Террорист, надев на голову каску, отчаянно отстреливался из-за каменных бортов Лобного места. Ранил одного милиционера. Близко к себе нападающих не подпускал. Он сдался тогда, когда по тревоге выбежала из Кремля вооруженная дежурная команда под руководством капитана Цыбы, который быстро оценил обстановку и по своей инициативе забросал Лобное место гранатами. Террорист был ранен, упал, уронил винтовку. Он тут же был схвачен, обезоружен и увезен на Лубянку. Берия лично подписал ордер на арест террориста.
В правительственной машине, в которую стрелял террорист, ехал член Политбюро ЦК ВКП(б) член ГКО товарищ А.И.Микоян, отделавшийся в этом серьезном эпизоде легким испугом.

За решительные волевые действия дежурной команды по ликвидации очага террориста была объявлена благодарность, а капитана Цыбу наградили орденом Красной Звезды.

Солдаты и офицеры, служившие в подразделениях Кремля, после войны демобилизовались и работали на трудовом фронте. Значительная их часть продолжала служить в органах госбезопасности, дослужившись до полковников и даже генералов. В нашем городе воинов- кремлевцев, служивших с 1941 по 1945 год, числилось 68 человек. Сейчас их осталось 10. Каждый год в День Победы мы встречались, поминая погибших. В 2009 году на встречу пришли только 4 человека. Остальные уже не выходят на улицу.

Из 68 человек трое работали в Управлении КГБ по Ленинградской области: кроме меня, это А.П.Анантин и В.Ф.Стрелков. Встречая 65-ю годовщину Великой Победы советского народа над фашистской Германией, мы должны помнить, что миллионы людей погибли за эту Победу, миллионы умерли после войны, восстанавливая мирную жизнь. Доброй памяти и мирного покоя погибшим. Мира, крепкого здоровья и счастья живым.