Луиза Августа родилась 30 января 1757 года в многодетной семье ландграфа Людвига IX и его первой жены Каролины Цвайбрюкен-Бестерфельдской. Воспитанием Луизы, как и ее сестер, занималась мать, которая в Европе считалась очень образованной женщиной. Она дружила с Гёте и другими знаменитыми людьми.
В 1772 году императрица Екатерина II начала поиски невесты для своего сына великого князя Павла Петровича. В число избранных попали и принцессы Гессенские. 15 июня 1773 года Павел встречается с тремя принцессами: Амалией, Вильгельминой и Луизой. Выбор цесаревича падает на среднюю, Вильгельмину. Она приняла православие и стала великой княжной Натальей Алексеевной.
27 июня 1773 года ландграфиня Каролина и три ее дочери были удостоены Ордена Святой Екатерины. При отъезде из Петербурга ландграфине и принцессам была подарена изрядная сумма. Благодаря милостям Екатерины приданое принцесс было обеспечено.
Вскоре был найден жених и для Луизы Августы. Им стал герцог Карл Август Саксен-Веймар-Эйзенахский. Луиза Августа попала в богемную атмосферу веймаровского двора, который называли «германскими Афинами». В их семье родилось 7 детей.
В октябре 1806 года французская армия Наполеона вторглась в Саксонию. Начались грабежи, бесчинства солдат. В это время в городе оставалась герцогиня Луиза. В ее дворце искали убежища женщины, дети, старики. Герцогиня посылала несчастным людям продукты из своих запасов, сама ходила по домам, утешая жителей.
15 октября 1806 года в Веймар прибыл Наполеон. Состоялась встреча императора и герцогини Луизы. Она знала, что Наполеон не пощадит маленького княжества, поскольку его владелец находился в ряду противников Франции. Но спокойное достоинство, с которым герцогиня встретила Наполеона, привыкшего к повиновению поверженных им владетельных особ, обезоружило его. Воздавая должное ее превосходству, Наполеон не стал преследовать Карла Августа и пощадил маленькую страну. Так хрупкая женщина не только спасла свои владения, но и подала пример благородного поведения другим немецким князьям.
«Наталья Алексеевна была хитрая, тонкого, проницательного ума, вспыльчивого, настойчивого нрава женщина. Великая княгиня умела обманывать супруга и царедворцев, которые в хитростях и кознях бесу не уступят; но Екатерина скоро проникла в ее хитрость и не ошиблась в догадках своих!»
Так Александр Михайлович Тургенев, успевший за свою долгую жизнь послужить пяти царям, охарактеризовал первую жену царевича Павла. А князь Вальдек, канцлер Австрийской империи, заметил:
«Если эта не устроила переворот, то никто его не сделает».
Не менее однозначно высказался о Наталье Алексеевне и английский посланник при российском дворе Гаррис:
«Эта молодая принцесса была горда и решительна, и если бы смерть не остановила ее, в течение ее жизни, наверное, возникла бы борьба между свекровью и невесткой».
Вильгельмина провела в России всего 3 года. За это время она активно старалась отобрать у своей свекрови, Екатерины Великой, хотя бы часть власти, но в своей затее она, очевидно, переоценила свои силы.
Началось всё в 1771 году, когда Екатерина Вторая, несмотря на сложность ситуации в России из-за дорогостоящей войны с турками, эпидемий и бунтов, вплотную занялась таким важным делом, как женитьба своего сына Павла, которому тогда исполнилось 17 лет. Свои взоры императрица устремила на немецких принцесс. Собрать соответствующую информацию о потенциальных невестах Екатерина поручила барону фон Ассебургу, подданному прусского короля. Фон Ассебург, который был датским посланником при российском дворе, как раз перешёл на российскую службу.
Перебрав нескольких «кандидаток», Екатерина остановила своё внимание на трёх дочерях ландграфа Гессен-Дармштадсткого, что, естественно, очень приветствовал король прусский Фридрих Великий. Ведь его племянник Фридрих Вильгельм, наследник прусской короны, был женат на принцессе Фридерике Дармштадской, и поэтому король Пруссии рассчитывал на значительные выгоды от брака одной из невесток своего племянника с российским престолонаследником.
Фридрих Великий провёл соответствующую беседу с фон Ассебургом, а тот поспособствовал тому, что Екатерина остановила свой выбор на дармштадтском семействе. В том, что король Пруссии приложил свою руку к выбору невесты для Павла, он откровенно признаётся в своих записках (причём пишет о себе в третьем лице):
«Старшая сестра сих принцесс находилась в супружестве за принцем Прусским; следовательно, был для Пруссии великий выигрыш, когда одна из них учинится Великой княгиней, ибо, прибавя узы родства к узам союзного дружества, казалось, что союз Пруссии с Россией сделается ещё гораздо теснее. Король употребил все свои возможности, дабы дело наклонить на сию сторону, и был в успехе счастлив».
Фон Ассебург постарался убедить Екатерину в ложности слухов о склочности характера Вильгемины. Как отметил историк Кобеко, фон Ассебург
«оказался отличным дипломатом: он в одно и то же время действовал как человек усердный и преданный Екатерине, показывал большую привязанность к интересам прусского короля и, казалось, принимал к сердцу интересы гессен-дармштадтской фамилии».
Екатерина делала вид, что доверяет барону, но решать собиралась всё сама. Узнав, что прусский король прочит в невесты Павлу старшую из трёх дармшатдских сестёр, императрица в своей собственноручной записке отметила:
«Не особенно останавливаюсь я на похвалах, расточаемых старшей из принцесс гессенских королем прусским, потому что я знаю, как он выбирает и какие ему нужны; то, что нравится ему, едва ли бы нас удовлетворило. Для него – чем глупее, тем лучше; я видала и знаю выбранных им...»
Через фон Ассебурга ландграфине Генриетте Каролине было передано приглашение приехать с тремя дочерьми в Петербург. Ландграфиня Генриетта Каролина, в отличие от своего супруга, пользовавшегося славой лучшего барабанщика всей Священной Римской империи, была одной из самых образованных женщин в тогдашней Германии. К ней во дворец нередко захаживали Гёте, Гердер, Виланд. Глубокий ум сочетался в этой женщине с неимоверным честолюбием. Фридрих Великий говорил, что ландграфиня – «мужчина по уму», а Екатерина охарактеризовала её как «человека твёрдой души». Ландграфиня приняла приглашение без долгих колебаний, хотя ситуация была весьма необычной. Как отметил историк барон Бюлер,
«самолюбию ее (Екатерины) льстило, что Европа и Россия примут за новое проявление ее величия и могущества то обстоятельство, что иностранная владетельная особа везет троих своих дочерей напоказ и на выбор наследнику всероссийского престола. До сих пор на Западе существовал обычай, в силу которого одни короли не ездили за своими невестами, а их привозили к ним, но заочно помолвленными или даже обрученными. А тут невесты еще не было, и вообще тому, чего великая государыня добилась от ландграфини Дармштадтской, не бывало примера в истории».
Однако перспективы казались Генриетте Каролине слишком уж заманчивыми, поэтому в ответном письме Екатерине она писала:
«Мой поступок докажет вам, что я не умею колебаться в тех случаях, когда дело идет о том, угодить ли вам и повиноваться или же следовать предрассудкам, делающим публику судьею строгим и страшным».
Деньги на поездку (80 тысяч гульденов) предоставила Екатерина. Во избежание пересудов в том случае, если брак всё-таки не состоится, Фридрих убедил ландграфиню приехать в Берлин якобы для того, чтобы навестить свою дочь (жену прусского престолонаследника). В Берлине же, по его мнению, всегда можно будет найти предлог для поездки в России. Екатерине, видимо, не терпелось осуществить свои планы. Получив потрет Вильгельмины, она отметила:
«Этот портрет выгодно располагает в ее пользу и надобно быть очень взыскательною, чтобы найти в ее лице какой-нибудь недостаток. Черты ее лица правильные; я сравнила этот портрет с первым, присланным ранее, и опять прочитала описание тех особенностей, которые, как вы находите, не уловил живописец. Из этого обзора я вывела заключение, что веселость и приятность, всегдашняя спутница веселости, исчезли с этого лица и, быть может, заменились натянутостью от строгого воспитания и стесненного образа жизни. Это скоро изменилось бы, если бы эта молодая особа была менее стеснена и если бы она знала, что напыщенный и слишком угрюмый вид плохое средство успеть согласно видам или побуждениям ее честолюбия. Все, что вы говорите о ее нравственности, все не во вред ей, и из нее может сложиться характер твердый и достойный. Но надобно доискаться, откуда идут слухи о ее склонности к раздорам? Постарайтесь дойти до их источника и исследуйте без всякого предубеждения, заслуживают ли эти подозрения какого-либо внимания».
По всей видимости, Екатерина не слишком серьёзно отнеслась к сомнениям фон Ассебурга, отмечавшим, что сердце у Вильгельмины «гордое, нервическое, холодное». В письме к российскому вице-канцлеру Панину фон Ассебург писал:
«Принцесса Вильгельмина... до сих пор затрудняет каждого, кто хотел бы разобрать истинные изгибы её души, тем заученным и повелительным выражением лица, которое редко её покидает. Я часто приписывал это монотонности двора, необыкновенно однообразного... Удовольствия, танцы, наряды, общество подруг, игры, наконец, всё, что обыкновенно возбуждает живость страстей, не достигает её. Среди всех этих удовольствий принцесса остаётся сосредоточенной в самой себе, и когда принимает в них участие, то даёт понять, что делает это более из угождения, чем по вкусу. Есть ли это нечувствительность, или руководит ею в этом случае боязнь показаться ребёнком? ... Простодушно признаюсь, что основные черты этого характера для меня ещё покрыты завесой... Ландграфиня отличает её, наставники выхваляют способности её ума и обходительность нрава; она не выказывает капризов; хотя холодна, она остаётся ровной со всеми, и ни один из её поступков ещё не опровергнул моего мнения о том, что сердце её чисто, сдержанно и добродетельно, но что его поработило честолюбие».
В 1773 году в Любек была выслана специальная российская эскадра, которая должна была доставить ладграфиню с дочерьми в Ревель. Одним из трех кораблей эскадры командовал капитан-лейтенант граф Андрей Разумовский, воспитывавшийся с детства вместе с Великим князем Павлом Петровичем. Весь путь до Ревеля красивый и самоуверенный граф не отходил от принцессы Вильгельмины, всячески ухаживая за ней и осыпая комплиментами. С тех пор при виде графа Разумовского Вильгельмина всегда скромно опускала глаза и слегка краснела. Но эта первая встреча оказалась роковой.
Первая встреча путешественниц с Екатериной и Павлом состоялась в Гатчине, откуда они в восьмиместном императорском фаэтоне отправились в Царское Село. Павел быстро сделал свой выбор, и уже на третий день Екатерина от имени своего сына официально попросила у ландграфини руки её дочери. Ещё через несколько дней Генриетта Каролина написала Фридриху Великому:
«Никогда не забуду, что я обязана Вашему Величеству устройством моей дочери Вильгельмины... Великий князь, сколько можно заметить, полюбил мою дочь и даже больше, чем я ожидала».
В августе 1773 года состоялось миропомазание Вильгельмины, получившей при переходе в православие титул Великой княжны Натальи Алексеевны. На следующей день Вильгельмина и Павел были торжественно обручены. Свадьба назначалась на конец сентября.
При русском дворе давно уже не было свадебных торжеств, и поэтому церемония проходила с особой пышностью. В день свадьбы невеста была в парчовом серебряном платье, усыпанном бриллиантами, а императрица – в русском платье из алого атласа, вышитом жемчугами, и в горностаевой мантии.
Павел души не чаял в своей молодой супруге. Екатерина тоже была довольна. Наталью Алексеевну осыпали подарками: в день свадьбы она получила бриллиантовые пряжки, на следующий день – убор из изумрудов и бриллиантов; Павел подарил ей рубиновое ожерелье стоимостью в 25 тысяч рублей. Итак, медовый месяц проходил безмятежно. В письме ландграфине Екатерина пишет:
«Ваша дочь здорова. Она всегда тиха и любезна, какой вы ее знаете. Муж ее обожает. Он только и делает, что хвалит ее и всем рекомендует; я слушаю его и задыхаюсь иногда от смеха, потому что она не нуждается в рекомендациях. Ее рекомендация в моем сердце; я люблю ее, она этого заслуживает, и я чрезвычайно этим довольна. Нужно быть ужасно придирчивой и хуже какой-нибудь кумушки, чтобы не оставаться довольной этой принцессой, как я ею довольна, что и заявляю вам, потому что это справедливо. Я просила ее заняться русским языком; она мне обещала. Вообще наша семейная жизнь идет очень хорошо...»
Однако семейное счастье Павла было коротким. Наталья Алексеевна жаждала реальной власти. Не любя своего мужа, она оказывала на него огромное влияние. Она старалась изолировать Павла от влияния матери и ближайшего окружения, стремясь полностью подчинить волю мужа своей. Она ещё не противопоставляет себя Екатерине, но первые шаги на этом опасном пути уже сделаны. Как отметил историк Великий князь Николай Михайлович,
«она с любопытством присматривалась ко двору Екатерины, мало видела там назидательного для себя и не сумела снискать популярность ни в обществе, ни в народе».
Ситуация при дворе постепенно обостряется. Иностранные послы в сообщениях своим правительствам открыто пишут о связи Натальи Алексеевны с графом Разумовским. Екатерина со всё большим неудовольствием наблюдала за семейной жизнью сына. Её отношение к невестке уже изменилось. В письме к барону Гримму императрица писала:
«У этой дамы везде крайности; если мы делаем прогулки пешком – так в двадцать верст; если мы танцуем – так двадцать контрдансов, столько же менуэтов, не считая алемандов; дабы избегнуть тепла в комнатах - мы их не отапливаем вовсе; если другие натирают себе лицо льдом, у нас все тело делается сразу лицом; одним словом, золотая середина очень далека от нас. Боясь злых, мы не доверяем никому на свете, не слушаем ни добрых, ни дурных советов; до сих пор нет у нас ни в чем ни приятности, ни осторожности, ни благоразумия, и Бог знает, чем все это кончится, потому что мы никого не слушаем и решаем все собственным умом. После более чем полутора года мы не знаем ни слова по-русски; мы хотим, чтобы нас учили, но мы ни минуты в день старания не посвящаем этому делу; все у нас вертится кубарем; мы не можем переносить то того, то другого; мы в долгах в два раза противу того, что мы имеем, а имеем столько, сколько едва ли кто-нибудь имеет в Европе».
Екатерина пыталась указать Павлу на непозволительность отношений между Разумовским и Натальей Алексеевной, но Великой княгине всегда удавалось убедить мужа в своей невиновности.
10 апреля 1776 года, когда всё императорское семейство находилось в загородной резиденции, Наталья Алексеевна почувствовала приближение родов. А через 5 дней Великая княгиня скончалась в страшных муках. Екатерина и Павел все эти дни находились при ней. В тот же вечер императрица распорядилась принести ей шкатулку с письмами и бумагами Натальи Алексеевны. Там она обнаружила не только любовную переписку невестки с Разумовским, но и проект денежных займов, сделанных Великой княгиней у французского и испанского послов. Императрица тут же вызвала к себе сына и показала ему письма, исключавшие вопросы о том, кто был истинным отцом неродившегося ребёнка.
Вопреки обыкновению, Наталья Алексеевна была похоронена не в фамильной усыпальнице Романовых в Петропавловской крепости, а в Александро-Невской лавре. Павел на похоронах не присутствовал. Вместо него на могиле возлюбленной рыдал граф Разумовский.
Анатолий Иванов
26 апреля 1776 года в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры отпевали царственную особу, молодую любимую жену цесаревича Павла Петровича. Странные это были похороны. Императрица Екатерина II присутствовала, а вот супруг покойной — нет. По своей ли воле или по некоему приказу, он остался в Царском Селе. Зато самое деятельное участие принимал в погребальных хлопотах близкий друг Павла Петровича граф Андрей Разумовский. Поговаривали, что красавец-граф и сыграл роковую роль в разразившейся трагедии. Скомпрометировал Великую княгиню, вовлек ее то ли в политические, то ли в любовные интриги. Сама смерть Наталии Алексеевны оказалась окутана тайной. Официально утверждалось, что причина — неудачные роды. Однако нигде ничего не сообщалось о ребенке, будущем наследнике или наследнице. Появился ли ребенок на свет мертвым или скончался вскоре? Создавалось впечатление, что младенец умер в утробе матери. А перед кончиной, свидетельствовали доктора-очевидцы, Великая княгиня страшно мучилась. Обстоятельство это породило различные предположения. Не была ли Наталья Алексеевна отравлена? Ответ она унесла с собой…
Наталья Алексеевна (14 (25) июня 1755, Дармштадт — 15 апреля 1776, Санкт-Петербург) (урождённая принцесса Августа-Вильгельмина-Луиза Гессен-Дармштадтская; нем. Wilhelmina Luisa von Hessen-Darmstadt) — великая княгиня (1773), дочь Людвига IX, ландграфа Гессен-Дармштадтского и Каролины Цвейбрюкен-Биркенфельдской, первая супруга великого князя Павла Петровича (впоследствии императора Павла I). Августа-Луиза-Вильгельмина родилась 14(25) июня 1755 года и была пятым ребенком и четвёртой дочерью в многодетной семье ландграфа Людвига IX Гессен-Дармштадтского (1719-1790) и его первой супруги принцессы Каролины Цвайбрюкен-Биркенфельдской (1721-1774). Девочка воспитывалась под строгим присмотром матери, прозванной «великой ландграфиней», достойной и образованной женщины, в доме которой бывали Гёте, Гердер и другие знаменитости того времени. Уже в юные годы девушка отличалась незаурядным умом, сильным характером и пылким темпераментом.
**********
Итак, 1773 год
Хотя, если совсем точно, эта история началась еще в 1769 году, именно тогда императрица Екатерина начала подбирать невесту для своего сына, Великого князя Павла.
Поскольку сама императрица была урожденной принцессой Ангальт-Цербстской, вполне естественно, что основное ее внимание было обращено на Германию, благо недостатка в принцессах на выданье там не было.
Однако, две принцессы, первоначально заинтересовавшие императрицу, были отвергнуты: София-Доротея Вюртембергская(впоследствии вторая жена Павла I) из-за слишком юного возраста; Луиза Саксен-Готская из-за отказа перейти в православие.
Затем, во многом благодаря усиленным стараниям бывшего датского посланника в России — барона А.Ф. Ассебурга, Екатерина остановилась на трех дочерях Людвига IX Гессен-Дармштадтского и Генриетты-Каролины Цвейбрюкен-Биркенфельд.
Портрет ландграфа Людвига IX Гессен-Дармштадтского:
Портрет Генриетты-Каролины, пфальцграфини Цвейбрюкен-Биркенфельд. А. Пэн:
Их старший сын и наследник Людвиг, впоследствии принял титул Великого герцога Гессенского и Рейнского, под именем Людвиг I.
Старшая дочь Каролина стала ландграфиней Гессен-Гомбургской.
Вторая дочь Фредерика, выйдя замуж за наследника прусского престола — принца Фридриха Вильгельма, позднее стала королевой Пруссии.
Именно это обстоятельство делало брак российского наследника с одной из гессенских принцесс очень желательным для короля Фридриха Великого.
Внимание Екатерины II к принцессам Гессен-Дармштадтским, выразилось прежде всего в желании получить подробные сведения о них.
Изучив информацию, предоставленную бароном Ассебургом, императрица поделилась с ним своими впечатлениями:«Принцессу Вильгельмину Дармштадтскую мне описывают, особенно со стороны доброты сердца, как совершенство природы; но помимо того, что совершенства, как известно, в мире не существует, вы говорите, что у нее опрометчивый ум, склонный к раздору. Это, в соединении с умом ее батюшки и с большим количеством сестер и братьев, частью уже пристроенных, а частью еще ожидающих, чтобы их пристроили, побуждает меня в этом отношении к осторожности».
Тем не менее, окончательный выбор императрица решила сделать только после личного знакомства с принцессами.
За ландграфиней Каролиной и её дочерьми Екатерина отправила три фрегата. Одним из них командовал граф Андрей Разумовский,к которому Павел Петрович особо благоволил. Потом толковали,что Наталия Алексеевна встретила героя своего будущего романа еще по дороге в Россию. 15 июня 1773 года, состоялось знакомство Екатерины и Павла с гессенским семейством. Разумеется, на первый план в столь важном деле выходили политические мотивы, т.е. укрепление дружественных связей с Пруссией, но политику оттеснила сила более могущественная, чем все расчеты и интриги — любовь. После первой же встречи с юными принцессами, Павел пишет в дневнике: «Несмотря на усталость, я все ходил по моей комнате… вспоминая виденное и слышанное. В этот момент мой выбор почти уже остановился на принцессе Вильгельмине, которая мне больше всех нравилась, и всю ночь я ее видел во сне». Престолонаследнику Российской империи хватило единственного взгляда, чтобы понять — ОНА.
Однако, императрица Екатерина сочла выбор сына удачным, отчасти, здесь сыграло свою роль и то, что Фридрих II настаивал на кандидатуре старшей принцессы — Амалии.
Екатерина писала по этому поводу: «Не особенно останавливаюсь я на похвалах, расточаемых старшей из принцесс гессенских королем прусским, потому что я знаю, как он выбирает и какие ему нужны; то, что нравится ему, едва ли бы нас удовлетворило. Для него — чем глупее, тем лучше; я видала и знаю выбранных им…».
Сама же императрица решила, что «старшая очень кротка, у младшей, по-видимому, много ума, вторая имеет все, что нам нужно: ее физиономия прелестна, ее черты правильны, она приветлива, умна, я очень ею довольна…»..
События развивались с необычайной быстротой.Уже через три дня, 18 июня, последовало официальное предложение, сделанное от имени сына самой Екатериной.
В тот же день был отправлен курьер к ландграфу Гессен-Дармштадтскому. Ответ пришел необыкновенно быстро, менее чем за два месяца
15 августа Вильгельмина приняла православие, и получила имя Натальи Алексеевны.
На следующий день состоялось ее обручение с Великим князем, и к новому имени добавился новый титул — Великая княгиня. 29 сентября 1773 года состоялась свадьба, отпразднованная с большой пышностью. Помимо непосредственной церемонии бракосочетания прошли праздники для всех сословий: для дворян, купцов, простых людей. Завершились двухнедельные празднества фейерверком.
В чем же причина такой поспешности, почти неприличной для царственных особ? Любовь?
Да, разумеется, но не только
20 сентября — день рождения Великого князя Павла. Хотя, он уже год как являлся совершеннолетним, Екатерина официально этого не признавала, поскольку, он вполне мог предъявить права на престол, причем, куда более основательные, чем у нее самой. Ведь она все-таки совершила государственный переворот и свергла своего мужа — законного императора.
Именно поэтому, его восемнадцатый день рождения прошел тихо и незаметно.
А девятнадцатый, императрица, являясь умным и расчетливым политиком, заменила брачной церемонией.
Пусть подданные радуются свадьбе и, поменьше думают о том, чей же на самом деле трон.
Мать и сестры Великой княгини Натальи также присутствовали на свадьбе и, покинули Россию 15 октября того же года. (Следует отметить, что судьбы сестер Натальи оказались довольно тесно связаны с домом Романовых.
Принцесса Амалия вышла замуж за наследного принца Баденского Карла-Людвига, а ее дочь Луиза Мария Августа стала более известна в России как Елизавета Алексеевна, супруга императора Александра I . Принцесса Луиза стала женой Великого герцога Саксен-Веймар-Эйзенах Карла Августа; ее сын Карл Фридрих, в свою очередь, женился на Великой княжне Марии — дочери Павла от второго брака).
Но вернемся к главной героине.
Свежеиспеченная Великая княгиня была буквально осыпана подарками: в день свадьбы — бриллиантовые пряжки, на следующий день — убор из изумрудов и бриллиантов, наконец, от любящего мужа — рубиновое ожерелье стоимостью 25 000 рублей.
Первое время все идет замечательно: влюбленный Павел не надышится на жену, которую он называет «тихий ангел».
В действительности же, «тихий ангел» — «хитрая, тонкого проницательного ума, вспыльчивого, настойчивого нрава женщина», которая «без труда обнаружила секрет воздействия на мужа, причем делает это так, что он отстраняет от себя тех немногих близких ему людей, которых он сам выбрал…», и «…сердце у нее гордое, нервное, холодное, быть может, несколько легкомысленное в своих решениях…».Очень скоро она показала свой властный и непостоянный характер. Английский посланник Д. Харрис отмечал, что она «управляла мужем деспотически. Не давая себе даже труда выказать малейшей к нему привязанности».
Портрет Великой княгини Натальи Алексеевны. П.-Э. Фальконе, 1773 г.:
Тем не менее, свекровь также очарована невесткой, по крайней мере, сначала.
**********
Между тем и императрица, и вся страна нетерпеливо ждут появления наследника.
Как пишет Великая княгиня матери, 1 февраля 1774 года: «О моем состоянии нельзя сказать ни «да» ни «нет». Здесь думают, что «да», потому что хотят этого. Я же боюсь, что «нет», но веду себя как будто «да»».
Весна 1774 года. Ребенка пока что нет, но идиллия продолжается.
«Недавно императрица высказала, что обязана Великой княгине за то, что ей возвращен ее сын, и что она поставит задачей своей жизни доказать свою признательность за такую услугу, действительно, она никогда не пропускает случая приласкать эту принцессу, которая обладает даже меньшим умом, чем великий князь, несмотря на то приобрела над ним сильное влияние и, кажется, до сих пор весьма успешно приводит в исполнение наставления, несомненно, данные ей ее матерью, ландграфиней.», — (из донесения английского посланника Гуннинга).
Другой английский посланник — Гаррис, пишет о Великой княгине: «Эта молодая принцесса была горда и решительна, и в течение ее жизни наверное возникла бы борьба между свекровью и невесткой».
Гаррис оказался пророком — борьба действительно началась.
В конце 1774 года отношения свекрови и невестки совершили поворот в прямо противоположную сторону: от любви до ненависти один шаг, к тому же, подозрительно быстро пройденный.
С любопытством присматриваясь ко двору российской императрицы, она видела мало хорошего для себя. «Молодой двор» развлекался французской поэзией, театром, но больше всего политическими интригами против Екатерины II. Во главе этих увлечений стояла Наталья Алексеевна. Воспитанная в Европе в свободном духе, Наталья Алексеевна проявляла определённую самостоятельность в высказываниях, придерживаясь либеральных идей и даже порой выступала за освобождение крестьян. Это явно не нравилось государыне.
Вот отрывок из письма Екатерины давнему другу — барону Гримму, 21 декабря 1774 г.:
«Она постоянно больна, но как же ей и не быть больной? Во всем у нея крайности. Если соберется гулять пешком, то за 20 верст, если начнет танцовать, то сразу танцует 20 контрадансов и столько же менуетов, не считая аллеманов. Чтобы в комнатах не было слишком жарко, их вовсе перестали топить. Иные натирают себе льдом лицо, мы все тело обратили в лицо. Одним словом, золотая середина от нас далека. Опасаясь людей злых, мы питаем недоверие ко всем вообще и не принимаем никаких советов — ни добрых, ни дурных. Словом, до сих пор не видать ни добродушия, ни осторожности, ни благоразумия. Бог знает, к чему все это приведет, так как слушать мы никого не хотим, а имеем собственную волюшку. Вообразите, вот уже полтора года как мы здесь, а еще ни слова не знаем по-русски. Мы требуем, чтобы нас учили, а, вместе с тем, не хотим посвятить на это минуту прилежания. Во всем одно вертопрахство, то то, то другое нам не понутру. Долгов у нас вдвое, чем достояния, а кажется едва ли кто в Европе столько получает.» На ежегодное содержание Великой княгини — 50 000 рублей — огромная по тем временам сумма.
К мужу любви Наталия Алексеевна не испытывала, но, пользуясь своим влиянием, старалась держать его в отдалении от всех, кроме узкого круга своих друзей. По свидетельству современников, великая княгиня была женщиной серьезной и честолюбивой, с гордым сердцем и крутым нравом. Кроме того, она состояла в браке уже четыре года, но наследника всё не было. В 1776 году двор императрицы Екатерины взбудоражен: было объявлено о долгожданной беременности великой княгини Наталии Алексеевны.
Портрет Великой княгини Натальи Алексеевны:
Состояние здоровья невестки весьма тревожит императрицу.
Так, в письме барону Гримму в феврале 1775 года Екатерина сообщает, что опасается возникновения чахотки у Великой княгини.И все же, основная причина недовольства Екатерины, крылась совсем в другом…
В это время при дворе завязался новый узел интриг: сближение Австрии и Пруссии с Россией на почве первого раздела Польши (1772 год) было негативно воспринято Францией и Испанией.
Причем же здесь Великая княгиня?
Вопрос вполне закономерный, а вот ответ несколько неожиданный.
Весьма достоверно известно, что Павел Петрович, увы, не блистал красотой; напротив, его лучший друг — граф Андрей Кириллович Разумовский (сын бывшего гетмана Украины и племянник фаворита Елизаветы Петровны), был не только красив, но обладал блестящими способностями (окончил Страсбургский университет) и, вдобавок, успел отличиться в одном из знаменитых сражений русско-турецкой войны — Чесменском.
Ну как тут было устоять? Наталья Алексеевна безумно влюбилась в Андрея, он ответил взаимностью, а встречаться было очень просто: граф Разумовский был не только другом Павла, но и камергером «малого двора», т.е. особой, наиболее приближенной к супругам по придворной должности.
Портрет Андрея Разумовского, А. Рослин, 1776 г.:
Именно Андрей, не устоявший перед франко-испанским золотом, вовлек в политику Наталью Алексеевну, а далее совсем просто; где Наталья, там и Павел.Более того, поговаривали даже, что Наталья намерена взять пример со свекрови и, совершить новый государственный переворот. В отличие от сына, Екатерина излишней доверчивостью не страдала и, получив столь компроментирующие сведения; правда, без стопроцентных доказательств (в виде слухов), попыталась обратить внимание сына на слишком тесные отношения его жены и лучшего друга. Ожидаемых результатов это не принесло. Наталья внушила Павлу, что это клевета, цель которой; поссорить их. Павел легко поверил жене, тем более, что его отношения с матерью никогда не отличались теплотой и привязанностью; взаимная неприязнь Екатерины и молодых супругов только усилилась. Тем не менее, 27 августа 1775 года, после совместного посещения Екатериной и Натальей Троице-Сергиевой лавры, императрица пишет барону Гримму: «Моления наши услышаны: великая княгиня беременна и здоровье ее, кажется, укрепилось» /
В начале 1776 года шведский художник Александр Рослин написал 2 портрета Великой княгини (очень редкий случай — изображение царственной особы в ожидании ребенка):
«торжественный»
и «почти домашний»:
10 апреля 1776 года в четыре часа утра у великой княгини начались первые боли. При ней находились врач и акушерка. Схватки длились несколько дней, вскоре врачи объявили, что ребенок мертв. Екатерина II и Павел находились рядом. Младенец не смог появиться на свет естественным путём, а врачи не использовали ни акушерские щипцы, ни кесарево сечение. Ребенок погиб в утробе и инфицировал организм матери
. «Дело наше весьма плохо идет, — сообщала Екатерина своему статс-секретарю С. М. Козмину, возможно, на следующий день, в письме, помеченном 5 часами утра. — Какою дорогой пошел дитя, чаю, и мать пойдет. Сие до времяни у себя держи…» В четверг великая княгиня была исповедована, приобщена и маслом соборована, а в пятницу предала Богу душу. Я и великий князь все пять суток и день и ночь были безвыходно у нее. По кончине при открытии тела оказалось, что великая княгиня с детства была повреждена, что спинная кость не токмо была как S, но та часть, которая должна быть выгнута, была вогнута и лежала на затылке дитяти; что кости имели четыре дюйма в окружности и не могли раздвинуться, а дитя в плечах имел до девяти дюймов. К сему соединялись другие обстоятельства, коих, чаю, примера нету. Одним словом, таковое стечение не позволяло ни матери, ни дитяти оставаться в живых. Скорбь моя была велика..».
Через пять дней мучений в 5 утра 15 апреля 1776 года великая княгиня Наталия Алексеевна скончалась.
Екатерина писала:»Вы можете вообразить, что она должна была выстрадать и мы с нею. У меня сердце истерзалось; я не имела ни минуты отдыха в эти пять дней и не покидала великой княгини ни днем, ни ночью до самой кончины. Она говорила мне: «Мы отличная сиделка». Вообразите моё положение: надо одного утешать, другую ободрять. Я изнемогла и телом и душой…»
Наталья Алексеевна не нравилась императрице, и дипломаты сплетничали, что она не дала врачам спасти невестку. Вскрытие, тем не менее, показало, что роженица страдала дефектом, который не позволил бы ей родить ребенка естественным путем, и что медицина того времени была бессильна ей помочь. Но поскольку дело происходило в России, де Корберон сообщал, что никто не поверил официальной версии, и что Потемкин посещал акушерку великой княгини по фамилии Зорич и передал ей роковой приказ. Официальной же причиной смерти принцессы было названо искривление позвоночника. По некоторым указаниям, в детстве она страдала горбатостью либо сутулостью, которые исправлялись, по обычаю того времени, жестким корсетом, что и привело к неправильному расположению костей таким образом, что они препятствовали естественному рождению ребенка.
Павел Петрович, боготворивший жену, находился в таком состоянии, что возникли самые серьезные опасения за его жизнь и рассудок. Не мудрствуя лукаво, императрица применила к сыну «шоковую терапию»: она передала ему письма, найденные в потайном ящике стола Натальи. Из них Павел узнал, что обожаемая жена изменяла ему с лучшим другом и, следовательно, он мог быть отцом ее ребенка.На другой день,когда граф явился по обыкновению,цесаревич едва сказал с ним несколько слов,обнял его и удалился к себе в комнату. Разумовский написал Павлу,умоляя его объяснить причину своего удаления в такую скорбную минуту,когда он думал быть полезным своей искренней,беспредельной преданностью. Но Павел Петрович ответил,что повеление императрицы не может быть изменено.
Великий князь так никогда и не оправился окончательно от этого удара. Вся эта история сильно повлияла на характер Павла, сделав его подозрительным и неуровновешенным (позднее он не доверял ни своей второй жене, ни детям). Наталья Алексеевна была похоронена 26 апреля 1776 года, в Александро-Невской лавре. Церемония, несмотря на присутствие императрицы, прошла очень скромно.
Секретарь французского посольства Корберон записал в своем дневнике: «Я был неприятно поражен отсутствием погребальной пышности: как будто пожалели воздать ей должное по чести и, кажется, что сама смерть не смогла смягчить чувство зависти к ней, зародившейся в сердце лица более сильного». На похороны жены в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры Павел Петрович не пришел, траур при дворе не объявлялся. …А вот возлюбленный Натальи присутствовал.
Через некоторое время, граф Разумовский был сослан в Ревель (Таллин), а потом стал русским посланником в Неаполе.
Судьба однажды подарила ей все сразу:власть,любовь,богатство,материнские надежды.Но так же враз все вдруг отняла:безмятежность,чистое имя, нерожденного ребенка,саму жизнь…
,
См. также: Немецкие принцессы в России. Начало.
Немецкие принцессы в России. София Шарлотта.
Немецкие принцессы в России. Анна Леопольдовна.
Немецкие принцессы в России. Екатерина II
Итак, 1773 год…
Хотя, если совсем точно, эта история началась еще в 1769 году, именно тогда императрица Екатерина начала подбирать невесту для своего сына, Великого князя Павла.
Поскольку сама императрица была урожденной принцессой Ангальт-Цербстской, вполне естественно, что основное ее внимание было обращено на Германию, благо недостатка в принцессах на выданье там не было.
Однако, две принцессы, первоначально заинтересовавшие императрицу, были отвергнуты: София-Доротея Вюртембергская – из-за слишком юного возраста; Луиза Саксен-Готская – из-за отказа перейти в православие.
Затем, во многом благодаря усиленным стараниям бывшего датского посланника в России – барона А.Ф. Ассебурга, Екатерина остановилась на трех дочерях Людвига IX Гессен-Дармштадтского и Генриетты-Каролины Цвейбрюкен-Биркенфельд.
Портрет ландграфа Людвига IX Гессен-Дармштадтского:
Портрет Генриетты-Каролины, пфальцграфини Цвейбрюкен-Биркенфельд. А. Пэн:
Их старший сын и наследник Людвиг, впоследствии принял титул Великого герцога Гессенского и Рейнского, под именем Людвиг I.
Старшая дочь Каролина стала ландграфиней Гессен-Гомбургской.
Вторая дочь Фредерика, выйдя замуж за наследника прусского престола - принца Фридриха Вильгельма, позднее стала королевой Пруссии.
Именно это обстоятельство делало брак российского наследника с одной из гессенских принцесс очень желательным для короля Фридриха Великого.
Об этом он пишет в своих записках: «Старшая сестра сих принцесс находилась в супружестве за принцем Прусским; следовательно, был для Пруссии великий выигрыш, когда одна из них учинится Великой княгиней, ибо, прибавя узы родства к узам союзного дружества, казалось, что союз Пруссии с Россией сделается ещё гораздо теснее».
Внимание Екатерины II к принцессам Гессен-Дармштадтским, выразилось прежде всего в желании получить подробные сведения о них.
Изучив информацию, предоставленную бароном Ассебургом, императрица поделилась с ним своими впечатлениями: «Принцессу Вильгельмину Дармштадтскую мне описывают, особенно со стороны доброты сердца, как совершенство природы; но помимо того, что совершенства, как известно, в мире не существует, вы говорите, что у нее опрометчивый ум, склонный к раздору. Это, в соединении с умом ее батюшки и с большим количеством сестер и братьев, частью уже пристроенных, а частью еще ожидающих, чтобы их пристроили, побуждает меня в этом отношении к осторожности».
Тем не менее, окончательный выбор императрица решила сделать только после личного знакомства с принцессами. Воспитателю Великого князя Павла – графу Панину, императрица написала: «У ландграфини, слава Богу, есть еще дочери на выданье; попросим ее приехать сюда с этим роем дочерей; мы будем очень несчастливы, если из трех не выберем ни одной, нам подходящей. Посмотрим на них, а потом решим».
28 апреля 1773 года, Екатерина отправила официальное приглашение в Россию ландграфине Гессен-Дармштадтской с тремя дочерьми – Амалией, Вильгельминой и Луизой, подкрепленное немалой – 80 000 гульденов – суммой на дорогу.
Императрица считала, «что Европа и Россия примут за новое проявление ее величия и могущества то обстоятельство, что иностранная владетельная особа везет троих своих дочерей напоказ и на выбор наследнику всероссийского престола. До сих пор на Западе существовал обычай, в силу которого одни короли не ездили за своими невестами, а их привозили к ним, но заочно помолвленными или даже обрученными. А тут невесты еще не было, и вообще тому, чего великая государыня добилась от ландграфини Дармштадтской, не бывало примера в истории», - (барон Бюлер, историк).
От Любека до Ревеля (Таллина) ландграфиню с дочерьми должен был сопровождать генерал-майор Ребиндер, от Ревеля до Царского Села – барон Черкасов.
Барон Черкасов получил от императрицы весьма интересный документ, содержащий правила поведения для принцессы, которая будет «иметь счастье сделаться невесткой Екатерины и супругой Павла Петровича», созданный лично императрицей или при ее непосредственном участии и озаглавленный «Наставления Екатерины II, данные княгиням российским».
Вот их краткое содержание: сделавшись женой Павла Петровича, принцесса не должна слушать никаких наветов злобных людей против императрицы или цесаревича, а в деле политики не поддаваться внушениям иностранных министров. Среди развлечений и забав она всегда должна помнить то положение, которое занимает, а потому держать себя с достоинством и не допускать короткого обхождения, которое может вызвать недостаток почтительности. Что касается тех денежных средств, которые будут отпускаться на ее расходы, то ими она должна пользоваться благоразумно, чтобы никогда не делать долгов. Так как праздность влечет за собой скуку, последствием которой бывает дурное расположение духа, надо стараться, исполнив все свои обязанности, искать занятий в свободные часы. Чтение образует вкус, сердце и ум; если принцесса сумеет найти в нем интерес, то это будет, конечно, всего лучше; кроме того, она может заниматься музыкой и всякого рода рукодельями; разнообразя свой досуг, она никогда не будет чувствовать пустоты в течение дня. Столь же опасно избегать света, как слишком любить его. Не следует тяготиться светом, когда придется бывать в обществе, но надо уметь обходиться без света, прибегая к занятиям и удовольствиям, способным украсить ум, укрепить чувства или дать деятельность рукам. “Наставления” заканчиваются 13-м пунктом: «Следуя этим правилам, принцесса должна ожидать самой счастливой будущности. Она будет иметь самого нежного супруга, которого она составит счастье и который, наверно, сделает ее счастливой; она будет иметь преимущество именоваться дочерью той императрицы, которая наиболее приносит чести нашему веку, быть ею любимой и служить отрадой народу, который с новыми силами двинулся вперед под руководством Екатерины, все более прославляющей его, и принцессе останется только желать продления дней Ее Императорского Величества и Его Императорского Высочества Великого Князя, в твердой уверенности, что ее благополучие не поколеблется, пока она будет жить в зависимости от них».*
15 июня 1773 года, состоялось знакомство Екатерины и Павла с гессенским семейством.
Разумеется, на первый план в столь важном деле выходили политические мотивы, т.е. укрепление дружественных связей с Пруссией, но политику оттеснила сила более могущественная, чем все расчеты и интриги – любовь.
После первой же встречи с юными принцессами, Павел пишет в дневнике: «Несмотря на усталость, я все ходил по моей комнате… вспоминая виденное и слышанное. В этот момент мой выбор почти уже остановился на принцессе Вильгельмине, которая мне больше всех нравилась, и всю ночь я ее видел во сне».
Престолонаследнику Российской империи хватило единственного взгляда, чтобы понять – ОНА.
Избранница Великого князя - семнадцатилетняя Вильгельмина Луиза - была наиболее заметной из трех сестер, хотя, характеристика, данная принцессе бароном Ассебургом (одним из основных устроителей брака), в письме к воспитателю Павла - графу Панину, наводит на размышления: «Принцесса Вильгельмина... до сих пор затрудняет каждого, кто хотел бы разобрать истинные изгибы её души, тем заученным и повелительным выражением лица, которое редко её покидает. Я часто приписывал это монотонности двора, необыкновенно однообразного... Удовольствия, танцы, наряды, общество подруг, игры, наконец, всё, что обыкновенно возбуждает живость страстей, не достигает её. Среди всех этих удовольствий принцесса остаётся сосредоточенной в самой себе, и когда принимает в них участие, то даёт понять, что делает это более из угождения, чем по вкусу. Есть ли это нечувствительность, или руководит ею в этом случае боязнь показаться ребёнком? ...основные черты этого характера для меня ещё покрыты завесой... Ландграфиня отличает её, наставники выхваляют способности её ума и обходительность нрава; она не выказывает капризов; хотя холодна, она остаётся ровной со всеми, и ни один из её поступков ещё не опровергнул моего мнения о том, что сердце её чисто, сдержанно и добродетельно, но что его поработило честолюбие… Ее нрав и манеры приобрели некоторую небрежность; но они смягчатся, сделаются приятнее и ласковее, когда она будет жить с людьми, которые особенно привлекут ее сердце. Ожидаю того же от направления ее ума, ныне недеятельного и привязанного к небольшому числу местных идей и невнимательного более по привычке, чем по естественной наклонности; серьезного и подчиненного некоторым предубеждениям, но который - в иной местности и при иных обязанностях - должен будет приобрести более обширности, прелести, верности и прочности. Принцесса захочет нравиться. Она из всего молодого Дармштадского семейства имеет наиболее грации и благородства в манерах и в характере, точно так же как она имеет всего более находчивого ума».
Портрет принцессы Вильгельмины Гессен-Дармштадтской:
Однако, императрица Екатерина сочла выбор сына удачным, отчасти, здесь сыграло свою роль и то, что Фридрих II настаивал на кандидатуре старшей принцессы – Амалии.
Екатерина писала по этому поводу: «Не особенно останавливаюсь я на похвалах, расточаемых старшей из принцесс гессенских королем прусским, потому что я знаю, как он выбирает и какие ему нужны; то, что нравится ему, едва ли бы нас удовлетворило. Для него – чем глупее, тем лучше; я видала и знаю выбранных им...».
Сама же императрица решила, что «старшая очень кротка, у младшей, по-видимому, много ума, вторая имеет все, что нам нужно: ее физиономия прелестна, ее черты правильны, она приветлива, умна, я очень ею довольна…».
Уже через три дня, 18 июня, последовало официальное предложение, сделанное от имени сына самой Екатериной.
В тот же день был отправлен курьер к ландграфу Гессен-Дармштадтскому. Ответ пришел необыкновенно быстро, менее чем за два месяца: «...третьего дня вернулся курьер… и привез согласие на брак принцессы Вильгельмины с Великим Князем. Хотя этого должны были ожидать, но кажется, как будто уверенность в этом произвела заметное довольство; по крайней мере, таково впечатление, произведенное на Великого Князя, который вне себя от радости и видит величайшее счастье в браке своем с этой принцессой; он очень в нее влюблен и считает ее вполне достойной его любви и уважения...», - (из донесения прусского посла, графа Сольмса, от 3 августа 1773 г.).
Разумеется, ландграфиня Генриетта не могла не послать благодарственного письма главному свату – королю Пруссии: «Никогда не забуду, что я обязана Вашему Величеству устройством моей дочери Вильгельмины... Великий князь, сколько можно заметить, полюбил мою дочь и даже больше, чем я ожидала».
15 августа Вильгельмина приняла православие, и получила имя Натальи Алексеевны.
На следующий день состоялось ее обручение с Великим князем, и к новому имени добавился новый титул – Великая княгиня.
29 сентября 1773 года состоялась свадьба, отпразднованная с большой пышностью. Помимо непосредственной церемонии бракосочетания прошли праздники для всех сословий: для дворян, купцов, простых людей. Завершились двухнедельные празднества фейерверком.
В чем же причина такой поспешности, почти неприличной для царственных особ?
Любовь? Да, разумеется, но не только…
20 сентября – день рождения Великого князя Павла.
Хотя, он уже год как являлся совершеннолетним, Екатерина официально этого не признавала, поскольку, он вполне мог предъявить права на престол, причем, куда более основательные, чем у нее самой. Ведь она все-таки совершила государственный переворот и свергла своего мужа – законного императора.
Именно поэтому, его восемнадцатый день рождения прошел тихо и незаметно. А девятнадцатый, императрица, являясь умным и расчетливым политиком, заменила брачной церемонией.
Пусть подданные радуются свадьбе и, поменьше думают о том, чей же на самом деле трон.
Мать и сестры Великой княгини Натальи также присутствовали на свадьбе и, покинули Россию 15 октября того же года.
(Следует отметить, что судьбы сестер Натальи оказались довольно тесно связаны с домом Романовых.
Принцесса Амалия вышла замуж за наследного принца Баденского Карла-Людвига, а ее дочь Луиза Мария Августа стала более известна в России как Елизавета Алексеевна, супруга императора Александра I .
Принцесса Луиза стала женой Великого герцога Саксен-Веймар-Эйзенах Карла Августа; ее сын Карл Фридрих, в свою очередь, женился на Великой княжне Марии - дочери Павла от второго брака).
Но вернемся к главной героине.
Свежеиспеченная Великая княгиня была буквально осыпана подарками: в день свадьбы – бриллиантовые пряжки, на следующий день – убор из изумрудов и бриллиантов, наконец, от любящего мужа – рубиновое ожерелье стоимостью 25 000 рублей.
Первое время все идет замечательно: влюбленный Павел не надышится на жену, которую он называет «тихий ангел».
В действительности же, «тихий ангел» - «хитрая, тонкого проницательного ума, вспыльчивого, настойчивого нрава женщина», которая «без труда обнаружила секрет воздействия на мужа, причем делает это так, что он отстраняет от себя тех немногих близких ему людей, которых он сам выбрал…», и «…сердце у нее гордое, нервное, холодное, быть может, несколько легкомысленное в своих решениях...».
Портрет Великой княгини Натальи Алексеевны. П.-Э. Фальконе, 1773 г.:
Тем не менее, свекровь также очарована невесткой, по крайней мере, сначала.
10 ноября 1773 г., Екатерина пишет ландграфине Гессенской:
«Ваша дочь здорова, она по-прежнему кротка и любезна, какою Вы ее знаете. Муж обожает ее, то и дело хвалит и рекомендует ее, я слушаю и иногда покатываюсь со смеху, потому что ей не нужно рекомендаций, ее рекомендация в моем сердце, я ее люблю, она того заслужила и я совершенно ею довольна. Нужно быть ужасно придирчивой и хуже какой-нибудь кумушки, чтобы не оставаться довольной этой принцессой, как я ею довольна, что и заявляю вам, потому что это справедливо. Я просила ее заняться русским языком; она мне обещала. Вообще наша семейная жизнь идет очень хорошо...».
Между тем и императрица, и вся страна нетерпеливо ждут появления наследника.
Как пишет Великая княгиня матери, 1 февраля 1774 года: «О моем состоянии нельзя сказать ни “да” ни “нет”. Здесь думают, что “да”, потому что хотят этого. Я же боюсь, что “нет”, но веду себя как будто “да”».
Весна 1774 года. Ребенка пока что нет, но идиллия продолжается.
«Недавно императрица высказала, что обязана Великой княгине за то, что ей возвращен ее сын, и что она поставит задачей своей жизни доказать свою признательность за такую услугу, действительно, она никогда не пропускает случая приласкать эту принцессу, которая обладает даже меньшим умом, чем великий князь, несмотря на то приобрела над ним сильное влияние и, кажется, до сих пор весьма успешно приводит в исполнение наставления, несомненно, данные ей ее матерью, ландграфиней.», - (из донесения английского посланника Гуннинга).
Портрет Великой княгини Натальи Алексеевны:
Портрет Великого князя Павла Петровича. Неизвестный художник последней четверти XVIII в.,(копия с работы Ж.Л. Вуаля).:
Другой английский посланник – Гаррис, пишет о Великой княгине: «Эта молодая принцесса была горда и решительна, и в течение ее жизни наверное возникла бы борьба между свекровью и невесткой».
Гаррис оказался пророком – борьба действительно началась.
В конце 1774 года отношения свекрови и невестки совершили поворот в прямо противоположную сторону: от любви до ненависти один шаг, к тому же, подозрительно быстро пройденный.
Вот отрывок из письма Екатерины давнему другу – барону Гримму, 21 декабря 1774 г.:
«Она постоянно больна, но как же ей и не быть больной? Во всем у нея крайности. Если соберется гулять пешком, то за 20 верст, если начнет танцовать, то сразу танцует 20 контрадансов и столько же менуетов, не считая аллеманов. Чтобы в комнатах не было слишком жарко, их вовсе перестали топить. Иные натирают себе льдом лицо, мы все тело обратили в лицо. Одним словом, золотая середина от нас далека. Опасаясь людей злых, мы питаем недоверие ко всем вообще и не принимаем никаких советов - ни добрых, ни дурных. Словом, до сих пор не видать ни добродушия, ни осторожности, ни благоразумия. Бог знает, к чему все это приведет, так как слушать мы никого не хотим, а имеем собственную волюшку. Вообразите, вот уже полтора года как мы здесь, а еще ни слова не знаем по-русски. Мы требуем, чтобы нас учили, а, вместе с тем, не хотим посвятить на это минуту прилежания. Во всем одно вертопрахство, то то, то другое нам не понутру. Долгов у нас вдвое, чем достояния, а кажется едва ли кто в Европе столько получает.», (ежегодное содержание Великой княгини – 50 000 рублей – огромная по тем временам сумма – [Ростислава]
).
Состояние здоровья невестки весьма тревожит императрицу. Так, в письме барону Гримму в феврале 1775 года, Екатерина сообщает, что опасается возникновения чахотки у Великой княгини.
И все же, основная причина недовольства Екатерины, крылась совсем в другом.
В это время при дворе завязался новый узел интриг: сближение Австрии и Пруссии с Россией на почве первого раздела Польши (1772 год) было негативно воспринято Францией и Испанией.
Причем же здесь Великая княгиня?
Вопрос вполне закономерный, а вот ответ несколько неожиданный.
Весьма достоверно известно, что Павел Петрович, увы, не блистал красотой; напротив, его лучший друг – граф Андрей Кириллович Разумовский (сын бывшего гетмана Украины и племянник фаворита Елизаветы Петровны), был не только красив, но обладал блестящими способностями (окончил Страсбургский университет) и, вдобавок, успел отличиться в одном из знаменитых сражений русско-турецкой войны - Чесменском.
Ну как тут было устоять? Наталья Алексеевна безумно влюбилась в Андрея, он ответил взаимностью, а встречаться было очень просто: граф Разумовский был не только другом Павла, но и камергером «малого двора», т.е. особой, наиболее приближенной к супругам по придворной должности.
Портрет Андрея Разумовского, А. Рослин, 1776 г.:
Именно Андрей, не устоявший перед франко-испанским золотом, вовлек в политику Наталью Алексеевну, а далее совсем просто – где Наталья, там и Павел.
Более того, поговаривали даже, что Наталья намерена взять пример со свекрови и, совершить новый государственный переворот.
В отличие от сына, Екатерина излишней доверчивостью не страдала и, получив столь компроментирующие сведения – правда, без стопроцентных доказательств (в виде слухов), попыталась обратить внимание сына на слишком тесные отношения его жены и лучшего друга.
Ожидаемых результатов это не принесло.
Наталья внушила Павлу, что это клевета, цель которой – поссорить их.
Павел легко поверил жене, тем более, что его отношения с матерью никогда не отличались теплотой и привязанностью; взаимная неприязнь Екатерины и молодых супругов только усилилась.
Тем не менее, 27 августа 1775 года, после совместного посещения Екатериной и Натальей Троице-Сергиевой лавры, императрица пишет барону Гримму: «Моления наши услышаны: великая княгиня беременна и здоровье ее, кажется, укрепилось».
В начале 1776 года шведский художник Александр Рослин написал 2 портрета Великой княгини (очень редкий случай – изображение царственной особы в ожидании ребенка): «торжественный»
и «почти домашний»:
Увы, судьба жестоко обошлась с Натальей Алексеевной.
10 апреля у Великой княгини начались роды. После трех дней непрерывных страданий она так и не смогла родить ребенка. С опозданием сделанное кесарево сечение не изменило ситуацию: младенец был уже мертв, а еще два дня спустя умерла и мать.
В официальном заключении о причине смерти Великой княгини врачи объяснили неудачные роды, как следствие искривления позвоночника.
Между тем, возникла и неофициальная версия, точнее, слух о том, что Великую княгиню отравили.
Чтобы прекратить неприятные домыслы, императрица очень подробно описала кончину невестки в письме барону Гримму:
«Богу так угодно было. Что делать! Но то сказать могу, что ничего не было проронено, что только человеческий ум и искусство придумать могли к спасению ее. Но тут было стечение раз-личных несчастных обстоятельств, кои казус сей сделали почти единственным в свете.
Великий князь в Фомино воскресенье поутру в четвертом часу пришел ко мне и объявил, что великая княгиня мучится с полуночи; но как муки были не сильные, то мешкали меня будить. Я встала и пошла к ней, и нашла ее в порядочном состоянии, и пробыла у нее до десяти часов утра, и, видя, что она еще имеет не прямые муки, пошла одеваться, и паки к ней возвратилась в 12 часов. К вечеру мука была так сильна, что всякую минуту ожидали ее разрешения. И тут при ней, окромя лучшей в городе бабки, графини Катерины Михайловны Румянцевой, ее камер-фрау, великого князя и меня, никого не было; лекарь же и доктор ее были в передней. Ночь вся прошла, и боли были переменные со сном: иногда вставала, иногда ложилась, как ей было угодно. Другой день паки проводили мы таким же образом, но уже были призваны Круз и Тоде, совету коих следовала бабка, но без успеха оставалась наша благая надежда. Во вторник доктора требовали Роджерсона и Линдемана, ибо бабка отказалась от возможности. В среду Тоде был допущен, но ничто не мог предуспеть. Дитя уже был мертв, но кости оставались в одинаковом положении. В четверг великая княгиня была исповедована, приобщена и маслом соборована, а в пятницу предала Богу душу.
Я и великий князь все пять суток и день и ночь были безвыходно у нее. По кончине при открытии тела оказалось, что великая княгиня с детства была повреждена, что спинная кость не токмо была как S, но та часть, которая должна быть выгнута, была вогнута и лежала на затылке дитяти; что кости имели четыре дюйма в окружности и не могли раздвинуться, а дитя в плечах имел до девяти дюймов. К сему соединялись другие обстоятельства, коих, чаю, примера нету. Одним словом, таковое стечение не позволяло ни матери, ни дитяти оставаться в живых. Скорбь моя была велика, но, предавшись в волю Божию, теперь надо помышлять о награде потери».
Павел Петрович, боготворивший жену, находился в таком состоянии, что возникли самые серьезные опасения за его жизнь и рассудок.
Не мудрствуя лукаво, императрица применила к сыну «шоковую терапию»: она передала ему письма, найденные в потайном ящике стола Натальи. Из них Павел узнал, что обожаемая жена изменяла ему с лучшим другом и, следовательно, он мог быть отцом ее ребенка.
Великий князь так никогда и не оправился окончательно от этого удара, став еще более подозрительным и недоверчивым.
Наталья Алексеевна была похоронена 26 апреля 1776 года, в Александро-Невской лавре. Церемония, несмотря на присутствие императрицы, прошла очень скромно. Секретарь французского посольства Корберон записал в своем дневнике: «Я был неприятно поражен отсутствием погребальной пышности: как будто пожалели воздать ей должное по чести и, кажется, что сама смерть не смогла смягчить чувство зависти к ней, зародившейся в сердце лица более сильного».
Очень интересен и тот факт, что законного супруга – Великого князя Павла на похоронах не было, а возлюбленный Натальи присутствовал. Через некоторое время, граф Разумовский был сослан в Ревель (Таллин), а потом стал русским посланником в Неаполе.
Мраморный бюст Натальи Алексеевны. М.-А. Колло, 1775 г.:
Первый брачный союз Романовых с Гессен-Дармштадтским домом закончился очень трагично.
Впервые это имя появилось в доме Романовых после второй женитьбы царя Алексея Михайловича на Наталье Кирилловне Нарышкиной . Ее судьбу можно назвать более благополучной по сравнению с другими тезками.
Любимая сестра Петра I, царевна Наталья Алексеевна, была женщиной умной и талантливой. Она понимала и поддерживала брата в стремлении к европейским порядкам. Уклад, близкий к европейскому, установился в ее доме, в селе Преображенском. Здесь же царевна создала придворный театр, а позднее второй – в Санкт-Петербурге, была также режиссером и, даже (предположительно), автором четырех пьес. Однако, умерла незамужней и бездетной.
Портрет царевны Натальи Алексеевны. И. Никитин, первая половина XVIII в.:
У Петра I и Екатерины I было две дочери, названных этим именем: первая Наталья прожила 2 года и 2 месяца; вторая Наталья умерла от кори через три недели после отца – 22 февраля 1725 года, в возрасте шести лет.
Портрет цесаревны Натальи Петровны. Неизвестный художник, XIX век, с портрета Л. Каравака, ок. 1722 г.:
Великая княжна Наталья Алексеевна - сестра императора Петра II - умная, воспитанная, образованная девушка, скончалась от чахотки в 1728 году, в возрасте 14-ти лет и 4-х месяцев.
Царевич Петр Алексеевич и царевна Наталья Алексеевна. Л. Каравак, 1722 г.:
Невольно начинаешь верить в влияние имени на судьбу. Может быть, именно поэтому, Великая княгиня Наталья Алексеевна стала последней Натальей в доме Романовых.
Ната́лья Алексе́евна, урождённая принцесса Августа-Вильгельмина-Луиза Гессен-Дармштадтская (14 (25) июня 1755, Дармштадт — 15 (26) апреля 1776, Санкт-Петербург) — великая княгиня (1773), дочь ландграфа Гессен-Дармштадтского Людвига IX и Каролины Цвейбрюкен-Биркенфельдской, первая супруга великого князя Павла Петровича (впоследствии императора Павла I).
Августа-Луиза-Вильгельмина родилась 14 (25) июня 1755 года и была пятым ребёнком и четвёртой дочерью в многодетной семье ландграфа Людвига IX Гессен-Дармштадтского (1719—1790) и его первой супруги принцессы Каролины Цвайбрюкен-Биркенфельдской (1721—1774).
Девочка воспитывалась под строгим присмотром матери, прозванной «великой ландграфиней», достойной и образованной женщины, в доме которой бывали Гёте, Гердер и другие знаменитости того времени. Уже в юные годы девушка отличалась незаурядным умом, сильным характером и пылким темпераментом.
Отец-Людвиг IX Гессен-Дармштадтский
Мать - Генриетта Каролина Пфальц-Биркенфельдская
Старший брат -Лю́двиг I, вели́кий ге́рцог Ге́ссенский (14 июня 1753, Пренцлау — 6 апреля 1830, Дармштадт) — ландграф Гессен-Дармштадтский (под именем Людвиг X), впоследствии первый великий герцог Гессенский.
Сестра -Фридерика Луиза Гессен-Дармштадтская (16 октября 1751 близ Пренцлау — 14 августа 1805, Берлин, дворец Монбижу) — вторая супруга короля Пруссии Фридриха Вильгельма II.
Фридерика Амалия Гессен-Дармштадтская (нем. Friederike Amalie von Hessen-Darmstadt; 20 июня 1754, Пренцлау — 21 июня 1832, Брухзаль) — принцесса Гессен-Дармштадтская, в замужестве наследная принцесса Баденская.
Сестра -Луиза Гессен-Дармштадтская (30 января 1757, Берлин — 14 февраля 1830) — принцесса Гессен-Дармштадтская и великая герцогиня Саксен-Веймар-Эйзенахская.
****
Брачные планы
В 1772 году великому князю Павлу Петровичу исполнилось восемнадцать лет, и его мать, императрица Екатерина, начала поиски невесты для наследника. После долгих поисков остановились на двух кандидатурах: Софии-Доротеи Вюртембергской и Вильгельмины Гессен-Дармштадтской. Но Софии только исполнилось тринадцать лет, а Екатерине срочно нужен был наследник, поэтому императрица была вынуждена остановить свой выбор на трёх принцессах Гессен-Дармштадтских.
Императрица Екатерина II
Вигилиус Эриксен
Портрет Великого Князя Павла Петровича - WGA23014
Стефано Торелли
****
Принцессу Вильгельмину Дармштадтскую мне описывают, особенно со стороны доброты сердца, как совершенство природы; но помимо того, что совершенства, как мне известно, в мире не существует, вы говорите, что у неё опрометчивый ум, склонный к раздору. Это в соединении с умом её сударя-батюшки и с большим количеством сестёр и братьев, частью уже пристроенных, а частью ещё ожидающих, чтобы их пристроили, побуждает меня в этом отношении к осторожности. Однако я прошу вас взять на себя труд возобновить ваши наблюдения…
Фридрих II Великий
****
Фридрих II король Пруссии желал этого брака, он уговорил ландграфиню Каролину на поездку в Россию, убедив в важности этого брака для Пруссии.
В октябре 1772 года Екатерина писала Никите Ивановичу Панину:
У ландграфини, слава Богу, есть ещё три дочери на выданье; попросим её приехать сюда с этим роем дочерей; мы будем очень несчастливы, если из трёх не выберем ни одной, нам подходящей. Посмотрим на них, а потом решим. Дочери эти: Амалия-Фредерика — 18-ти лет; Вильгельмина — 17-ти; Луиза — 15-ти лет… Не особенно останавливаюсь я на похвалах, расточаемых старшей из принцесс Гессенских королём прусским, потому что я знаю и как он выбирает, и какие ему нужны, и та, которая ему нравится, едва ли могла бы понравиться нам. По его мнению — которые глупее, те и лучше: я видала и знавала выбранных им.
Андрей Разумовский. Художник А.Рослин, 1776 г.
****
За ландграфиней Каролиной и её дочерьми Екатерина отправила три фрегата. Одним из них командовал граф Андрей Разумовский.
Встреча цесаревича с принцессами Амалией (1754—1832); в будущем принцесса Баденская), Вильгельминой и Луизой (1757—1830); в будущем великая герцогиня Саксен-Веймар-Эйзенахская) произошла в Гатчине 15 июня 1773 года. Павел выбрал Вильгельмину. Екатерина писала:
… Мой сын с первой же минуты полюбил принцессу Вильгельмину, я дала ему три дня сроку, чтобы посмотреть, не колеблется ли он, и так как эта принцесса во всех отношениях превосходит своих сестёр… старшая очень кроткая; младшая, кажется, очень умная; в средней все нами желаемые качества: личико у неё прелестное, черты правильные, она ласкова, умна; я ею очень довольна, и сын мой влюблён …
Дворец в Гатчине со стороны сада
****
27 июня 1773 года герцогиня Каролина и три её дочери были удостоены Ордена Святой Екатерины.
15 августа 1773 года принцесса Вильгельмина восприняла святое миропомазание с именем и титулом великой княжны Наталии Алексеевны, а на следующий день состоялось и её обручение с великим князем Павлом Петровичем.
****
Брак
29 сентября 1773 года состоялось торжественное бракосочетание великого князя Павла Петровича и великой княжны Наталии Алексеевны в Церкви Рождества Пресвятой Богородицы[источник не указан 884 дня], стоявшей на месте нынешнего Казанского собора. Очень скоро она показала свой властный и непостоянный характер. Английский посланник Д. Харрис отмечал, что она «управляла мужем деспотически, не давая себе даже труда выказать малейшей к нему привязанности».
Великая княгиня Наталья Алексеевна
Великая княгиня Наталья Алексеевна
****
Жизнь в России
Павел Петрович был доволен супругой, но отношения с Екатериной у великой княгини не сложились. С любопытством присматриваясь ко двору российской императрицы, она видела мало хорошего для себя. «Молодой двор» развлекался французской поэзией, театром, но больше всего политическими интригами против Екатерины II. Во главе этих увлечений стояла Наталья Алексеевна. Воспитанная в Европе в свободном духе, Наталья Алексеевна проявляла определённую самостоятельность в высказываниях, придерживаясь либеральных идей и даже порой выступала за освобождение крестьян. Это явно не нравилось государыне:
… Опасаясь злых, мы не доверяем целой земле. Не слушаем ни хороших, ни худых советов. До сих пор нет ни добродушия, ни осторожности, ни благоразумия во всем этом, и Бог знает, что из этого будет, так как никого не слушают и все хотят делать по-своему.
спустя полтора года и более мы ещё не говорим по-русски, хотим, чтобы нас учили, но не хотим быть прилежными. Долгов у нас вдвое больше, чем состояния, а едва ли кто в Европе столько получает.
Великая княгиня Наталья Алексеевна
К мужу любви Наталия Алексеевна не испытывала, но, пользуясь своим влиянием, старалась держать его в отдалении от всех, кроме узкого круга своих друзей. По свидетельству современников, великая княгиня была женщиной серьёзной и честолюбивой, с гордым сердцем и крутым нравом. Кроме того, она состояла в браке уже два года (с 29 сентября 1773 года), но наследника всё не было.
В 1776 году двор императрицы Екатерины взбудоражен: было объявлено о долгожданной беременности великой княгини Наталии Алексеевны.
Великая княгиня Наталья Алексеевна
Смерть
10 апреля 1776 года в четыре часа утра у великой княгини начались первые боли. При ней находились врач и акушерка. Схватки длились несколько дней, вскоре врачи объявили, что ребёнок мертв. Екатерина II и Павел находились рядом.
Младенец не смог появиться на свет естественным путём, а врачи не использовали ни акушерские щипцы, ни кесарево сечение. Ребёнок погиб в утробе и инфицировал организм матери. «Дело наше весьма плохо идет, — сообщала Екатерина своему статс-секретарю С. М. Козмину, возможно, на следующий день, в письме, помеченном 5 часами утра. — Какою дорогой пошел дитя, чаю, и мать пойдет. Сие до времени у себя держи…».
Через пять дней мучений в 5 утра 15 апреля 1776 года великая княгиня Наталия Алексеевна скончалась.
Великая княгиня Наталья Алексеевна
****
Екатерина писала:
Вы можете вообразить, что она должна была выстрадать и мы с нею. У меня сердце истерзалось; я не имела ни минуты отдыха в эти пять дней и не покидала великой княгини ни днем, ни ночью до самой кончины. Она говорила мне: «Мы отличная сиделка». Вообразите моё положение: надо одного утешать, другую ободрять. Я изнемогла и телом и душой…
Наталья Алексеевна не нравилась императрице, и дипломаты сплетничали, что она не дала врачам спасти невестку. Вскрытие, тем не менее, показало, что роженица страдала дефектом, который не позволил бы ей родить ребёнка естественным путём, и что медицина того времени была бессильна ей помочь. Но поскольку дело происходило в России, де Корберон сообщал, что никто не поверил официальной версии, и что Потемкин посещал акушерку великой княгини по фамилии Зорич и передал ей роковой приказ. Официальной же причиной смерти принцессы было названо искривление позвоночника. По некоторым указаниям, в детстве она страдала горбатостью либо сутулостью, которые исправлялись, по обычаю того времени, жестким корсетом, что и привело к неправильному расположению костей таким образом, что они препятствовали естественному рождению ребёнка.
Великая княгиня Наталья Алексеевна
https://ru.wikipedia.org/wiki/Наталья_Алексеевна_(великая_княгиня)
