В журнале "Посев" № 2 (февраль 2013) напечатана статья Елены Смородины "Обновленческий
Златоуст А. И. Введенский". Ссылка на PDF-версию этого номера:
http://nts-rs.ru/1302.pdf
Меня попросили написать отзыв или рецензию.
Вряд ли это можно назвать рецензией, но мне важнее просто выразить своё отношение к обновленчеству и к Совдепии в целом.
ЧТО ТАКОЕ ХОРОШО И ЧТО ТАКОЕ ПЛОХО
(или Кто такой Александр Введенский)
В мире не было и нет абсолютного злодея, человека, в сердце, в душе, в голове которого нет ничего хорошего. Фантасты утверждают, что бурный научный прогресс позволит учёным в недалёком будущем сотворить такое существо в пробирке. Правда, где Господь Бог отыщет для него подходящую душу, пока не решено.
Абсолютного праведника, думаю, не удастся вырастить никому, нигде и никогда («нет человека, иже жив будет и не согрешит»).
От Бога потенция, от человека реализация, каждый из нас несёт ответственность за использование потенции во благо или во зло. И тут же перед нами возникает вопрос: что такое благо и что такое зло?
Нам дана однозначная заповедь: «Не убий!» Но однозначна ли она? Вспомним «Три разговора» Владимира Соловьёва. В равной ли мере согрешили убийцы Каин, Моисей, Самсон
, царь Давид?
Убить «бесполезную» старуху-процентщицу, зарезать кровожадного злодея Марата, застрелить палача Урицкого, участвовать в покушении на Ленина или Гитлера - что дозволено?
Священное Писание рисует всех людей, окружавших Сына Человеческого, далеко не античными героями. В Библии, пожалуй, вообще нет герое, там есть только люди. Герои появятся значительно позже, когда будут написаны жития святых. Но новомученики и исповедники ХХ века - опять не герои, а лишь простые люди. Как, впрочем, и палачи, доносчики, предатели, которые жили и живут рядом с ними и с нами.
В агиографии нового и новейшего времени нам без малого сто лет беспрерывно внушали, что хорошо и морально то, что полезно в данный исторический момент нашему родному большевистскому государству. Ещё в детском саду мне читали книги и показывали фильмы о создателях и руководителях Совдепии. «Там Блюхер и Буденный встречают батальоны», - распевали мы хором. А через два дня выяснилось, что Блюхер - японский шпион, агент мирового империализма. И П.Постышев - шпион, и И.Якир - наймит буржуазии.
За разрешением недоуменных проблем я обратился к соседям дяде Пете и тёте Фране. Они разъяснили, что П.Постышев не шпион, но убийца: он организовал Голодомор и убил на Украине миллион человек, а может и больше. Бог его справедливо наказал. И.Якира тоже.
В 1980 году я поступил в Московскую духовную семинарию. Опять на меня лавиной обрушилась ложь, коммунистическая агитация и пропаганда. В лекциях, в конспектах, в книгах была правда. Частичная правда, дозированная правда. Тенденциозная правда, односторонняя правда. Агитпроповская интерпретация правды.
Ни Й.Геббельс, ни А.Жданов не лгали в прямом смысле слова. Они подавали именно тенденциозную правду. Одни дикторы цитировали источники и документы, подтверждающие доклады Геббельса и опровергающие Жданова, другие опровергали Геббельса и свидетельствовали, что Жданов, безусловно, прав.
В каждом поколении есть миллионы людей, жаждущих сладкого обмана, ненавидящих горькую правду. В XIX веке люди очень сомневались, что Александр Пушкин писал лучше Фаддея Булгарина, в XXI веке их правнуки обливаются слезами над зловредными вымыслами архимандрита Тихона (Шевкунова) и не желают даже в руки брать книги архиепископа Василия (Кривошеина).
Моя аксиология основана на постулате, что Совдепию и Третий Рейх строил на земле сатана, а мы все были в цехах его строительного комбината сотрудниками. Думается, прежде чем писать что-либо о любом известном политике, артисте, священнослужителе, следует оценить его личный вклад в дьявольское национал-социалистическое или коммунистическое государство. Чем ревностнее и добросовестнее трудился, чем больше сотворил, тем ниже оценка. Кое-кого из элиты, из ближайшего окружения того строителя повесили в Нюрнберге в 1946 году, но далеко-далеко не всех.
Посему мне совершенно безразличны жаркие, «принципиальные» споры о личности И.Сталина, Ф.Дзержинского, Н.Бухарина, Л.Троцкого, митрополита Сергия (Страгородского), «митрополита» Александра Введенского. Наши советские люди, кажется, не спорят о личностях Г.Гиммлера, А.Розенберга, К-А.Кальтенбруннера ни на центральном телевидении, ни в газетах, ни на коммунальных кухнях. Я отвергаю не какие-то колёсики и винтики, не болтики и гаечки, а всю структуру, весь механизм.
Я отказываюсь восхищаться героизмом и мастерством гитлеровского аса, разбомбившего в сентябре 1939 г. колонну войска польского, сбившего дюжину британских самолётов летом 1940, потопившего американский конвой осенью 1943. Почему я должен восхищаться «подвигами» тех, кто сбивал американские самолёты над Северной Кореей в 1950-53 гг.?
По мне генералы бронетанковых войск Гудериан и Манштейн, генералы войск СС и генералы агитпропа творили одно общее дело. Естественно, я не намерен сажать кого-либо на скамью трибунала: на всех преступников в самом большом зале всё равно места не хватит, да и не поповское это дело сажать. Если фельдмаршалов Кeйтеля и Йоделя повесили, что делать с генералами, полковниками, майорами. капитанами? На каком уровне заканчивается уголовная ответственность? Не знаю. И никто не знает. Но я убеждён. что нравственная ответственность каждого из них и каждого из нас не заканчивается нигде и никогда, на какой бы ступеньке общественной и политической лестницы они и мы ни стояли.
Учителя, библиотекари, писатели, священнослужители, профессиональные спортсмены, артисты, вертухаи, художники, дикторы - все были генералами, офицерами, солдатами всесоюзной армии коммунистической агитации и пропаганды. Каждый день каждый из нас шёл в бой за Родину! за Сталина! творил суще дьявольское дело.
Не надо валить всю ответственность на И.Сталина, Н.Ежова, А.Жданова, В.Куроедова. Без нас, рядовых подлецов и мерзавцев, они никого бы не убили, не ошельмовали, не отправили на Колыму, не посеяли бы смуту и разруху в сердцах, душах и головах миллионов, не разрушили бы тысячи храмов, не испоганили бы города, реки, леса, поля, озёра.
Во время гражданской войны, во время последующих десятилетий «коммунистического строительства» спрятаться было негде, каждый человек жил и умирал ради блага России и её народа или ради уничтожения России и возведения на её территории Совдепии. Генерал П.Врангель, генерал А.Кутепов были и остаются героями России. Те, кто выследил Кутепова, предал, схватил и убил - герои Совдепии. Они лишь по недоразумению именуются русскими людьми, они - коммуняки, граждане III-го Интернационала. П.Врангель и В.Ленини, А.Колчак и Л.Троцкий, о.С.Булгаков и о.В.Красницкий - не сограждане, они пребывают на разных уровнях бытия.
И.А.Бунин - русский писатель, М.А.Шолохов - советский. Патриарх Тихон, митрополит Кирилл (Смирнов), священник Анатолий Жураковский, мирянин Борис Талантов служили России и умерли за Россию, за Православную Российскую Церковь.
Митрополит Сергий (Страгородский), «митрополит» Александр Введенский, митрополит Николай (Ярушевич), священник Гавриил Костельник служили Совдепии, а кто-то из них даже умер за неё.
Исходя из принятого мною постулата, я оцениваю жизнь и деятельность М.Шолохова, Г.Улановой, В.Качалова, Е.Ярославского, «протопресвитера всея Руси» Владимира Красницкого, любых спортсменов, в честь побед которых где-то звучал Гимн Советского Союза, оценкой «двойка с минусом». Разумеется, если они не покаялись в своём служении дьявольскому режиму, не отреклись от него, не дунули и не плюнули на него.
Благие намерения, равно как и форма носа, цвет глаз, длина ноги от бедра до кончика пальцев и личная порядочность в быту каждого из них меня не интересует. Как не интересует, были ли А.Гитлер вегетарианцем, изменял ли он Еве Браун. Достаточно того, что он - А.Гитлер.
В подобной оценке Совдепии, Третьего Рейха, их создателей, строителей и героев я отнюдь не оригинален. В меру сил и способностей я попытался усвоить аксиомы миросозерцания и правосознания И.А. Ильина. Он строжайше разграничивал национальные интересы России и Совдепии, неустанно учил всех нас ни в коем случае не смешивать эти два разных государства. Мне не довелось прочитать у И.А. Ильина ни одного доброго слова о красных попах или об «алексеевской» церкви. Просто потому, что он считал РПЦ МП интегральной частью лживой Совдепии. А по какому ведомству служит тот или иной советский человек, какая форма одежды ему присвоена, какими орденами и званиями он награждён, где он пляшет и где поёт, в какой газете или в каком журнале будет напечатано сообщение о его смерти Ивана Александровича не интересовало:
«И одежда не гарантирует ничего. Разве иеро-чекисты, прилетавшие в Париж и соблазнившие митрополита Евлогия и митрополита Серафима (Лукьянова) - были не в рясах? Разве Скоблин не имел права на форму белого генерала? Разве шулер не выдаёт себя слишком безукоризненным фраком и белоснежной рубашкой с бриллиантовыми запонками?»
Александр Иванович Введенский был точно таким же иеро-чекистом в рясе, как те, что прилетали в 1945 г. в Париж. Быть может, чуть-чуть омерзительнее других, ибо сам, по доброй воле одним из первых бодро побежал наниматься в лакеи к новой власти «рабочих и крестьян». Он не постыдился уже в самом начале двадцатых годов воспеть осанну творцам сатанинского дела, тем, кто насиловал, грабил, убивал Россию. В те годы А.Введенскому было дозволено «советской властью» написать и опубликовать несколько книг (митрополиту Сергию (Страгородскому) и митрополиту Николаю (Ярушевичу) такая милость будет оказана только через долгих двадцать лет). Две из его книг стоят у меня на полке. Вот «Церковь и государство. (Очер взаимоотношений церкви и государства в России 1918-1922) » М., 1923.
Нет нужды прочитывать все 253 страницы, достаточно первых полутора («Введение»), чтобы понять: обыкновенный «Спутник атеиста» или «Блокнот агитатора». Не меняя ни одной буквы, можно целыми абзацами из одного опуса в другой или третий перепечатывать.
«Церковь была оплотом монархии. Когда монархия рухнула, церковь повисла в воздухе», - так начинается книга. Если кому-либо доступна подобная логика, покорнейше прошу объяснить: почему же оплот-то повис? Кто на ком стоял и держался?
«И быстро тонет в бездне церковной контрреволюции маленькая лодочка подлинной евангельской традиции», «Смертельная ненависть к большевикам и где-то на заднем плане любовь ко Христу», "Лучшие (но очень немногочисленные) силы цер
кви хотят поставить церковь не во враждебные, а в дружеские отношения с освобожденным народом. Но - сильна мрачная реакция церкви. Она притаилась. Но скоро подымает голову свою. По мере развития революции, все реакционные силы сплачиваются около церкви", "Члены собора рассказывают, что делается на местах. Чисто политически-обывательская сводка, не имеющая ничего общего с евангелием, во имя которого собор как будто бы собирался"…
Это, повторю, только первые полторы странички.
Небольшая иллюстрация к словам А.Введенского: «Рассказывают, что делается на местах. Чисто политически-обывательская сводка». Привожу этот, а не какой-то иной документ, просто потому, что он написан митрополитом Петроградским Вениамином, запретившим протоиерея Александра Введенского в священнослужении. «Зимний» храм в с. Карабаново Костромской епархии, где мы служим ежегодно семь месяцев, освящён во имя Петроградских новомучеников митрополита Вениамина, архимандрита Сергия, Юрия и Иоанна.
«Сегодня был у меня племянник Преосвященного Варсонофия. Он передавал такие подробности. Всё было спокойно. 1 сентября Владыка поехал в Горицкий монастырь. Когда он возвращался оттуда, на пути останавливают лошадей два красноармейца. Варсонофий? - грозно спрашивают. Да. Вы арестованы. Преосвященного довезли до монастыря. Приказали кучеру, это и был племянник, студент Казанского университета, с лошадью остаться, а сами взяли и повели в тюрьму. На другой день утром расстреляли его, горицкую игумению и ещё 4 гражданина за городом, на поле, и там же закопали. Чрез сутки дали разрешение выкопать его тело ночью от трёх до пяти часов утра; когда его почти уже откопали, явились красноармейцы, начали стрелять и приказали снова закопать яму. Паника в монастыре и Кириллове ужасная. Только через два дня отслужили первую панихиду. Народ плачет за панихидами. Для производства этого суда приезжали из Череповца» («Приспело время подвига…» Документы Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. о начале гонений на Церковь. М., ПСТГУ, 2012. С. 382).
Таких «обывательских сводок» - сотни. И в каждой - убийство священнослужителей без суда и следствия.
Заканчивается книга так же: доносом в соответствующую «контору», что «тихоновская» церковь есть штаб всех контрреволюционных сил.
«Тихоновщина вся сплошь строилась на ненависти к большевикам, она насквозь пронизана контр-революцией, более того - это просто контр-революция, прикрывшаяся церковными ризами и рясами» (С. 230)
«Для окончательной ликвидации этой тихоновщины В.Ц.У. весной 1923 г. созывает второй поместный Всероссийский Собор, который, наконец, уничтожит всю эту реакционную накипь, ничего общего с религией не имеющую, и установит нормальные взаимоотношения между церковью и государством». (С. 232)
Епископы-исповедники, подписавшие «Соловецкое послание», ответили не только Александру Введенскому (кстати, его имя упоминается в Послании), митрополиту Сергию (Страгородскому), но и всем прочим красным попам ХХ и ХХI века.
«Православная Церковь не может по примеру обновленцев засвидетельствовать, что религия в пределах СССР не подвергается никаким стеснениям и что нет другой страны, в которой она пользовалась бы столь полной свободой. Она не скажет вслух всего мира этой позорной лжи, которая может быть внушена только или лицемерием, или сервилизмом, или полным равнодушием к судьбам религии, заслуживающим безграничного осуждения в ее служителях. Напротив, со всей справедливостью она должна заявить, что не может признать справедливыми и приветствовать ни законов, ограничивающих ее в исполнении своих религиозных обязанностей, ни административных мероприятий, во много раз увеличивающих стесняющую тяжесть этих законов, ни покровительства, оказываемого в ущерб ей обновленческому расколу. Свое собственное отношение к государственной власти Церковь основывает на полном и последовательном проведении в жизнь принципа раздельности Церкви и государства. Она не стремится к ниспровержению существующего порядка и не принимает участия в деяниях, направленных к этой цели, она никогда не призывает к оружию и политической борьбе, она повинуется всем законам и распоряжениям гражданского характера, но она желает сохранить в полной мере свою духовную свободу и независимость, предоставленные ей Конституцией и не может стать слугой государства».
Моя полемика с краснопоповским обновленчеством началась довольно давно, лет 50 назад. В сентябре 1962 г. на приход к о.Александру Меню в Алабино приехал Анатолий Эммануилович Краснов-Левитин: он хотел отслужить панихиду о «приснопоминаемом митрополите Александре» (Введенском) в день его ангела. Отец Александр попросил меня помочь. Я ответил, что принесу кадило и буду петь только при условии, что о.Александр обещает заодно с «митрополитом» поминать на ектениях и «болярина Каина», «апостола Иуду». Стоявший рядом тогдашний друг о.Александра Меня священник Николай Эшлиман сказал, что Введенский такой же митрополит, как Емельян Пугачёв - Государь Император Пётр Фёдорович.
Анатолий Эммануилович очень обиделся: по его словам, он надеялся, что в СССР отыщется хоть одни храм, куда мракобесам и черносотенцам вход запрещён. Потом мы ещё несколько раз беседовали с Левитиным о Введенском. Мне всегда было очень интересно слушать его, но оценки и выводы у нас были диаметрально противоположные. Он неизменно называл меня «мракобесом», « черносотенцем
», «Георгием Победоносцевым".
Анатолий Эммануилович отзывался с искренней теплотой о Владимире Ленине: это «сухорукий параноик» И.Сталин, де, извратил ленинское учение. Бесхитростным человеком был Анатолий Эммануилович.
Жаль, что А.Э. Краснов не успел написать подробную биографию А.Введенского, о чём много лет мечтал.
Введенский постоянно клеветал на «Тихоновскую церковь», не стыдился лгать и публиковать любые фальшивки о связях «тихоновцев» с белогвардейской закулисой. Но Анатолий Эммануилович знал и мог рассказать о нём и много хорошего и доброго. Сегодня наши красные попы-сергианцы, именующие себя последователями святого Патриарха-исповедника Тихона, неизменно пишут о своём предтече - Александре Введенском исключительно злобно и необъективно. Смотри, например, биографическую справку из «Приложения № 2» (Краткие биографические сведения) к «Актам Патриарха Тихона» М., 1994, с. 905.
Приложение написано силами преподавателей кафедры Новейшей истории РПЦ ПСТГУ.
Обновленческий митрополит-благовестник.
Окончил Историко-филологический факультет Петербургского университета. В 1912 г. женился на дочери провинциального предводителя дворянства. В 1914 году за полтора месяца экстерном сдал экзамены и получил диплом Петербургской духовной академии. Женат. В июле 1914 года рукоположен в священника епископом Гродненским Михаилом (Ермаковым) и назначен в один из полков, стоявших под Гродно. С 1916 года священник церкви в честь Сошествия Св. Духа Николаевского кавалерийского училища [есть указ. и на другую церковь - Свт. Николая при офицерской кавалерийской школе].
Один из организаторов и секретарь Союза демократического православного духовенства и мирян, возникшего 7 марта 1917 года в Петрограде.
Член Предпарламента в качестве представителя демократического духовенства.
Был много лет (после 1919 г.) настоятелем церкви Захария и Елизаветы в Ленинграде.
В конце 1910-х - нач. 20-х гг. экстерном получил еще несколько высших образований (юриста, биолога, физика и др.).
В 1921 г. возведен в сан протоиерея.
В истории Русской Православной Церкви является основоположником обновленческого раскола и его ересиархом и апологетом.
Был выдающимся церковным деятелем и проповедником до раскола, таким оставался в годы раскола.
Был активным участником 2-го обновленческого т. н. "Всероссийского Поместного Священного Собора" 1923 года, на котором позорно подписал постановление Собора о лишении сана и монашества Свят. Патриарха Тихона. /См. Деяния II-го Всерос. Поместн. Собора Пр. Ц. М. 2-е мая 1923 г. с. 6-7/.
В 1924 году возведен в сан митрополита и назначен управляющим Московской епархией.
Назывался "митрополитом-Апологетом-Благовестником". Был постоянным членом обновленческого Священного Синода.
В 1924 году назначен на профессорскую кафедру как доктор богословия при обновленческой Московской Богословской Академии и преподавателем Ленинградского обновленческого Богословского Института по курсу Основы Богословия и Апологетики.
1/V-1928 г. присутствовал на заседании расширенного пленума обновленческого Священного Синода.
С 1932 года -- профессор и ректор Московской Богословской Академии.
В 1933 году Советом Московской Обновленческой Богословской Академии удостоен степени доктора Христианской философии.
В эти же годы был настоятелем храма Христа Спасителя в Москве.
Со 2/XII-1936 года -- настоятель Пименовской церкви в Москве.
С апреля 1940 года -- зам. Первоиерарха Православной Церкви в СССР.
С 10/X-1941 года назначен первоиерархом Православной Церкви в СССР.
В октябре 1941 года, как первоиерарх, принял титул "Святейшего и Блаженнейшего Великого Господина и Отца".
Священный обновленческий Синод примерно в 40-41 г. вынес постановление о восстановлении патриаршества, причем предрешено было это звание преподнести Святейшему Блаженнейшему Благовестнику мира митрополиту Александру Введенскому, путем избрания его на предстоящем у них Всероссийском Церковном Соборе.
Погребен на Калитниковском кладбище гор. Москвы, отпет Филаретом, митрополитом Свердловским.
А. Введенский был безусловным лидером обновленческого движения. Обладатель шести дипломов о высшем образовании, цитировавший «на память... на разных языках целые страницы» (по словам В. Шаламова), он еще после Февраля вошел в группу духовенства, стоящую на позициях христианского социализма. В Введенском было многое от модного судейского оратора и опереточного актера. Рассказывают, что когда в 1914 г. на своей первой службе в сане иерея он «начал читать текст Херувимской песни, молящиеся остолбенели от изумления не только потому, что отец Александр читал эту молитву... не тайно, а вслух, но и потому, что читал он ее с болезненной экзальтацией и с тем характерным «подвыванием», с которым часто читались декадентские стихи. А. Введенский был самым активным среди «живцов», умным, эксцентричным и честолюбивым, порой жестоким. Стремился к власти и пытался захватить ее любым способом, не гнушался отступлением от канонов, жертвовал жизнями других людей. По ходу кампании об изъятии ценностей он обратился к митрополиту Вениамину с требованием признать Высшее Церковное Управление. После жесткого отказа Введенский явился к митрополиту с Бакаевым, председателем Петроградского ГПУ. Митрополиту был поставлен ультиматум: или он подчинится ВЦУ, или… Введенский привел в митрополичий сад Александро-Невской Лавры чекистов и сделал попытку получить благословение и поцеловать митрополита Петроградского Вениаминана что тот сказал: “Здесь не Гефсиманский сад и я не Христос”. Владыка был арестован и вскоре расстрелян по обвинению в укрытии церковных ценностей.
Имя Введенского повергало в трепет ревнителей Православия и вызывало у них чувство отвращения, как к предателю и Иуде.
По словам современников, до революции о. Александр Введенский живым искренним священником, по молитвам которого совершались чудеса, говорили, что «его, одарённого множеством талантов, сгубило непомерное честолюбие». Из-за него он растратил всё, что имел. Это была страшная моральная деградация, озадачивавшая и отталкивавшая от него и его ближайших помощников».
Рабочие завода разбивают церковную утварь молотками / Фото: Владимир Родионов
Одним из идеологов обновленчества стал протоиерей Александр Введенский .
Процесс 1922 года над петроградским духовенством закончился расстрелом четырех человек. Среди казненных был митрополит Вениамин (Казанский), первый и единственный всенародно избранный петроградский архиерей. В самом начале процесса протоиерей Александр Введенский, которого верующие считали виновным в аресте митрополита Вениамина, был ранен в голову камнем, брошенным из толпы. А имя Введенского, легкомысленного и увлекающегося эрудита, эстета, музыканта и прекрасного оратора, по какому-то печальному недоразумению принявшего священнический сан, оказалось связано исключительно с расправами над священниками и чекистскими спецоперациями против православной церкви.
«Не прошла безнаказанно для юного Хлестакова…»
Сын директора Витебской гимназии Саша Введенский был классическим «мальчиком из хорошей семьи»: пожиратель книг, любитель музыки, но и не без причуд. Родителей он шокировал не декадентскими стрижками, не футуристическими рубахами и не участием в подпольных кружках (в те годы от гимназистов ждали чего-то в этом роде), а экзальтированной религиозностью. После гимназии был Санкт-Петербургский университет. Увлеченный вопросами религии провинциал посещал заседания знаменитых религиозно-философских собраний и старался пользоваться всеми возможностями интеллектуальных развлечений, которыми изобиловала столица. Как и положено прибывшему в Петербург молодому человеку, Александр Введенский принялся покорять мир. И первым шагом на этом пути должна была стать работа, посвященная современному неверию.
___
Чтобы собрать материал для бессмертного труда, Введенский поместил в газете анкету, в которую входили 11 вопросов, касающихся веры и неверия. В этом предприятии не было бы ничего необычного, если бы не одна деталь. Автор просил направлять ответы Александру Ивановичу Введенскому, проживающему на 1-й линии Васильевского острова. При этом студент не мог не знать о своем знаменитом соседе и полном тезке, философе, профессоре Санкт-Петербургского университета Введенском. Большинство людей, поспешивших ответить на вопросы анкеты, не сомневались, что оказывают услугу уважаемому профессору. И, когда открылась правда, все страшно обиделись. «Известная проделка 20-летнего юноши А. И. Введенского,- писали “Биржевые ведомости”,- воспользовавшегося совпадением своего имени, отчества и фамилии с именем популярного профессора А. И. Введенского для открытия в газете “Речь” религиозной анкеты, не прошла безнаказанно для юного Хлестакова. Огромное количество писем, именовавших легкомысленного недоросля на конвертах “его превосходительством”, “профессором СПб. Университета” и пр., сразу открыло домашним глаза на характер его поступков и сделало смелого юношу посмешищем чуть ли не всего квартала по Первой линии Васильевского острова, где он живет. …Квартиру, в которой снимает комнату злополучный молодой человек, стали осаждать ежедневно десятки людей, приходивших требовать обратно свои письма. …Многие из ответивших на анкету решили привлечь молодого человека в судебном порядке за обман. Одна дама обратилась к содействию административной власти».
До судебного преследования дело, конечно, не дошло. Тем более что профессор Введенский написал в редакцию: он знает о студенте-однофамильце, и почта их регулярно путает. Этот скандал как раз и оказался главным событием первого проекта Александра Введенского. Статья, написанная на материалах анкет, хоть и была напечатана в одном из церковных журналов, но не представляла ничего особенного. О причинах неверия и кризисе церкви в те годы не писал только ленивый.
«Правильно, молодой человек, вы нахал - так и надо…»
После окончания университета Александр Введенский совершил еще один эксцентричный поступок - принял сан священника.
Вплоть до революции подавляющее большинство русских священнослужителей происходило из священнических семей. Представители других сословий, конечно, иногда тоже принимали сан, но это случалось нечасто и воспринималось как нечто экстраординарное. Кроме того, нервный и экзальтированный молодой человек менее всего был похож на православного священнослужителя. Все обращения к архиереям с просьбой о рукоположении наталкивались на отказы - прямые или непрямые.
В конце концов Александр Введенский обратился к ректору Петербургской духовной академии с просьбой разрешить сдать экзамены за полный курс. Об этой встрече сохранился рассказ самого Введенского, записанный мемуаристом. «Что вам, собственно, от нас нужно?» - «Знаний».- «Ну, полно вздор нести - это после университета-то?» - «Я хочу стать священником, но меня нигде не берут, так вот я решил приобрести диплом Духовной академии».- «Вот это другой разговор. Правильно, молодой человек, вы нахал - так и надо, сдавайте».
Правда, академический диплом не решил проблем с рукоположением. И лишь некоторое время спустя Введенскому повезло. На него обратил внимание Георгий Шавельский, занимавший пост протопресвитера армии и флота, то есть координировавший деятельность всех полковых священников. Шавельский был человеком энергичным, имел репутацию либерала и искал ярких сотрудников, способных убеждать солдат и офицеров.
Впоследствии, Введенский говорил, что он «шел в церковь с твердым намерением сокрушить казенную церковь, взорвать ее изнутри». Но этот рассказ кажется скорее красивой фразой, чем действительным мотивом. Несомненно другое: с самого первого дня Введенский не пытался мимикрировать и, так сказать, попадать в общий стиль.
Сразу после рукоположения, служа свою первую литургию, молодой священник вдруг начал читать «Херувимскую песнь» так, как декаденты читали свои стихи.
Впрочем, в военном ведомстве декадентские привычки нового служителя мало кого волновали. Шла Первая мировая война, период военных успехов миновал быстро, что не способствовало поднятию боевого духа. Среди солдат действовали агитаторы левых партий, поэтому священники, умеющие выступать на солдатских митингах, ценились на вес золота.
Впоследствии Введенский рассказывал о том, как уже при Временном правительстве он ездил на фронт, чтобы агитировать солдат воевать до победного конца, и покорил их своим красноречием. Даже если Введенский, по обыкновению, рассказ и приукрасил, доподлинно известно, что ко времени большевистской революции он приобрел определенную известность в качестве оратора. Молодой священник не только проповедовал на фронтах, но и участвовал в публичных диспутах, проводившихся тогда во множестве.
Однако по отношению к церковной жизни, которая в те годы была очень интересной и насыщенной, он оставался абсолютным маргиналом. Введенский не участвовал в огромной работе по подготовке поместного собора, призванного реформировать систему церковного управления и освободить православную церковь от государственной опеки. А ведь когда человек считает себя церковным реформатором, ему вроде бы не пристало дистанцироваться от самого масштабного реформаторского проекта эпохи. Если верить биографам, то как раз в те годы Введенский экстерном окончил несколько петроградских вузов, став дипломированным биологом, физиком, математиком и юристом. Названия этих вузов почему-то нигде не приводятся - сведения, по всей видимости, почерпнуты из устных рассказов Введенского о себе любимом, записанных авторами мемуаров.
«Мы же с вами не в Гефсиманском саду…»
Большевики ликвидировали ведомство военного и морского духовенства, однако группа молодых священников, работавших там, обрела нового покровителя. Им стал петроградский митрополит Вениамин, который - уникальный факт в истории Русской церкви - был не назначен на кафедру, а избран верующими.
Новоизбранный архиерей старался создавать в церковной жизни, как теперь говорят, горизонтальные связи и поддерживал всех, кто был готов работать. При митрополите Вениамине священник Александр Введенский занимался налаживанием отношений со светскими властями - переговоры были непростыми. Дело в том, что в 1921–1922 годах Русская церковь энергично боролась с голодом, который свирепствовал в стране. При этом пришедшие к власти большевики пытались, и довольно успешно, использовать голод для антицерковной пропаганды. Вместо того чтобы позволить церковным организациям самостоятельно собирать средства и передавать в помощь голодающим церковную утварь, практиковались насильственные изъятия, которые проводились в грубой форме (так, оклады икон сминались ногами). Власть провоцировала выступления, на которые можно было бы ответить репрессиями. «Изъятие ценностей,- писал Ленин в секретном письме,- должно быть проведено с беспощадной решительностью, безусловно, ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше».
...Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов , мы можем (и потому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо, во всяком случае, будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету...
На съезде партии устроить секретное совещание всех или почти всех делегатов по этому вопросу совместно с главными работниками ГПУ, НКО и Ревтрибунала. На этом совещании провести секретное решение съезда о том, что изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать.
Для наблюдения за быстрейшим и успешнейшим проведением этих мер назначить тут же на съезде, то есть на секретном его совещании, специальную комиссию при обязательном участии т. Троцкого и т. Калинина, без всякой публикации об этой комиссии с тем, чтобы подчинение всей этой операции было обеспечено и проводилось в общесоветском и общенародном порядке . Назначить особо ответственных наилучших работников для проведения этой меры в наиболее богатых лаврах, монастырях и церквах... - mamlas/
В связи с помощью голодающим и изъятием церковных ценностей священнику Александру Введенскому приходилось регулярно иметь дело с большевистскими властями. По всей видимости, Введенский зарекомендовал себя как человек, на слабостях которого можно при необходимости сыграть.
Неизвестно, кто и о чем говорил с ним, перед тем как ему была определена одна из главных ролей в большевистской спецоперации против православной церкви. Известен лишь результат.
…Возглавлявший Русскую церковь патриарх Тихон был помещен под домашний арест и фактически лишен возможности выполнять свои функции. Вскоре после ареста патриарха Введенского вызвали в Москву. Поздно вечером 12 мая 1922 года после соответствующего инструктажа четверо священников: Введенский, Красницкий, Белков и Калиновский, а также псаломщик Стадник были доставлены в московское подворье Троице-Сергиевой лавры, где под домашним арестом находился патриарх Тихон. На предложение незваных гостей отойти от управления церковью вплоть до созыва очередного собора поднятый с постели патриарх ответил отказом. «Был я тогда молод и горяч,- вспоминал впоследствии Введенский,- считал, что я даже стену могу убедить. Говорю, говорю, убеждаю, а патриарх на все отвечает одним словом: нет, нет, нет. Наконец, и я замолчал. Сидим мы против него и молчим». В конце концов патриарх согласился временно передать власть одному из не прогнувшихся перед большевистской властью митрополитов. Но до прибытия преемника в Москву церковное делопроизводство передавалось пришедшим к патриарху священникам.
Временная передача канцелярии - это не передача власти. Но у большевиков имелись все возможности не допустить в Москву никого из тех, кого патриарх Тихон назвал в качестве своих преемников. Уже на следующий день после передачи канцелярии «группа прогрессивного духовенства» (в народе за ними закрепилось наименование «обновленцы») выпустила воззвание, которое сразу же напечатала «Правда». Ситуация складывалась странная. С одной стороны, группа не имела никакого церковного статуса, с другой - ее материалы шли от патриаршей канцелярии, поэтому создавалось впечатление, что все происходит с разрешения арестованного патриарха.
Вместо патриарха во главе церкви вдруг оказалось таинственное Высшее церковное управление (ВЦУ), в состав которого входили никому не известные люди. Требовалось убедить верующих в том, что этот орган является легитимным, хотя он таковым не был. Единственное, чем ВЦУ могло похвастаться, так это поддержкой государства, как информационной (подцензурная пресса всячески рекламировала церковную революцию), так и силовой в лице ГПУ и других карательных органов.
Нужно было быстро, пока никто не успел опомниться, заставить всех признать законность церковного переворота. В Петроград Александр Введенский ехал с мандатом «действительного члена ВЦУ». Опытный переговорщик, он должен был убедить Петроградского митрополита признать церковную революцию и подчиниться ВЦУ. Однако этот план провалился. Митрополит Вениамин не признал легитимности ВЦУ и отлучил от церкви петроградских священников, вошедших в этот орган. Точки над «i» были расставлены: орган, члены которого отлучены от церкви, уже не может претендовать на управление ею. Переговоры стали невозможными.
На другой день после того, как в петроградских храмах огласили этот указ, митрополита Вениамина арестовали. Александр Введенский присутствовал при аресте, поскольку должен был в качестве представителя ВЦУ принимать канцелярию. «Завидев митрополита,- читаем у Анатолия Краснова-Левитина, который близко знал Введенского,- он подошел к нему под благословение. “Отец Александр, мы же с вами не в Гефсиманском саду”,- спокойно сказал владыка, не давая своему бывшему любимцу благословение, а затем, все с тем же спокойствием, выслушал объявление о своем аресте».
Трудно себе представить большего удара по репутации обновленчества, чем арест всенародно избранного митрополита. В том, что заказчиками этого ареста являются Введенский и его окружение, кажется, не сомневался никто. Между тем протоиерей Введенский прекрасно понимал, что арест митрополита портит его реноме непоправимо, и собирался на процессе выступать на стороне защиты.
___
Но этого не произошло, поскольку в первый день процесса какая-то женщина бросила в Введенского камень и он угодил в больницу с сотрясением мозга. А показательный процесс закончился смертным приговором для десяти подсудимых, шестеро из которых были помилованы, а четверо, в том числе митрополит Вениамин,- расстреляны.
«Две молоденьких, очень декольтированных стенографистки бросили запись: они слушают»
Все, кто хоть немного соприкасался с церковной жизнью тех лет, знали про контакты Введенского с ГПУ и его роли в процессе петроградского духовенства. Но люди, далекие от церкви, знали его, как бы мы сейчас сказали, скорее как шоумена, участника диспутов, на которые выстраивались гигантские очереди. Варлам Шаламов, посещавший эти диспуты в свою бытность студентом Московского университета, в поисках контрамарки отправился на прием к Введенскому и вернулся счастливым обладателем билета на два лица.
При достаточно жесткой борьбе государства с религией власти терпели подобные диспуты почти что до середины 1930-х годов. Такая мягкость властей объяснялась двумя причинами. С одной стороны, большевики были заинтересованы в определенном пиаре «красной церкви», поскольку это должно было способствовать углублению церковного раскола. С другой - не сомневались, что ни один священнослужитель не устоит перед светом разума и атеизма, и считали подобные диспуты идеальной формой атеистической работы. Что было ошибкой.
___
Присущая Александру Введенскому хлестаковская «легкость в мыслях необыкновенная» в полной мере проявлялась во время его публичных выступлений. Судя по многочисленным мемуарам, Введенскому удавалось брать верх даже в споре с таким серьезным противником, как Луначарский. Вот как описывает один из таких диспутов посетивший Москву и наблюдавший одну из полемик французский иезуит Мишель Д’Эрбиньи: «Странное зрелище представляла эта атеистическая толпа, которую покорял силою своего слова епископ (обновленцы ввели женатый епископат, и Введенский стал епископом.- “Ъ”). Шесть раз вырывал он ее почти единодушные аплодисменты, когда он вознес хвалу Богу, религии и божественности Христа. …Рабочие, солдаты, студенты аплодировали вместе со священниками; две молоденьких, очень декольтированных стенографистки бросили запись: они слушают».
___
Успех лекций Введенского признавали и советские лидеры. На состоявшемся в 1928 году заседании оргбюро ЦК ВКП(б) Лазарь Каганович жаловался на то, что провинциальным атеистам нечего противопоставить Введенскому: «Приехал Введенский в Харьков, у нас не было достаточно подготовленных людей, способных выступить против такого блестящего оратора. Введенский нас покрыл. Нужно создать кадры людей, способных вести борьбу против таких проповедников».
Практически все мемуаристы сходятся в том, что во время диспутов Александр Введенский проявлял фантастическую эрудицию и способность оперировать последними данными естественных и гуманитарных наук.
Шаламов утверждал даже, что во время выступлений Введенский цитировал «на десятке языков философию, социологию всех лагерей и наук».
Но к этим свидетельствам следует относиться с определенной долей скепсиса. Если оратор способен увлечь неподготовленную аудиторию, значит, его речь должна быть понятна и доходчива. Цитаты на десятке языков, если бы они действительно имели место, сделали бы речь недоступной для слушателей. По всей видимости, Введенский умел выстраивать достаточно простые по содержанию выступления таким образом, что производил впечатление знатока всех наук. При этом специальные термины, имена и иностранные фразы играли роль своеобразного обрамления: оратор подавлял интеллектом, хотя говорил, в сущности, достаточно примитивные вещи.
В советском языке слово «научный» звучало как заклинание. Науке было принято верить безоглядно. Еще революционные демократы ввели моду вскрывать лягушек, чтобы доказать отсутствие души и несостоятельность теологических построений. Но в первой четверти XX века все поменялось. Открытия физиков стали расшатывать механистическую картину мироздания. И христианские апологеты заметили это достаточно быстро. Теперь уже материалисты боролись с «эмпириокритицизмом» и «физическим идеализмом», а Александр Введенский называл Альберта Эйнштейна своим великим современником и охотно цитировал только что появившиеся на русском «Физические очерки» Макса Планка.
Самым удивительным было то, что апологетические тексты Введенского могли публиковаться в советской печати. Кое-что печатали и сами обновленцы, которым власти еще не перекрыли доступа к типографии. Но самым замечательным было то, что стенограммы диспутов с VIP-большевиками попадали и в официальные советские издания.
___
В виде отдельной брошюры вышла стенограмма двух диспутов Введенского с Луначарским, хотя на обложке в качестве автора был указан лишь второй. В дальнейшем брошюра перепечатывалась в различных советских сборниках «А. В. Луначарский о религии». Кажется, это единственный текст в защиту православия, выходивший в качестве атеистической литературы. Александр Иванович не дожил до этих переизданий, но можно себе представить, как бы он радовался им. Мистификации за гранью дозволенного явно были его стихией.
«Стала А. М. Коллонтай у гроба рядом с женами А. И. Введенского…»
Обновленческое движение, лидером которого был Александр Введенский, имело довольно бурную внутреннюю историю. Обновленческие группировки объединялись, распадались, признавали друг друга - и быстро расплевывались. Борьба амбиций, отсутствие строгих правил игры и короткий поводок, на котором обновленческих лидеров держало государство,- прекрасная почва для интриг и склок. При этом поддержкой у верующих обновленцы не пользовались: принадлежащие им храмы, как правило, стояли пустыми. Первые годы оставалась надежда на то, что всемогущее государство не даст в обиду свою «красную церковь», но к концу 1920-х, когда государственная поддержка исчезла, деятельность обновленческих лидеров потеряла всякий смысл.
Александр Введенский вел жизнь VIP в отставке. Формально он и вправду был очень важной персоной. В 1923 году, после того как обновленцы допустили женатый епископат, Введенский стал епископом Крутицким. А в 1935 году, уже женатый во второй раз,- митрополитом. И это притом, что церковные каноны ни при каких условиях не разрешают священнослужителям вступать во второй брак.
___
Громкие звания Введенский любил. Кроме него, никто и никогда не носил титул «митрополит-апологет-благовестник». Хотя и сам он прекрасно понимал, что все это - ничего не значащие побрякушки. Сохранился замечательный рассказ о том, как соседка по квартире, обращаясь к Введенскому, говорила: «Ваше величество». На удивленный вопрос человека, услышавшего такое обращение, Введенский ответил: соседка знает, что у него есть какой-то экзотический титул, но не помнит, какой именно. Постоянную радость доставляли ему лишь музыка (со студенческих лет он практически ежедневно проводил несколько часов за фортепьяно) и богослужение. А еще появился страх. В 1930-е обновленцев арестовали точно так же, как и сторонников патриаршей церкви. Ожидая, что за ним могут прийти в любой момент, Введенский завел тетрадочку, на обложке которой было написано: «Мои мысли о политике. Дневник только для себя». Время от времени здесь появлялись записи о мудрости великого Сталина, слова возмущения в адрес саботажников и шпионов. Делалось это для того, чтобы после ареста ее приобщили к делу, и следователь мог убедиться, что Введенский думает именно так, как следует думать светскому человеку.
___
В войну Введенский вместе с лидерами других религиозных группировок был эвакуирован в Ульяновск, где ему разрешили выбрать любое церковное здание. И хотя выяснилось, что выбранное им церковное здание принадлежало Министерству государственной безопасности, обещание было выполнено, и храм передан. «И сейчас, в старости,- писал человек, присутствовавший на тех службах,- манера служить у него осталась прежняя, полудекадентская: от каждого слова, от каждого жеста веяло Блоком, Сологубом - дореволюционным декадентским Петербургом».
А после войны все закончилось. Власти сделали ставку на Московскую патриархию, и обновленческая авантюра завершилась. Введенский начал переговоры с Московской патриархией о своем присоединении, однако в сане митрополита принимать его никто не собирался. Митрополита-апологета-благовестника были готовы принять лишь в качестве мирянина. Должность сотрудника «Журнала Московской патриархии», которую ему предложили, Введенского не устраивала. Воссоединение не состоялось.
___
Александр Введенский скончался в 1946 году. Его отпевали в московском храме Пимена Великого, последнем обновленческом храме. «Я пришел в храм в десять утра,- вспоминал артист Малого театра Анатолий Свенцицкий.- Заупокойная литургия еще не началась. Пожилые женщины в народе высказывались об Александре Ивановиче крайне резко: “Да какой же он митрополит! Смотрите: три жены у гроба, все тут...” Народ почти не осенял себя крестным знаменем. Служба все не начиналась, кого-то ждали. Очевидно, архиерея, подумал я. Но кто же будет отпевать Введенского? Распорядители попросили народ расступиться, и в храм вошла и медленно пошла ко гробу... Александра Михайловна Коллонтай. Я ее хорошо знал в лицо, не раз встречал в Доме актера. Шла легендарная Коллонтай, бывший посланник, организатор небезызвестного общества “Долой стыд”, коммунистка, правда, уже давно в немилости и не у дел, но репрессиям не подвергавшаяся. Все еще эта бывшая дворянка, генеральская дочь, была импозантна: черное платье, орден Ленина на все еще пышной груди, в руках огромный букет красных и белых роз. Стала А. М. Коллонтай у гроба рядом с женами А. И. Введенского».
(обновленческий), Первоиерарх Православной церкви в СССР.
Родился 30 августа 1889 года
в Витебске. Отец – Иван Андреевич, гимназический учитель, затем директор гимназии и статский советник; мать – Зинаида Саввична (†1939). Назван в честь Святого Александра Невского.
Окончил историко-филологический факультет Императорского Петербургского университета. В 1912 женился на дочери предводителя провинциального дворянства. В 1914 экстерном сдал экзамены и получил диплом Петербургской духовной академии.
В июле 1914 рукоположен во священника епископом Гродненским Михаилом (Ермаковым). Был назначен священником в один из гродненских полков. С 1916 – настоятель Церкви Святого Духа Николаевского кавалерийского училища (по другим данным: Церкви Святого Николая офицерской кавалерийской школы). Был одним из организаторов и секретарь петербургского Союза демократического православного духовенства и мирян, возникшего в марте 1917 в Петрограде. Член Предпарламента как представитель православного духовенства. После 1919 Александр Введенский был много лет настоятелем церкви Захария и Елизаветы в Петрограде. В конце 1910-х – начале 1920-х годов получил экстерном ещё несколько образований (юриста, биолога, физика и другие). В 1921 возведён в сан протоиерея.
Александр Введенский считается в официальной истории Русской Православной Церкви основоположником обновленческого раскола и его апологетом.
Был выдающимся церковным деятелем до раскола, таким и оставался после него.
Был активным участником 2-го обновленческого (т.н. Всероссийского Поместного Священного) Собора 1923, на котором было принято решение лишить Патриарха Тихона сана и монашества (Александр Введенский также подписал его).
6 мая 1923 года хиротонисан
во епископа Крутицкого, викария Московской епархии. В 1924 возведён в сан митрополита и назначен управляющим Московской епархии. Был постоянным членом обновленческого Священного Синода. Был преподователем в некоторых обновленческих богословских учебных заведениях (с 1932 – профессор и ректор Московской богословской академии; в 1933 Советом этой академии удостоен степени доктора христианской философии). Был настоятелем Храма Христа Спасителя в Москве. С 2 декабря 1936 – настоятель храма преподобного Пимена Великого в Новых Воротниках в Москве.
С апреля 1940 – заместитель Первоиерарха Православной церкви в СССР. С 10 октября 1941 – Первоиерарх Православной церкви в СССР. Тогда же принят титул: «Святейшего и Блаженнейшего Великого Господина и Отца». Священный обновленческий Синод принял решение о восстановлении патриаршества и постановил преподнести это звание митрополиту Александру (Введенскому) на предстоящем у них Всероссийском Церковном Соборе.
В середине 1940-х годов обновленческий раскол стал сходить на нет.
Скончался 26 июля 1946 года
от паралича. Был отпет Филаретом, митрополитом Свердловским
(Обновленческой Церкви).
Погребён на Калитниковском кладбище
в городе Москва
. Могила на шестом участке
, за алтарём Скорбященского храма.
Вместе с ним погребены его близкие родственники:
(1889-1946) — крупный деятель обновленческого раскола, пропагандист идей .
Окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета. В годы учебы часто посещал литературный салон и 3.Н. Гиппиус. В 1911 г. через газету «Русское слово» провел анкетирование нескольких тысяч представителей интеллигенции с целью выявления причин широкого распространения неверия.
В 1914 г. экстерном сдал экзамен за полный курс в СПбДА, 27 авг. 1914 г. архиеп. Гродненским и Брестским Михаилом рукоположен во священника с назначением к церкви гвардейского запасного полка в Новгородской губ.
С 1915 г. служил в церкви во имя святых Захарии и Елисаветы (СПб). Во время Первой мировой войны А.В. знакомится с лидерами церковного обновленчества и , с чего начинается их тесное сотрудничество. После Февральской революции, вместе с и стал одним из основателей «Союза прогрессивного петроградского духовенства», преобразованного 7 марта в «Союз демократического православного духовенства и мирян». Союз а) заявил о своем осуждении монархического порядка вещей, б) определенно высказался за республиканскую форму правления для России, в) за борьбу против капитализма, предоставление земли трудящимся и фабрик рабочим; г) за реформу Церкви, а также отделение преподавания закона Божия от светского прохождения наук. Секретарь «Союза», председателем которого стал о. Дмитрий Яковлевич Попов.
Будучи клириком Ведомства протопресвитера военного и морского духовенства, выезжал на фронт, призывая войска продолжать войну «во имя защиты революции». В 1917 г. являлся также членом Всероссийского демократического совещания, заведовал внешкольным отделом Охтинского райсовета Петрограда. Признал Октябрьскую революцию.
Среди членов «Союза демократического православного духовенства и мирян» еще с осени начинает, по словам А.В., созревать решение самостоятельно вести церковное дело, не считаясь с правящей иерархией. В. Лашнюков особенно энергично проводил эту мысль. После же избрания патриарха, когда самые мрачные принципы церковного консерватизма восторжествовали до конца, с особенной настойчивостью встала мысль о необходимости разорвать с официальной московской церковью. Инициатором явился протопресвитер Г.И. Шавельский, призвавший к себе и меня для совещания. Вскоре на квартире покойного протоиерея было устроено совещание, где был выработан как подробный проект Основ новой церкви, так и план отделения от Москвы. По замыслу нашему, отделение от Тихона должно было одновременно начаться в Петрограде, Киеве и Одессе. Шавельский поехал в Москву переговорить с некоторыми церковными деятелями, чтобы совместно выработать план и детали выступления. Но оказалось, что время еще не пришло и наше предложение не встретило массового сочувствия .
В 1918 г. под руководством А.В. выходила серия брошюр «Библиотека по вопросам религии и жизни». Опубликовал в издании общества «Соборный разум» свои сочинения «Социализм и религия» (1918), «Паралич Церкви» (1918), «Анархизм и религия» (1918), в которых порицалась Христианская Церковь и Христианская государственность со времен равноап. Константина Великого. В период гражданской войны, сдав экстерном экзамены в нескольких петроградских вузах, получил дипломы биолога, юриста, физика и математика.
В 1918-1922 гг. А.В. был активным инициатором разнообразных церковных мероприятий в Петроградской епархии, вместе с проф. Н. Егоровым участвовал в религиозных диспутах. В 1920-1922 гг. возглавлял созданные им Захарие-Елисаветинское братство и церковно-богословские приходские курсы. В апр. 1920 г. являлся председателем 1-й конференции петроградских братств, проведение таких конференций началось по инициативе А.В. В 1921 г. А.В. возведен в сан протоиерея.
18 февр. 1922 г. в газете «Петроградская правда» была опубликована статья А.В. «Церковь и голод: Обращение к верующим», содержавшая обвинения в адрес петроградского духовенства. Данная публикация была одной в ряду многих, появление которых предшествовало изданию 28 февраля декрета ВЦИК об изъятии церковных ценностей. В марте 1922 г. А.В. вошел в «Петроградскую группу прогрессивного духовенства» (В.Д. Красницкий, прот. П. Раевский и др.). 24 марта вместе с членами группы подписал провокационное и носившее характер доноса «Воззвание группы священников» («Письмо 12-ти»), в котором содержались обвинения духовенства в контрреволюционности и равнодушии к страданиям народа.
В связи с массовыми репрессиями духовенства в ходе кампании по изъятию церковных ценностей сщмч. Вениамин Петроградский обратился к А.В. с просьбой стать посредником при переговорах с представителями власти. Однако деятельность А.В., открыто поддерживавшего власти, лишь ухудшила положение, и 10 апр. на собрании петроградского клира митр. Вениамин обвинил А.В. в предательстве, сказав, что по вине А.В. и арестовывают священников.
12 мая 1922 г. с одобрения и под контролем Антирелигиозной комиссии и ГПУ А.В. вместе с другими деятелями обновленчества и побывал у находившегося под домашним арестом св. Патриарха Тихона с целью убедить его передать им высшую церковную власть. Св. Патриарх ставит временно во главе церковного управления сщмч. Агафангела митр. Ярославского.
13 мая 1922 г. — воззвание группы «прогрессивного духовенства» ( , В.Д. Красницкий, А.И. Введенский, и др.), обвинявшее св. Патриарха Тихона в руководстве контрреволюцией. Обновленцы требовали немедленного созыва поместного Собора для суда над виновниками церковной разрухи, для решения вопроса об управлении церковью и об установлении нормальных отношений между нею и Советской властью .
Основные труды
Божественная литургия и Иоанн Кронштадтский // Божия Нива. 1918. № 3-5. С. 37
Церковь и голод (1922)
Церковь и революция (1922)
Программа союза общин Древле-Апостольской Церкви // За Христа. Пермь. 1922. № 1-2. С. 22-24
Что нужно церкви? // Живая церковь. 1922. № 2. С. 2-4
Что должен сделать грядущий собор? // Живая церковь. С. 4-6
О социально-экономическом вопросе с точки зрения Церкви // Живая церковь. № 2. С. 14-18
Кто пойдет путем обновления церкви? // Живая церковь. 1922. № 3. С. 2-4.
Церковь Патриарха Тихона (1923)
Церковь и государство: Очерк взаимоотношений церкви и государства в России, 1918-1922 (1923)
За что лишили сана бывшего Патриарха Тихона? (1923)
Христианство или коммунизм (1926)
Личность Христа в современной науке или литературе (1928)
Источники
Из показаний прот. П. Кедринского на Петроградском процессе 1922 г.- Архив УФСБ по С.-Петербургу и Ленинградской обл. Д. 89305. Т. 17. Л. 75-76
Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943 гг. М.: Издательство Православного Свято-Тихоновского богословского института, 1994
Левитин А.Э., Шавров В.М. Очерки по истории русской церковной смуты. М.: Крутицкое патриаршее подворье; 1996
Регельсон, Лев. Трагедия Русской Церкви 1917-1945. М.: Крутицкое патриаршее подворье,1996
Православная энциклопедия. Т. VII. М.: Церковно-научный центр РПЦ Православная энциклопедия, 2000
